Стихотворения - Джон Донн

Ведь даже груз реснички малой

Суденышко мое перевернет!

Любовь, как видно, не вместима

Ни в пустоту, ни в косные тела,

Но если могут серафима

Облечь воздушный облик и крыла,

То и моя б любовь могла

В твою навек вместиться,

Хотя любви мужской и женской слиться

Трудней, чем духу с воздухом сродниться.

Перевод Г. М. Кружкова

ГОДОВЩИНА

Все короли со всей их славой,

И шут, и лорд, и воин бравый,

И даже солнце, что ведет отсчет

Годам, - состарились на целый год.

С тех пор, как мы друг друга полюбили,

Весь мир на шаг подвинулся к могиле;

Лишь нашей страсти сносу нет,

Она не знает дряхлости примет,

Ни завтра, ни вчера - ни дней, ни лет,

Слепящ, как в первый миг, ее бессмертный свет.

Любимая, не суждено нам,

Увы, быть вместе погребенным;

Я знаю: смерть в могильной тесноте

Насытит мглой глаза и уши те,

Что мы питали нежными словами,

И клятвами, и жгучими слезами;

Но наши души обретут,

Встав из гробниц своих, иной приют,

Иную жизнь - блаженнее, чем тут,

Когда тела - во прах, ввысь души отойдут.

Да, там вкусим мы лучшей доли,

Но как и все - ничуть не боле;

Лишь здесь, друг в друге, мы цари! - властней

Всех на земле царей и королей;

Надежна эта власть и непреложна:

Друг другу преданных предать не можно,

Двойной венец весом стократ;

Ни бремя дней, ни ревность, ни разлад

Величья нашего да не смутят ...

Чтоб трижды двадцать лет нам царствовать подряд!

Перевод Г. М. Кружкова

ТВИКНАМСКИЙ САД

В тумане слез, печалями повитый,

Я в этот сад вхожу, как в сон забытый;

И вот к моим ушам, к моим глазам

Стекается живительный бальзам,

Способный залечить любую рану;

Но монстр ужасный, что во мне сидит,

Паук любви, который все мертвит,

В желчь превращает даже божью манну;

Воистину здесь чудно, как в раю,

Но я, предатель, в рай привел змею.

Уж лучше б эти молодые кущи

Смял и развеял ураган ревущий!

Уж лучше б снег, нагрянув с высоты,

Оцепенил деревья и цветы,

Чтобы не смели мне в глаза смеяться!

Куда теперь укроюсь от стыда?

О Купидон, вели мне навсегда

Частицей сада этого остаться,

Чтоб мандрагорой горестной стонать

Или фонтаном у стены рыдать!

Пускай тогда к моим струям печальным

Придет влюбленный с пузырьком хрустальным:

Он вкус узнает нефальшивых слез,

Чтобы подделку не принять всерьез

И вновь не обмануться так, как прежде.

Увы! судить о чувствах наших дам

По их коварным клятвам и слезам

Труднее, чем по тени об одежде.

Из них одна доподлинно верна

И тем верней меня убьет она!

Перевод Г. М. Кружкова

ОБЩНОСТЬ

Добро должны мы обожать,

А зла должны мы все бежать;

Но и такие вещи есть,

Которых можно не бежать,

Не обожать, но испытать

На вкус и что-то предпочесть.

Когда бы женщина была

Добра всецело или зла,

Различья были б нам ясны;

Поскольку же нередко к ним

Мы безразличие храним,

То все равно для нас годны.

Будь в них добро заключено,

В глаза бросалось бы оно,

Своим сиянием слепя;

А будь в них зло заключено,

Исчезли б женщины давно:

Зло губит ближних и себя.

Итак, бери любую ты,

Как мы с ветвей берем плоды:

Съешь эту и возьмись за ту;

Ведь перемена блюд - не грех,

И все швырнут пустой орех,

Когда ядро уже во рту.

Перевод С. Л. Козлова

РАСТУЩАЯ ЛЮБОВЬ

Любовь, я мыслил прежде, неподвластна

Законам естества;

А нынче вижу ясно:

Она растет и дышит, как трава.

Всю зиму клялся я, что невозможно

Любить сильней - и, вижу, клялся ложно.

Но если этот эликсир, любовь,

Врачующий страданием страданье,

Не квинтэссенция - но сочетанье

Всех зелий, горячащих мозг и кровь,

И он пропитан солнца ярким светом,

Любовь не может быть таким предметом

Абстрактным, как внушает нам поэт

Тот, у которого, по всем приметам,

Другой подруги, кроме Музы, нет.

Любовь - то созерцанье, то желанье;

Весна - ее зенит,

Исток ее сиянья:

Так солнце Весперу лучи дарит,

Так сок струится к почкам животворней,

Когда очнутся под землею корни.

Растет любовь, и множатся мечты,

Кругами расходясь от середины,

Как сферы Птолемеевы, едины,

Поскольку центр у них единый - ты!

Как новые налоги объявляют

Для нужд войны, а после забывают

Их отменить, - так новая весна

К любви неотвратимо добавляет

То, что зима убавить не вольна.

