Огни сумеречного города - Николай Игоревич Епифанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда-то давно, ещё в средней школе, Марк узнал о том, что в Фалько был популярен театр – место, где люди переодевались в других людей и разыгрывали истории из их жизни. Это казалось таким глупым, фальшивым. Оттого на ум Марку пришёл интересный образ. Город представился ему как огромная декорация в театре. Все эти серые дома и мрачные улочки прятали за собой нечто настоящее. Точно так же, как в театре за сценой кипела жизнь актёров, сбросивших с себя маски. Но заглянуть за декорации Марк не мог.
– Как ты попал в мой сон? – спросил Марк.
– Не знаю, – Виктор пожал плечами, – это у тебя надо спросить. Ты же понимаешь, что меня на самом деле здесь нет?
– И правда, – хоть Марк и знал, что он во сне, но некоторые вещи всё равно казались реальностью. – Знаешь, я рад, что ты здесь. Теперь не так одиноко.
– Вот тебе и ответ. Хочется, чтобы рядом были те, кто может понять и поддержать. Обращаю внимание: это сказал не я, а ты, – Виктор рассмеялся.
– Щёлк, щёлк, щёлк, – звучало на периферии сознания.
Послышались непонятные тихие ритмичные звуки, напоминающие удары какого-то предмета по металлу. Ребята осмотрелись, но найти источник не смогли. Тем временем звук медленно нарастал.
– Лестница! – осенило Марка.
Кто-то поднимался к ним. Они уставились в чёрный прямоугольник проёма, ожидая, когда появится неизвестный, но всё резко исчезло. Будильник, знавший своё дело, вырвал юношу из сна.
7. Вдали ото всех
Первую половину субботнего дня Марк решил провести дома вдали ото всех, чтобы попытаться разобраться в самом себе. Родители были заняты делами и совершенно его не тревожили, поэтому юноша достал чистую тетрадь и принялся записывать всё, что с ним произошло за последнее время. Поначалу он думал сделать нечто вроде дневника, но затем в голову пришла интересная идея. Разделив листы пополам, в левую колонку Марк записывал ситуации и мысли, а в правую – своё отношение к ним и реакции. Таким образом, он хотел взглянуть на всё свежим взглядом и понять, где мог ошибаться.
Возможно, поведение Марка кажется очень странным, но важно не забывать, что прежде его жизнь была простой и понятной. Никто и никогда по-настоящему даже не говорил с ним по душам, не учил справляться с эмоциями, общаться с другими людьми.
Его словно выбросили на необитаемый остров без каких-либо знаний о том, как развести костёр, построить шалаш и какие вообще инструменты могут пригодиться. Не имея информации, методом проб и ошибок пытался он понять, как что устроено.
Исчеркав почти всю тетрадь, Марк сидел довольный собой и улыбался. Чтобы хаос мыслей в голове утих, их нужно было привести в порядок: что-то разложить по полочкам, что-то выбросить, что-то переделать. Марк понял, что на события, происходившие с ним, он реагировал слишком импульсивно. Эмоции вставали дыбом и ощетинивались, хотя это никак не могло помочь. Нужно учиться быть сдержаннее или даже разумнее. И, конечно, к месту пришёлся совет Виктора не принимать близко к сердцу то, что думают другие.
– Важно то, какой я и что могу сделать, – думал вслух Марк, стоя у открытого окна и вдыхая прохладный воздух. – Нельзя злиться на других или пытаться заставить смотреть на мир моими глазами, ведь каждый волен выбирать судьбу сам. Теперь я знаю, в каком направлении хочу двигаться. Шаг за шагом, но главное, не спешить. Это как построить дом. А с чего начинается строительство дома? С первого кирпича. Наверное, и в жизни всё начинается с мелочей. Простых и едва заметных. Одна за другой они образуют нечто большое. Да, пожалуй, именно так. – В груди юноши стало тепло, и комната наполнилась светом, какого прежде не видела.
На часах пробило три, а значит, пора бежать – Виктор должен был ждать на перекрёстке через пятнадцать минут. Юноша оделся и помчался на кухню, чтобы быстренько перекусить. Достав порцию холодного брика, Марк съел его за несколько укусов, даже ничем не запивая, и собирался поставить тарелку в мойку, но остановился, глядя на целую гору посуды в раковине. Каждый раз её мыла мама – это правило никогда никем не устанавливалось, не оговаривалось, но действовало неукоснительно. Для Марка и отца правило было проще: «Поставь посуду в раковину». Остальное их не касалось и не волновало. Для мамы это тоже было чем-то само собой разумеющимся, не подлежащим обсуждению, поэтому она молча несла свою ношу.
– Почему только она? У неё и так полно работы, – на несколько мгновений Марк замешкался, но всё-таки махнул рукой. – Виктор немного подождёт, не конец света.
Засучив рукава, юноша принялся мыть посуду, стараясь не шуметь, чтобы вдруг никто не прибежал и не сказал ему бросить это занятие. Постепенно шкафчик для посуды заполнялся, а раковина опустошалась, пока, наконец, Марк не добрался до последней чашки. Дело было сделано.
– Отлично! – кивнул юноша и выскочил в прихожую, понимая, что уже прилично опаздывает.
Даже в выходной день Ева сидела в кабинете и перебирала материалы, казавшиеся бесконечными. Она тонула в них и иногда выплывала, чтобы сделать глоток свежего воздуха. Хоть Марк и старался не шуметь, но она заметила какую-то возню на кухне. Прислушавшись, решила в итоге не выходить – раз ничего не разбилось, значит, можно сначала закончить дело. Когда же хлопнула входная дверь, Ева всё-таки оторвалась от бумаг и пошла проверить, всё ли в порядке. В квартире царила гробовая тишина, нарушаемая едва слышимым гулом холодильника. Около часа назад она сама проводила Эдгара, который поехал в контору поговорить о вчерашнем отгуле, а Марк, видимо, ушёл гулять. Воспользовавшись перерывом, Ева добралась до кухни, чтобы помыть посуду, но обнаружила, что раковина пуста. Привычный порядок оказался нарушен, что привело её в замешательство.
– Я же не… – вслух сказала Ева и попыталась вспомнить, когда помыла посуду.
Ещё утром здесь была целая гора, к которой она не успела прикоснуться. Очевидный ответ сам собой пришёл на ум.
– Ма-а-арк, – покачала головой Ева и улыбнулась.
Женщина удивилась подобной реакции и кончиками пальцев прикоснулась к краю улыбки. Нет, не то чтобы она никогда не
