Визави французского агента - Надежда Днепровская

– Все что пожелаете, – у него был огромный репертуар. С собой он обычно брал Марселя или Луи – смотря по тому, кто из них дольше голодал.

Иногда заключали пари, – на обед в Метрополе на 8 персон.

А однажды поспорили, что Луи удержится на взбесившейся лошади 30 секунд. Некоторые спорят, а отдуваться – Луи. Он, конечно, сидел на лошади как приклеенный, но наши золотые мальчики из МГИМО не знали об этом.

Вот договорились, папочка одного из юных дипломатов позвонил на конный завод, чтобы дали какую-нибудь самую злую лошадь, мол, всю ответственность беру на себя. Ну, там и расстарались, приготовили прокатного мерина с вреднющим характером. А когда узнали, для чего, то не поленились, построили станок в дальней леваде[4].

Приехали на заказном автобусе к главному зданию, директор конезавода сел в свою машину и поехал впереди, показывать дорогу. Выгрузились, директор достал из своей машины водку, закуски, а столики и стульчики были уже заранее поставлены около левады, где гулял красивый вороной конь. Рядом лес, птицы поют, красота!

Французы со своими подружками сели за столы и набросились на еду, а Луи взмолился:

– Может не надо?

– Надо, Федя, надо! – Сказал Алексей, любитель конного спорта, отец которого и организовал этот пикник.

Тем временем подошли два крепких конюха и, после небольшой борьбы, поседлали вороного, поставили в станок. Затем завели подпругу к паху. Луи глазам своим не поверил, он-то думал, просто какая-нибудь горячая лошадь, таких он легко укрощал в Камарге[5], а тут – настоящее родео. Но ведь в родео надо продержаться только 8 секунд. Он положил в карман куртки нож.

– Ну, давай! – самодовольно улыбаясь, сказал Алексей – не свалишься за 30 секунд, обед ваш!

Луи залез на станок, где уже трещали все доски под ударами копыт беснующегося коня.

– Пускай!

Как в кино, конь пулей вылетел из станка, лишь на мгновения его копыта касались земли, он крутился в воздухе, в этом вихре невозможно было разобрать, где у лошади голова, где хвост. Как и полагается, уздечки на нем не было, только недоуздок, но ремня на шее, за который можно было бы держаться, почему-то тоже не было, поэтому Луи держался за луку седла.

Точно через 8 секунд Бернар свистнул, как и просил Луи и, в этот момент он отрезал подпругу, которая щекотала коня. При этом он еле удержался, чуть-чуть порезал коня, пропорол себе руку, но конь, вместо того, чтобы успокоиться, перестав крутиться, рванул вперед, как торпеда, перемахнул через изгородь, и унесся в лес, только его и видели.

Бернар тут же заспорил с Алексеем, что пари выиграно, на что Алексей отвечал, что 30 секунд еще не прошло.

Недовольные этим поворотом событий, они вернулись к столу, где дружно выпили за здоровье исчезнувшего Луи. Конюха отправились его искать. Все веселье пропало, еда не лезла в горло.

Тут на опушке леса показался конюх, который вел коня, к недоуздку которого был уже пристегнут трензель с поводом. На коне все еще сидел Луи, его белые бриджи были покрыты рыжими пятнами, из ладони текла кровь; конь шел, спотыкаясь, тяжело дыша, по его дрожащим ногам катился пот, состояние всадника было не лучше. Их появление встретили аплодисментами.

Бернар помог Луи сойти с коня, но ноги его не держали, и он сел на землю. Ему тут же налили стакан водки, он выпил как воду и тут же отключился. Оставив попытки его растолкать, ребята отнесли его в автобус, а сами продолжили веселиться и вернулись к столу. С Луи осталась его девушка, Аннет, или Нетт[6], как он ее называл, сестра Марселя. Она обработала ему руку перекисью и осталась с ним, дожидаясь окончания веселья.

Конечно, на обед они заработали, но бедный Луи не смог воспользоваться плодами своей победы. В лесу, по которому конь несся как танк, поперек тропинки была толстая ветка, не настолько низко, чтобы лошадь прыгнула, или остановилась – конь почти нырнул под нее, а Луи получил удар в солнечное сплетение и в лицо, сломал челюсть. Так что месяц питался бульончиками через соломинку. Нетт взяла на себя заботы о нем, он ей очень нравился – смуглый красавчик с бешеным темпераментом.

Иногда французы посещали и лекции, время от времени ездили на различные переговоры, по результатам – получали денежки, которые всегда были кстати.

Французские друзья и аристократический вид спорта

Я встречалась с Марселем редко: один раз в неделю, а то еще реже.

