Социальная информациология:проблемы становления и развития - Владимир Попов

И, наконец, о самом существенном тезисе из определения «аномии», о разрыве между целями и ожиданиями, формулируемыми политиками и одобряемыми в обществе и реальными средствами их реализации. В этом смысле над нашим народом навис какой-то «зловещий рок»: ему столетиями обещают благополучие, коммунизм, рынок как манну небесную, быстрый рост ВВП (хотя при этом темпы роста цен опережают темпы «экономического роста»), льготы быстренько заменяют «адекватными» выплатами и т.д. И он верит. Наш народ – народ веры. Он не может жить без веры. Ему «хоть в черта», но надо верить. Но верил он всегда в Бога-Царя, Вождя, «Любимого Генсека», «неординарного Президента». И продолжает верить, продолжая вечную традицию – жить в нищете. От веры у народа – доверие и к власти, и к СМИ, а главное – доверие к Слову.

На последнее особое внимание обратил А.С.Панарин. Он вывел формулу социальной аномии[56], прямо выходящую на проблему актуальности развития социальной информациологии. Выглядит она следующим образом.

 Дескриптивная информация

А (аномия) = ------------------------------------------

 Прескриптивная информация

А - «Социальная аномия – ценностная дезориентация и потеря идентичности».

Дескриптивная – описательная информация.

Прескриптивная – предписательная информация.

Для нас большое значение имеет вывод ученого о том, что «образованность может выступать как накопление описательной (дескриптивной) информации, которая обеспечивает известный уровень рафинированности, но не решает проблемы социальной действенности». «Одной образованности (информированности), - актуально подмечает А.Панарин, - недостаточно для целенаправленного социального творчества и поддержания жизни. Требуется соответствующий уровень мотивации, чтобы новую информацию перевести в дело, мобилизовать для решения насущных задач»[57]. Данный концепт А.Панарина позволяет сделать ряд дополнительных выводов. Прежде всего: 1) не следует смешивать информацию и информированность с образованием и образованностью; 2) в содержание «информационного общества» к информации и знанию необходимо внести дополнительно – уровень мотивации социального творчества, исходящих от усвоенной информации и знаний. Это существенное, концептуальное дополнение ученого. И, действительно, в обществе может существовать, циркулировать информация даже в избытке, а, как говорят в народе, «толку от нее мало». Или в стране накоплена масса самых современных знаний, но они не доходят почему-то до массового сознания, а если доходят, то не служат фактором мотивации к социальному творчеству. Одна из причин: «на дворе информационный детерминизм», а у людей «двора» – информационный кризис. Желтая пресса здесь не момощник, скорее наоборот. Отсюда и социальная аномия. Доминирование «желтопрессового сознания» – путь к духовной, умственной деградации, к потере того, самого богатого, чем может владеть человек – духовности.

Подтверждением наличия социальной аномии в обществе могут служить многочисленные факты, когда количество информации не переходит в желаемое качество. Так, например, положительный образ милиционера, следователя, прокурора не сходит с экранов телевидения уже несколько лет, это бесчисленные «Менты и «Улицы разбитых фонарей», сериалы «Каменской», «Марш Турецкого» плюс каждый день трансляция по всем каналам подобного зарубежного продукта («медийный кошмар»), а что мы имеем в «остатке» этой телевизионной эпопеи «героизации ментов». В рейтинге доверия среди государственных, гражданских институтов общественных организаций милиция, министерство внутренних дел по критерию доверия в тройке последних (23,1% - доверяют), а по недоверию на втором месте – 59%, после политических партий. Или другой пример: депутатов Государственной Думы мы видим ежедневно и несколько раз, а доверие населения к ней ниже критического – 21,6%, не доверяет – 56,0%.[58] Показатели почти одинаковые с милицией. Одни создают законы, другие следят за их реализацией. И много говорят о достижениях. А результат – социальная аномия. Иначе трудно оценить динамику недоверия к милиции за семь лет. Если в 1996 году не доверяло 59%, в 2000 г. – 55,2%, то в 2003 г. – 65,8% по данным социологического мониторинга ИКСИ РАН.[59] Рост недоверия практически совпадает с ростом количества сериалов, прославляющих милицию. Думается, что серия терактов 2004 года усилит недоверие ко всем правоохранительным органам.

