Последнее прости - Евгения Михайлова

– Да, конечно. Извините.

Он сел рядом с ней, стал суетливо пристегиваться, роняя портфель, поднимая его, цепляя ее. Ирина спокойно взяла портфель из его рук и перебросила на заднее сиденье.

– Так ничего? Вы спокойно с ним расстанетесь на время?

– Конечно. Спасибо. Я расстанусь.

– Куда едем?

– Домой. То есть на Остоженку.

– Поехали домой. – Ирина прямо взглянула на своего спутника: высокий лоб под светлыми волосами, беспомощные, близорукие глаза за большими очками, тонкие, почти женские черты лица. Вечный отличник. Маменькин сынок. – Дома мама ждет или жена? Или обе?

Он смущенно взглянул на Ирину.

– Никто не ждет. Мама умерла два года назад. Жены нет.

– Понятно. Выбрал науку.

– Ну, так получилось.

– Слушай, как тебя зовут? А поехали ко мне? Я тоже одна. И мне тоже тошно, как и тебе, наверное.

– Неожиданно как-то. Меня зовут Алексей. Вроде неудобно. Я хотел дома поработать… А как вас зовут?

– Ира. Мы уже на «ты», не заметил? Ты не думай, я не маньячка и не нимфоманка, мужиков не снимаю. Как правило. Просто сегодня день плохой. Боюсь, вечер будет очень плохим. Предлагаю нам вместе это исправить. Готовлю я хорошо. У тебя такого ужина точно нет. Коньяк, вино, водка, виски – все это имеется. Ты что любишь?

– Да я вообще не по этой части. От крепких напитков мозги тупеют, спать хочется. Ну, вина бы выпил, конечно. Ужин… Если честно, у меня вообще ничего нет. И в магазин лень было заходить. Стоял, вспоминал, есть у меня макароны или не было их никогда.

– Я так и поняла. Значит, едем.

Ирина пропустила Алексея в квартиру, закрыла входную дверь, кивнула ему на вешалку. Смотрела, как он снимает куртку, туфли. Достала из шкафчика тапочки, бросила ему. Все думают, что у нее коллекция мужских тапочек. На самом деле у нее просто 42-й размер обуви. Специальные тапки для единственного мужчины она покупала только в мыслях. А он очень даже ничего, этот Алексей. Фигура нормальная, сутулиться просто привык. А близоруких она любит. Ей кажется, что у них глаза детей. Может, это что-то из оперы про нерастраченное материнское чувство.

– Мой руки здесь, это чистое полотенце, можешь умыться, если хочешь. Иди в гостиную, включай телевизор, отдыхай. Ужин будет через десять минут.

На кухне она достала из холодильника салат с креветками и маслинами, выложила на блюдо нарезку балыка, открыла банку с малосольными помидорами, сунула в микроволновку настоящие хачапури, которые для нее готовили в соседнем грузинском ресторанчике. Подумала у бара, выбрала итальянское красное вино и графинчик водки. Вино для тех, кому мозги беречь надо. А нам, частным извозчикам и отвергнутым бабам, водка в самый раз.

Ирина внесла в комнату ужин на большом подносе. Алексей ахнул. Она сказала: «Это не все. Еще будут фрукты и сладкое. Ты наверняка сладкоежка. По очкам вижу».

– Да, – растерянно подтвердил Алексей.

Ирина налила в бокалы вино и произнесла.

– Леша, будь другом, принеси вилки и ножи, я забыла, вставать неохота.

– Где они? – с готовностью вскочил Алексей.

– Ну, там, в ящике на верхней полке. Ты сразу увидишь.

Он сразу не увидит. Ирина спокойно достала из шкафчика упаковку и высыпала содержимое двух капсул в бокал Алексея. Она всегда с полувзгляда умела определять, на что способен мужчина в любви. Ну, когда о любви нет и речи. Такому зажатому, неопытному интеллигенту непременно требуется помощь. Как же он удивится, почувствовав жгучую страсть к случайно встреченной тетке не первой свежести и, прямо скажем, не большой красоты. А Ирину сейчас успокоит только иллюзия страсти. Иначе она сгорит в клетке страсти настоящей. До которой ему нет дела.

Глава 8

Рабочие подошли близко к гробу Людмилы Калининой. Прощание закончилось. Пора закрывать. Сергей и Слава, стоя неподалеку за оградой другого участка, внимательно разглядывали небольшую, на редкость молчаливую и сдержанную группу людей. Никто не общался друг с другом, никто не плакал. Олег смотрел в лицо жены потемневшими, измученными глазами. Рядом стоял угрюмый Стас. Очень бледная женщина со светлыми волосами, выбивающимися из-под черной косынки, все время нервно поправляла покрывало, икону на груди Людмилы.

– Это Надежда, подруга, однокурсница, – показал на нее Сергей Славе. – Она к ним ходила. Тоже давала лекарства, делала уколы. Олег ей очень доверял. Соседки сплетничают, что она к нему всю жизнь неровно дышит. А вот эта девушка – Аня, невеста, или как там, Стаса. С ней ее мать Вера. В их доме поговаривают, что эта Вера спит и видит, как бы дочь выпихнуть замуж за Стаса.

– А это что за личности? У нас вроде не проходят такие.