Перевод Г. М. Кружкова

СОН

Любовь моя, когда б не ты,

Я бы не вздумал просыпаться:

Легко ли отрываться

Для яви от ласкающей мечты?

Но твой приход - не пробужденье

От сна, а сбывшееся сновиденье;

Так неподдельна ты, что лишь представь

И тотчас образ обратится в явь.

Приди ж в мои объятья, сделай милость,

И да свершится все, что не доснилось.

Не шорохом, а блеском глаз

Я был разбужен, друг мой милый;

То - ангел светлокрылый,

Подумал я, сиянью удивясь;

Но, увидав, что ты читаешь

В душе моей и мысли проницаешь

(В чем ангелы не властны) и вольна

Сойти в мой сон, где ты царишь одна,

Уразумел я: это ты - со мною;

Безумец, кто вообразит иное!

Уверясь в близости твоей,

Опять томлюсь, ища ответа:

Уходишь? Ты ли это?

Любовь слаба, коль нет отваги в ней;

Она чадит, изделье праха,

От примеси стыда, тщеславья, страха.

Быть может (этой я надеждой жив),

Воспламенив мой жар и потушив,

Меня, как факел, держишь наготове?

Знай, я готов для смерти и любови.

Перевод Г. М. Кружкова

ПРОЩАЛЬНАЯ РЕЧЬ О СЛЕЗАХ

Пока ты здесь,

Пусть льются слезы по моим щекам,

Они - монеты, твой на них чекан,

Твое лицо им сообщает вес,

Им придана

Твоя цена;

Эмблемы многих бедствий в них слились,

Ты с каждою слезой спадаешь вниз,

И мы по разным берегам с тобою разошлись.

Из небытья

Картограф вызовет на глобус вмиг

Европу, Азиатский материк...

Так округлилась в шар слеза моя,

Неся твой лик:

В ней мир возник

Подробным отражением, но вот

Слились два наших плача, бездной вод

Мир затопив и захлестнув потоком небосвод.

О дщерь Луны,

Не вызывай во мне прилив морской,

Не убивай меня своей тоской,

Не возмущай сердечной глубины,

Смири сей вихрь

Скорбей своих:

Мы дышим здесь дыханием одним,

Любой из нас и ранит и раним,

Еще один твой вздох - и я исчезну вместе с ним.

Перевод Д. В. Щедровицкого

АЛХИМИЯ ЛЮБВИ

Кто глубже мог, чем я, любовь копнуть,

Пусть в ней пытает сокровенну суть;

А я не докопался

До жилы этой, как ни углублялся

В рудник Любви, - там клада нет отнюдь.

Сие - одно мошенство;

Как химик ищет в тигле совершенство,

Но счастлив, невзначай сыскав

Какой-нибудь слабительный состав,

Так все мечтают вечное блаженство

Сыскать в любви, но вместо пышных грез

Находят счастья с воробьиный нос.

Ужели впрямь платить необходимо

Всей жизнию своей - за тень от дыма?

За то, чем всякий шут

Сумеет насладиться в пять минут

Вслед за нехитрой брачной пантомимой?

Влюбленный кавалер,

Что славит (ангелов беря в пример)

Слиянье духа, а не плоти,

Должно быть, слышит по своей охоте

И в дудках свадебных - музыку сфер.

Нет, знавший женщин скажет без раздумий:

И лучшие из них мертвее мумий.

Перевод Г. М. Кружкова

БЛОХА

Взгляни и рассуди: вот блошка

Куснула, крови выпила немножко,

Сперва - моей, потом - твоей,

И наша кровь перемешалась в ней.

Какое в этом прегрешенье?

Бесчестье разве иль кровосмешенье?

Пусть блошке гибель суждена

Ей можно позавидовать: она

Успела радости вкусить сполна!

О погоди, в пылу жестоком

Не погуби три жизни ненароком:

Здесь, в блошке - я и ты сейчас,

В ней храм и ложе брачное для нас;

Наперекор всему на свете

Укрылись мы в живые стены эти.

Ты пленнице грозишь? Постой!

Убив ее, убьешь и нас с тобой:

Ты не замолишь этот грех тройной.

Упрямица! Из прекословья

Взяла и ноготь обагрила кровью.

И чем была грешна блоха

Тем, что в ней капля твоего греха?

Казнила - и глядишь победно:

Кровопусканье, говоришь, не вредно.

Согласен! Так каких же бед

Страшишься ты? В любви бесчестья нет,

Как нет вреда: от блошки больший вред!

Перевод Г. М. Кружкова

ВЕЧЕРНЯ В ДЕНЬ СВЯТОЙ ЛЮЦИИ, САМЫЙ КОРОТКИЙ ДЕНЬ В ГОДУ

Настала полночь года - день святой

Люции, - он лишь семь часов светил:

Нам солнце, на исходе сил,

Шлет слабый свет и негустой,

Вселенной выпит сок.

Земля последний допила глоток,

Избыт на смертном ложе жизни срок;