А.Панарин указывает нам на реальный опыт. «Современное состояние и самой западной цивилизации, и многих вестернизирующихся обществ современного мира можно описать посредством понятия «информационного перепроизводства»[60]. Дело не в том, что информации вообще производится слишком много, а в том, что общество не успевает эффективно ее использовать, т.е. мобилизовать ее. Использовать, мобилизовать, скажем, с помощью эффективной информационной политики, системы СМИ и МК и образования. Но это трудно сделать, если сами СМИ находятся в кризисе доверия, в состоянии аномии.

В состоянии социальной аномии находится и наша массовая поп-культура. Песен и певцов тысячи, не поют только глухонемые, а что остается в памяти, входит в классику, что из них поет народ? Единицы. Это примерно то же, что с нашей безопасностью. Охранных фирм и охранников в стране сейчас больше, чем было недавно токарей и слесарей, а безопасность граждан? Плюс милиция. Количество ее растет, ездят на супер-машинах, не то, что Анискин – участковый милиционер совкового прошлого, а число нераскрытых квартирных краж, угона автомобиля (т.е. личной собственности граждан) – растет.

Следует учитывать закономерность: если слов о наведении порядка в стране, борьбы с коррупцией, с бедностью, с террором много, а практического эффекта мало, информация девальвирует в глазах общественного мнения. Может наступить «информационный дефолт», предвестник новой революции (вспомним многословие о перспективах перестройки).

Для перевода информации из дескриптивного состояния в прескриптивное, предписательное требуется, по мнению А.Панарина определенная социальная энергия, которая обеспечивается высоким уровнем мотивации людей. Однако такая «мотивация зависит от таких факторов, которыми традиционные социальные науки не занимались». Одной из наук, заполняющей этот вакуум как раз и является социальная информациология. Среди факторов он выделяет «факторы социокультурного и духовного плана, решающим из которых является устойчивая идентичность общества и человека». «Именно идентичность характеризует способность переводить информацию из дескриптивного состояния в прескриптивное».[61] Сегодня остро встает проблема информационной идентичности освещаемых в СМИ событий, фактов, явлений.

Много справедливых разговоров о росте ВВП, но не раскрывается, что он состоит из потребления и накопления. Какая из этих частей растет? В СМИ немало публикаций о том, что у основной массы населения потребление не растет, продолжает действовать «закон экономической аномии 4-б»: «богатые – богатеют, бедные – беднеют». Значит и рост ВВП увеличивает потребление лишь десятой, максимум пятой части населения. Наличие экономической аномии подтверждает и такой парадокс – социальный факт: от роста цен на нефть арабские страны, их народ богатеют, для нас, как следует из массы откровений в СМИ высокопоставленных чиновников – не выгодно, чуть ли не беда. Рост цен для населения на бензин и утечки капитала и мозгов обгоняет рост ВВП. Не есть ли это анемия информационного организма? Или социальная параноя «коммуникативного разума»? Или что-то другое, неведомое? Надо изучать.

В позиции социальной информациологии мы пришли к выводу, что Россия находится в поисках экономической, социальной, культурной, идеологической идентичности. Для решения этой задачи требуется достижение информационной идентичности.[62]

Проблема идентичности, включая информационную, коммуникативную идентичность, является для России одной из самых актуальных, она касается судьбы России, в особенности судьбы реформ в России. Мы в своих публикациях[63] пытаемся доказать тезис: экономика, политика, государственная идеология, культура, информационная политика, а, следовательно, стратегия и тактика реформ должны быть идентичны менталитету, нравственности, глубинной психологии нации в России – «российского суперэтноса» (Л.Гумелев). И вместе с тем корректировать с помощью массовой коммуникации наш менталитет на основе учета объективного единства общецивилизационных, общемировых и специфических социальных законов.

На наш взгляд, А.Панарин сформулировал социально-информациологический закон: «чем выше избыток идущей извне общей информации, не находящей эффективного ролевого использования в стране – реципиенте, тем выше хаотичность социального поведения с неспособностью выстроить систему приоритетов и иерархию ценностей»[64]. Добавим – тем актуальнее тема «хаоса и порядка» (по-Пригожину). Но это общецивилизационный закон, относящийся к социальной аномии.