Семь дней - Деон Мейер

Бенни понял, что начинает себя ненавидеть, что ненависть к себе душит его. Он заставил себя вернуться к работе.

Ханнеке Слут родилась 18 июня 1977 года в Ледибранде, в провинции Фри-Стейт. В 1999 году окончила бакалавриат юридического факультета Стелленбошского университета. В 2001 году приступила к работе в юридической фирме «Силберстейн Ламарк». Сначала была стажером, а с 2002 года ее приняли в штат, в отдел корпоративного права. В 2009 году ее повысили, она стала партнером.

Вплоть до декабря предыдущего года она жила одна в Стелленбоше и каждый день ездила на машине в Кейптаун, на улицу Рибека, где находится штаб-квартира фирмы «Силберстейн Ламарк». Ей выделили отдельный кабинет на восьмом этаже. Десять месяцев назад она купила квартиру в строящемся доме номер 36 по Роуз-стрит, взяв в Недбанке ссуду в размере 3 миллионов 850 тысяч рандов. Ее квартиру сдали лишь в декабре прошлого года. 3 января, в понедельник, Ханнеке Слут въехала в квартиру на пятом этаже.

К моменту смерти у нее не было постоянного спутника жизни.

Во вторник, 18 января, она вышла с работы в 19.46. Время ухода отразилось в электронном регистраторе. На следующий день, 19 января, Ханнеке Слут не явилась на совещание, назначенное на девять утра, и ее личная помощница забеспокоилась. По словам помощницы, записанным в протоколе, «Ханнеке никогда не опаздывала. По будням она занималась в фитнес-клубе, а потом ехала на работу. В клуб она приезжала без четверти шесть, а на работу успевала к четверти восьмого… Я позвонила ей на мобильник, потому что стационарный телефон к ней еще не провели. Она не ответила, и я поняла: с ней что-то случилось. Такого раньше никогда не было. Я посоветовалась с мистером Прёйсом и в 9.40 поехала к ней домой. Дверь мне никто не открыл. Я спустилась в подземный гараж; ее машина стояла на месте. Найти смотрителя мне удалось только в 10.20, но открыть ее квартиру он отказался. Я позвонила на работу, и мистер Прёйс связался со своими знакомыми из полиции. Около 11.00 приехали двое полицейских и приказали смотрителю отпереть дверь. Мы нашли ее мертвой».

Два констебля, обнаружившие труп, на месте констатировали смерть Слут, после чего передали дело в участок «Грин-Пойнт». В 11.35 на место преступления приехали Томми Нкхеси и сержант Вернон Апрель. Они же вызвали экспертов-криминалистов и патологоанатома.

В протоколе осмотра места происшествия глаз зацепился лишь за две странности. Во-первых, судя по всему, ручки входной двери тщательно вытерли как изнутри, так и снаружи. Во-вторых, в душевой кабине обнаружили мужской лобковый волос – по мнению эксперта, он принадлежал белому мужчине. И все же одного волоска недостаточно для анализа ДНК.

В квартире обнаружили десять комплектов отпечатков пальцев, принадлежащих разным людям… «Скорее всего, отпечатки оставили грузчики, которые 3 января перевозили мебель и картонные коробки», – сообщалось в протоколе. Шесть отпечатков принадлежали соответственно Ханнеке Слут, смотрителю дома, который неделю назад приходил чинить кран, и четырем грузчикам из компании по перевозкам. Их удалось найти. Отпечатки на ноутбуке и на бокале в спальне принадлежали жертве.

«Анализ брызг крови показал, что жертве нанесли смертельную рану примерно в 3,8 м от входной двери и в 0,6 м от того места, где обнаружили ее тело».

И все. Ни частиц пыли или почвы, ни следов. Не было и отпечатков губ, остатков пищи, химических веществ, следов ДНК, которые можно было подвергнуть анализу.

Эксперты открыли личную страницу Слут на «Фейсбуке». Проверили ее электронную переписку в компьютере и в мобильном телефоне, но все безрезультатно. Почти все письма, звонки и текстовые сообщения 18 января имели отношение к работе. Исключение составляла ее переписка с двумя подругами. Кроме того, ей звонили из «Магазина на диване», но она почти сразу нажала отбой. За десять месяцев до гибели Ханнеке Слут разорвала отношения со своим тогдашним спутником, неким Эганом Рохом. Это подтверждали и показания самого Роха: «С тех пор как мы расстались, прошел почти год. В то время мы практически не общались».

Гриссел начал понимать, почему следствие зашло в тупик. Все опрошенные дружно пели одну и ту же песню: мы не представляем, кто мог желать ей смерти.

