Фамилиал - Андрей Хуснутдинов

Нижняя Матвеевна прыснула в косяк. Что-то посыпалось. Мш шипя наддал ей локтем.

Сашенька обмер — девушка улыбалась ему.

Чистое кроткое лицо с ниспадавшими на виски взвешенными букольками было исполнено покоя и в то же время какого-то зажигательного, детского ожидания. Крохотный трупный синяк на подбородке и блик банки, в которой по горло помещалась голова, не портили этого впечатления и лишь скрадывали, тушили черты. Снизу банки, укрепленной в углублении полированной полочки, сходил скрученный шлейф интерфейса и телескопический амортизатор. На потемневшем куске пластыря, приклеенном к торцу полки, значились даты физического и официального преставления, разделенные дефисом. Левее горела миниатюрная мира с отчеркнутой буквой “о”, что являлось абсолютным значением прогноза для фамильянса — “о” была наиболее рентабельная отрасль алфавита. Гвардеец, поднявший вуаль, присвистнул. Сашенька сглотнул слюну. Мш, кривляясь закрытым ртом, встал по стойке “смирно”. Тогда старший наряда сделал знак рукой, и в комнату, покряхтывая, втерся приземистый, красный от насморка поп.

Официальная часть не заняла много времени.

На вопросы — согласна ли она взять раба божьего в мужья и проч., — невеста отвечала утвердительно и коротко. Сашенька из вежливости вторил. Единственная заминка вышла в конце церемонии. Бог ответил не сразу и загадочно. Так что у батюшки, приложившегося к серебряному ситечку наушника, потекло из носа. Ответ был таков: все буквы алфавита, включая твердый, мягкий знак и “ё”, перечисленные в обратном порядке. Как толковать откровение, батюшка, наверное, не имел ни малейшего понятия, однако на всякий случай толковал его положительно и скорее благословил молодых.

Минут через десять все разошлись. Начинало светать. Мш обещал вернуться. Сыграли гимн. Катюша долго искала свою одежду и, прежде чем уйти, сказала Сашеньке больше никогда не звонить ей. В квартире она еще крепилась, в подъезде расплакалась. Невесту поставили в угол. От нечего делать Сашенька заглянул ей под платье. Под платьем пахло снегом и сапогами, в пустоте на шлейфе болтался изношенный модем.

Они проговорили до самого рассвета.

Девушку звали Глаша, она была девственница и стеснялась своих худых рук. Ее заветной мечтой был принц, существительное, а не размазня. Такое, как Саша. Она звала его Саша. Ее родители были большие существительные. Еще она больше жизни любила цветы и чаты.

Впервые за год или два Сашенька почувствовал себя так покойно и уверенно. Где-то над городом гремел трамвай. По улице скребли железом. Выпив воды, он попросил минуточку, не спеша обошел комнаты и зажег свет в уборной. Потом в кабинете отца он взял из ящика стола черный, скользкий от смазки пистолет. Оружие было не по руке ему, расстояние между указательным пальцем и собачкой казалось таким же неодолимым, как когда-то в детстве расстояние между ногой и педалью в отцовом лимузине, и все-таки он удосужился дотянуться до нее. Видимо, не совсем удачно — был слышен только щелчок. Но точно с таким же щелчком срабатывала автоматика сервера. Сашенька не придал этому значения. В следующую секунду он увидел Бога-отца, который держал табличку с русским алфавитом вверх ногами.

г. Алма-Ата

"ДЕНЬ и НОЧЬ" Литературный журнал для семейного чтения (c) N 7–8 2001г