Но мы не могли не встречаться. Он представил меня своей сестре Аннет, милой девушке с красивыми глазами. Она не особенно жаловала своего братца, он категорически отказался общаться со своей матерью. Приехав в Москву, он нашел свою мать просто по справочной – фамилия, имя, возраст… и явился. Его не ждали. Мама была страшно удивлена, а когда поняла, что этот красавчик – ее сын, начала плакать, объясняя, что не могла поступить иначе, что Армен на хорошей должности, что Марсель ее компрометирует, и что лучше бы он ушел. Но его сестренка, тогда ей было всего тринадцать лет, продолжила знакомство. Мы иногда встречались с ней, когда все собирались на какой-нибудь праздник и Бернар предлагал соорудить экзотическое блюдо совместными усилиями.

Тогда я впервые увидела Луи и сразу захотела его нарисовать. В это время я иллюстрировала «Три мушкетера», и он подходил для портрета д'Артаньяна как нельзя лучше – настоящий гасконец, смуглый, с яркими черными глазами, просто Омар Шариф, подсушенный на солнышке. Красавец! Но только я взялась за свой альбомчик, как Бернар стал громко возмущаться:

– Я тоже хочу портрет!

– Ну, я ведь не могу сразу двоих рисовать!

– А его и не надо! Я же красивее и сидеть буду неподвижно, как статуя! – и с этими словами выдернул из-под Луи стул. Конечно, тот не упал, но без легкой потасовки не обошлось. Все смеялись, и о рисовании пришлось забыть.

Изредка я пыталась делать с них наброски. Но, как только ребята замечали, что их рисуют, отнимали альбом и начинали рисовать друг друга сами. Это были рисунки вроде: «Точка, точка, запятая, вот и рожица кривая!»

– Угадай, кого это я нарисовал? Правда, похоже? Особенно в этом месте!

На следующий день Марсель отправил меня «стучать».

– Он здесь не один! Их тут аж четверо! Все понимают по-русски, с ними другие девушки и собака! Ужас, как подозрительно. Я не могу молчать! – что-то в таком духе, с честными, круглыми глазами. На что мне уже строго сказали:

– Не приходите больше, пока Вас не позовут!

Марсель был очень деликатен со мной, самое большее, что он себе позволял, так это целовать в щеки при встречах и при прощаниях. Это вызывало у его друзей бесконечные насмешки.

– Нет! Ты посмотри, что ты с ним сделала! Бедный монашек! Он боится до тебя дотронуться?

Марсель как всегда улыбался и не отвечал. И мне не разрешал поддерживать разговоры на эту тему. Мне трудно было запретить что-либо, я всегда делала то, что считала нужным. Маму слушалась, когда просто не хотела ее расстраивать, но Марсель был особенным – когда он просил или требовал что-нибудь, значит, за этим стояло что-то важное. Мы гуляли по Москве, когда я писала городские пейзажи, Марсель терпеливо ждал. Он ничего не говорил о моих работах и научил меня не врать. Ведь приходилось дома как-то выкручиваться, когда я уходила на свидания. Маме я так и не сказала, мама обязательно бы запретила эти встречи.

– Ты не пытайся врать. Говори правду. Ведь, когда я сначала сказал тебе, что приехал из Таллина, это была правда, а ты подумала, что я эстонец, и про Марселя Пруста правда. Важно, как подать эту правду.

Это мне очень помогло и тогда и потом, по жизни.

В ноябре, сидя с Марселем в кинотеатре я вспомнила, что мечтаю скакать на лошади. Шел фильм «Неуловимые мстители».

Он не хотел, чтобы я садилась на лошадь – сам он не любил лошадей.

Он беспокоился за меня, пытался отговорить, но я его упросила. Я готова была слушаться его во всем, но лошади меня притягивали как магнит.

Марсель приводил множество доводов:

– Лошадь – это стихия, никогда не знаешь, что она выкинет.

– Но ты же ездишь?

– Это не просто, надо учиться как следует.

– Тогда научи, ну, пожалуйста!

– Ты – лентяйка, а я не смогу тебя заставлять.

– Зачем заставлять, я же сама хочу!

– Это трудно, тебе быстро надоест!

– Это все отговорки, скажи сразу, что тебе некогда.

– И некогда.

В результате меня устроили заниматься верховой ездой к Евгению Рындину, тренеру из «Буревестника». Я тогда и не подозревала, что Марсель платил ему за каждое занятие. Ведь спорт в СССР был бесплатным и доступным. Только несколько лет спустя Женя сказал мне, что получал за уроки очень приличные деньги. Мало того, еще и инструкции, как учить.

– Сам бы я так никогда не учил, если так учить, то никто ездить бы не стал. Зато ты быстро научилась.

Два месяца я ездила два раза в неделю, по два часа, учебной рысью, на длинной корде[7].