Белая борьба на северо-западе России. Том 10 - Сергей Владимирович Волков

Через несколько дней большевики вновь произвели энергичное наступление на город Виндаву. Донесения оттуда давали мало надежды на возможность гарнизону удержаться в городе. В проливной дождь наши части вновь были посажены на подводы и отправлены на выручку Виндавы. Но на полпути было получено сообщение, что гарнизону удалось не только отстоять город, но и удачным обходным движением лесными дорогами обойти бронированный поезд и разрушить на востоке от него железнодорожный путь, после чего поезд большевиками был брошен.

Наши части вернулись вновь в Гольдинген, где, простояв немного дней, отряд получил самостоятельную задачу при следующей самой крупной операции, начавшейся 13 марта наступлением от Гольдингена на восток до Туккума и закончившейся 18 марта взятием города Митавы.

Эта задача Балтийского ландесвера была подготовлена с первых дней марта продвижением германских частей, занимавших центр и правый фланг расположения.

3 марта в центре Железная дивизия, переправившись через реку Виндаву, заняла имение Пампельн, а на правом фланге 1-я резервная гвардейская дивизия – местечко Тиршли (Литва).

5 марта Железная дивизия заняла с боем узловую станцию Муравьеве. 7 марта бронированный поезд дошел до станции Куршаны, и занятием Нойлан 8 марта правый фланг оказался обеспеченным со стороны Шавель. 11 марта 1-я гвардейская резервная дивизия достигла линии Грузды – Жагоры, а Железная дивизия, продвигаясь от Муравьева по линии Митавской железной дороги, заняла с боем станцию Альт-Луц, а на следующий день Бенен.

Одновременно, 13 марта, и Балтийский ландесвер из Гольдингена перешел в энергичное наступление, причем оно велось одновременно отдельными колоннами, начальникам которых давалась только задача достижения известных целей с предоставлением самой широкой инициативы.

Северная колонна, силою в 1200 штыков, под командою лейтенанта Мантейфеля, с его ударным отрядом должна была подойти к Туккуму по дороге, ведущей севернее Московско-Виндавской железной дороги.

Параллельно ей, южнее Виндавской железной дороги шла колонна Эйленбурга, силою в 800 штыков; здесь шел и эскадрон барона Гана. Эта колонна должна была подойти к Туккуму с юго-запада.

Русский отряд силой в 250 человек, к которому был прикомандирован капитан Андерсон с одним орудием, должен был идти еще южнее в восточном направлении и выйти на дорогу из Туккума в Митаву, верст 20 на юг от Туккума.

Еще правее шел латышский отряд Баллода, силой в 1500 штыков, через местечко Фрауэнбург на уездный город Доблен.

Связь между русским и латышским отрядами должна была быть поддержана вольным эскадроном Энгельгарда. Но он, не будучи военным, этой связи установить не сумел, и она была установлена помимо него, но с запозданием в три дня.

Правее Баллода, по линии железной дороги от Муравьева к Альт-Луцу, как выше было упомянуто, продвигалась германская Железная дивизия майора Бишофа, силою в 1000 штыков, южнее его шла гвардейская резервная дивизия.

Быстрее всех продвинулась северная колонна и уже 15 марта в 9 часов утра вошла в Туккум, откуда большевики бежали, охваченные паническим страхом.

Вторая колонна Эйленбурга встретила сопротивление у мызы Самитен, где большевиками был разрушен мост. Вследствие этого она в ночь с 11-го по 15 марта несколько часов здесь задержалась.

Русский отряд, наткнувшись около имения Вормен, в 25 верстах от Гольдингена, на передовые посты большевиков, преследовал в первый же день похода красных от Вормена до мызы Шедена. Здесь мы задержались на западном берегу маленькой реки и открыли сильный огонь из нашего орудия по имению и корчме. На рассвете мы убедились, что попадания, принимая во внимание наступившую темноту ночи, были необыкновенно удачными. Один снаряд попал в здание корчмы, где в это время засели красные с пулеметами.

Около 11 часов ночи мы заметили, что красные начинают удирать по главной дороге, а потому я приказал перейти речку. Мы заняли корчму и лежавшее с полверсты дальше имение.

Разгром здесь был полный. Оказалось, что в имении скопилось за час до нашего подхода до 1000 красноармейцев, расположившихся здесь на ночевку и застигнутых врасплох нашим ночным наступлением. Преследовать их мы, однако, не были в силах, и им удалось отчасти уйти от нас, отчасти распылиться по всему краю. Наутро, похоронив наших двух молодых павших добровольцев и забрав попавшиеся в наши руки трофеи, в том числе несколько пулеметов и хороших лошадей, мы двинулись вперед, поддерживая связь с Эйленбургом, вплоть до боя у мызы Самитен. Весь день и всю следующую ночь, не останавливаясь, мы продвигались вперед, не встречая по лесным дорогам сопротивления. После дождей предыдущих дней наступили сильные морозы до 15 градусов Реомюра. Дороги обледенели, и движение орудий, кухонь и обоза было весьма затруднительным. Часто приходилось останавливать всю колонну, чтобы вытащить из канавы орудие или подводу. Несмотря на эти задержки, колонна, сделав 80 верст в 2 дня, к рассвету 15 марта подошла к берегу реки Абау, южнее Туккума, потеряв связь с отставшей вследствие боя колонной Эйленбурга и не установив связи вправо с колонной Баллода, отставшей предположительно верст на 30.

На берегу реки Абау, благодаря распорядительности поручика Бакке21, удалось окружить имение Фридрихсберг, где большевистский комитет укладывал свои архивы на подводы для бегства. Члены комитета защищались оружием, но дом был скоро взят добровольцами. В нем оказалось двое убитых, один покончил с собой, остальные были арестованы и переданы военно-полевому суду, который вынес шестерым смертный приговор, а двух оправдал. Этот комитет, как было установлено, руководил в свое время разграблением соседнего имения, причем арендатор и его дочь были расстреляны. Вещи убитого арендатора были найдены в канцелярии комитета.

На реке Абау отряд задержался до восстановления связи с Эйленбургом, который после удачного боя продвинулся вперед. На следующий (третий) день похода мы перешли реку и продвинулись на восток до станции Шлампен Московско-Виндавской железной дороги, на 16 верст южнее Туккума.

В нескольких верстах от этой станции оказалось единственное имение, в котором уцелел помещик. Он был своими рабочими допущен в члены коммуны, причем ему, ввиду его образования и лет, был предоставлен пост секретаря коммуны с правом пользоваться для себя и для дочери двумя комнатами в своем барском доме. По его словам, коммунистическое учение, вначале встреченное рабочими восторженно, потерпело полное крушение, когда рабочим было объяснено, что поросята, рождающиеся от их собственных свиней, не составляют их частной собственности, а подлежат раздаче равномерно между всеми членами коммуны. Коммунистам после этого не удалось восстановить своего влияния, и рабочие сами желали возвращения к нормальным условиям.

Из Шлампена русский отряд установил вновь твердую связь со штабом майора Флетчера, находившегося уже в