– Это двоюродная сестра Милы – Лидия с сыном Николаем. Он мастер спорта по боксу, чемпион чего-то. Не были особенно близки. Редко у них бывали. Или просто у нас мало информации пока.

– Ну, кто эта царевна – тут и гадать нечего. Это наверняка твоя Катя.

– Ну, да – Сергей с сочувствием посмотрел на девушку с огромными, распахнутыми в смятении темно-серыми глазами. От нее как будто все сознательно держались подальше. Она казалась страшно одинокой. – Зря она пришла. Они на нее смотрят, как на убийцу.

– Красивая девушка. В такой ситуации всем очень легко ее возненавидеть. А это кто?

К могиле быстро шла уверенная, рослая женщина с непокрытыми голубовато-седыми, коротко подстриженными волосами. Ее лицо с резкими чертами было некрасивым и в то же время привлекающим внимание. В нем было много силы и чувства…

– Это заместитель Олега. Ирина Васильева. Я видел ее на фирме мельком. Однако… Объект, заслуживающий внимания.

Ирина, легко раздвинув неплотную группу людей у гроба, подошла к Олегу и порывисто взяла его за руку. Олег спокойно взглянул на нее, ответил на пожатие и отнял руку. Он подошел к гробу, поцеловал жену в губы и перекрестил ее. Затем кивнул рабочим.

Сергей и Слава быстро направились к выходу с кладбища.

– Ну, и чего? – спросил Сергей в машине. – Кто у нас убивец? На взгляд следака на маленькой зарплате и с мечтой о премии.

– Да на этот взгляд – все. Начиная с безутешного вдовца и кончая твоей разневинной и распрекрасной Катей.

– Понятно. Другого мнения не ждал. А мне, знаешь, кто понравился? Вот угадай.

– Без проблем. Заместитель. Подлетела, ручку пожала. При мертвой жене и живой любовнице.

– Это кто любовница?

– Слушай, не надо. Может, я плохой следователь, но кто с кем спит – я за версту вижу.

– Ладно, не стану спорить. Я так для себя решил. Буду с тобой в этом деле дружить, чтоб ты дров не наломал. А заместитель – да, колоритная дама. На массовку не тянет.

– Ох, да ты ж у нас почти сценарист. Чуть не забыл. Может, мне ее задержать по подозрению, эту Ирину? По подозрению в том, что она хочет мужика отбить у твоей Кати.

– Как ты мелко мстишь. А если серьезно, с таким лицом можно и убить, и спасти, и народное восстание возглавить. Впечатлила она меня, честно. Хотя выбор сейчас был действительно большой. Стас, его девица, мать его девицы, двоюродная сестрень с двоюродным племянником – морды у них какие-то каменные.

– Сережа, у нас ведь не конкурс красоты. Нам мотив нужен. А мотив… Ладно, успокойся. Сегодня слово «Катя» больше не произнесу.

– Надеюсь. Да, подруга эта, блондинка с дрожащими руками, – она тебе как?

– Так же, как и тебе, – хмыкнул Слава. – Допрашивать надо. Что-то она тряслась больше всех.

Алексей сидел в своем кабинете и пытался собраться с мыслями. Систематизировать то, что пока не вписывалось в систему. Он, сорокалетний, свободный мужчина, имел какой-то опыт общения с женщинами. Было одно болезненное воспоминание, когда девушка, спокойно расставшись с ним после ночи любви, поехала в загс с другим. Он переживал, пережил и сделал для себя вывод: он – не роковой мужчина. Чего и следовало ожидать: наука всегда интересовала его больше, чем женщины. Из этого он и исходил впоследствии. Был очень осторожен в плане чувств. Романы, конечно, бывали, в основном с аспирантками, пару раз со студентками. Но он был вооружен четким алгоритмом: всегда знал, когда пора отступить, чтобы не увязнуть, когда вообще надо спасаться бегством от слишком инициативной охотницы за мужем. Увлекался ли он кем-нибудь после той несчастливой истории? Возможно… Черт. Если нельзя ответить самому себе однозначно, получается, что нет. Что же произошло с ним этой ночью?

Он сел в машину к немолодой и не очень красивой женщине. Да, в даме что-то есть. Поэтому он так легко согласился поехать к ней домой. Он не ошибся: она действительно незаурядный, глубокий, непонятный человек. То есть ему интересно ее узнавать. Ну, и самое главное. Он не обладает столь бешеным темпераментом, чтобы возжелать чужую женщину с первого взгляда. Он и не возжелал. Но вдруг почувствовал такую страсть, какой не испытывал никогда в жизни. Алексей был не настолько невинным, чтобы не понимать, что произошло. Да, какой-то стимулятор ему явно подсыпали. Он проснулся рано утром, посмотрел на помятое, в морщинках, вроде бы совсем незнакомое лицо, на седые спутанные волосы, вспомнил свои ночные безумства… И с трудом сдержался, чтобы не прижать Ирину к себе. Ему вдруг захотелось здесь остаться, не пойти на работу, забыть обо всем. Что это было? Пролонгированное действие препарата? Разбуженная этим препаратом чувственность? Или просто он никогда не встречал такой женщины, ни на кого не похожей, страстной, сильной и в то же время ранимой и гордой? В ее жизни сейчас что-то сложное происходит. Он это понял.