Он перешел к показаниям ее коллег, решил посмотреть, как складывались ее отношения на работе. Перед тем как Ханнеке Слут убили, она занималась подготовкой сделки, по которой компания «Ингцебо ресорсез лимитед» должна была приобрести пакет акций в холдинге «Гарьеп минералз лимитед». Юридическая проверка шла целых тринадцать месяцев. Со стороны «Силберстейн Ламарк», помимо Слут, сделку готовили еще шесть сотрудников; кроме того, заинтересованными сторонами являлись организатор сделок, четыре банка, компания-гарант и еще две юридические фирмы.

«Наша юридическая фирма представляет интересы Торгового банка ЮАР, – прочел Гриссел в показаниях мистера Ханнеса Прёйса, директора «Силберстейн Ламарк». – В числе прочего, наши клиенты консультируют стороны по общим вопросам, а также выступают одними из гарантов. В нашу задачу входила, по сути, оценка рисков – работа сложная, кропотливая, монотонная. Речь идет в основном о договорном и административном праве. Ханнеке была одним из шести партнеров с нашей стороны».

Гриссел решил, что подготовка сделки – дело нудное, без каких-либо тайн и острых ощущений.

Судя по состоянию банковского счета, Слут прилично зарабатывала и прилично тратила. Ее финансовое положение оставалось достаточно стабильным. С этой стороны также ничто не выглядело странным.

В двадцать минут третьего Гриссел понял, что больше не в состоянии прочесть ни слова. Он аккуратно сложил документы в папку. Подошел к двери Алексы и прислушался. Она спала.

При гостевой спальне тоже имелась ванная комната. Он сходил в туалет, умылся. Потом вернулся в комнату, разделся, поставил будильник на мобильном телефоне на семь утра и лег в постель, придавленный усталостью. Длинный день!

Голова никак не желала отключаться.

Что-то в деле Слут не давало ему покоя. Это не была какая-то явная погрешность, всего лишь смутное впечатление. Он представил себе следователя, который вел дело. Он осмотрел все, что нужно, задал все необходимые вопросы. Действовал тщательно, аккуратно, по инструкции. Как будто запрещал себе включать интуицию, чутье. Гриссел прекрасно помнил, как ведется предварительное следствие. Методика отработана давно. Опросы начинают с ближайших родственников и знакомых жертвы; если ничего не удается выяснить, расширяют круг поисков. И наконец наталкиваются на противоречие, несоответствие – на какую-нибудь фальшивую ноту. И роют в подозрительном месте, сосредотачиваются на нем, надавливают сильнее. В девяти раз из десяти подозрения подтверждаются.

Вдохновение… чутье.

Ничего подобного он не обнаружил в деле Слут. Конечно, сейчас неправильно учат сотрудников уголовного розыска, которые работают «на земле», на участках. Акцент в подготовке делается на данные экспертизы и достижения техники, а это неправильно. Главное – интуиция! Ну и, конечно, сказывается недостаток опыта. В участки приходят совсем молодые детективы, им приходится притираться к коллегам, представителям разных культурных и языковых групп, и они подвергаются давлению со всех сторон. Они стараются как могут, но…

Об ограблении речь не идет. Ноутбук и сотовый телефон остались в спальне, на письменном столе… Хотя никто не может сказать, пропало ли что-то из квартиры, скорее всего, мотив – не кража.

А умерла она все же не у самой двери. Тело лежало почти в четырех метрах от входа, а судя по анализу брызг, удар нанесли не менее чем в трех метрах от двери. Спереди. Жертва не пыталась развернуться или убежать – она смотрела на нападавшего, но не защищалась. Не боролась за жизнь. В силу привычки Гриссел механически воспроизвел в голове сцену нападения. Вот она открывает дверь. Видит, кто пришел. Отступает…

Но почему она не защищается?

Ручки входной двери вытерли снаружи и изнутри.

До прихода убийцы Ханнеке Слут работала наверху, у себя в спальне. Там стоял бокал вина, компьютер, лежали папки.

Что-то не сходится.

И еще снимки… Слут специально заказала их профессиональному фотографу. Очень специфические снимки. Особенно тот, в стиле ню.

С другой стороны, в прошлом году у нее не было ни с кем серьезных отношений. Странно… Вот что не давало покоя Бенни.

Может быть, для романов у нее просто не было времени? Каждый день она выходила из дому в шесть утра и ехала в фитнес-клуб, оттуда – на работу. Домой возвращалась часов в восемь вечера. В прошлом году, до переезда в Кейптаун, она еще каждый день ездила в Стелленбош, то есть возвращалась еще позже.

Все это очень хорошо. Но тогда зачем делать такие снимки? Зачем нужно было тратить столько усилий?