Под парусом (сборник) - Остап Вишня

В руках у Антона руль и парус...

"Дя" Гриша сидит посреди лодки, сосет цигарку и всматривается в синюю даль, прищурив большие серые глаза...

Сколько раз дя Гриша видел это море?! Сколько раз оно готово было поглотить его вместе с его яликом "Константином"? Сколько раз, может быть, дя Гриша уже "отходную" себе читал, железной рукой сжимая руль?!

Об этом знает только дя Гриша... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

-- Какая же это зануда парус развязывала?! Эх!.. (И длинный "вздох".)

Это Антон.

Плохо развязали парус... Один конец его затянут узлом... И неладно идет лодка; не всем парусом ветер забирает.

Дя Гриша цедит:

-- Моряки! Майнарить надо!

"Майнарить" -- означает убрать парус. В данном случае убрать, чтоб натянуть как следует. А майнарить в море, при изрядном ветре -- это штука не легкая, да и не безопасная... Но приходится: кто ж выйдет в открытое море с неисправным парусом... Да уж не дя Гриша, конечно. Он не "портач" и не "зеленый" -- ему это не к лицу...

-- Майнарь, хлопцы!

Дррр!

И парус уже в лодке.

Движения ловкие, быстрые, уверенные!

Раз! Раз! Раз!

-- Поправь конец! И-и-и! (Вздох: "Дама!")

Ррррраз!

И снова трепещет над головой полотно, надутое сердитым ветром!

-- Прямо! В море! "Откроем" Аю-Даг -- и назад. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

...Мчится "Константин", с волны на волну перескакивая...

И таким маленьким кажется этот "Константин" по сравнению с синим морем безбрежным... И все мы такие малютки, малютки. Даже дя Гриша, серогубый, седоусый, меднолицый дя, -- и тот малюсенький...

...Плещут белые барашки о лодку...

Хлюп! Хлюп!

И все.

... Айда! Айда!

И трепещет белое полотно в жаркой дрожи и рвется, бессильное, из железных рук Антона...

...Айда! Айда!

-- Открыли Алупку! Четыре версты от берега!

-- Держи на буек [2] ! Во-о-он белым флажком в волнах трепещет! Там "татарские" крючки на камбалу!

-- Ай!

Нас окатило соленым дождем. Это Антон нарочно "окрестил" нас, "зеленых", разрезав носом волну.

-- Не взяли ковша воду выливать, разини! Случается ведь, что зачерпнешь воды!

Дя Гриша подмигивает Антону: зачерпни, мол! Пускай отведают!

Но Антон не хочет: не стоит поначалу пугать:

-- Как-нибудь другим разом! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

А берег как на ладони! Весь тут! Вот он!

-- Смотрите! Вон за Алупкой гора голубеет! Это Аю-Даг! Медведь-гора у Гурзуфа! Отсюда верст тридцать пять -- сорок. Это его "хвост"! Сейчас всю откроем.

-- Ничего, не мутит?

-- Нет.

-- Иных мутит.

Через несколько минут "открыли" мы Аю-Даг, гору-великан, что медведем разлеглась за Гурзуфом, уткнув морду в самое море.

-- Поворачивай! Восемь верст от берега! Майнарить будем?

-- Нет! Зачем майнарить? И так повернем!

Это довольно рискованно -- переводить парус при ветре, в открытом море, не спуская его...

-- Ну, хлопцы! Рррраз!

Раз-раз-раз!

И уже с другой стороны бьется в руках у Антона полотнище!

Мчимся к берегу!

...Ай-да! Ай-да! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

-- Майнарь, хлопцы!

...Несколько взмахов весла -- и мы у берега!

-- И совсем не страшно!

Антон:

-- Приходите еще, можно страшней исделать!

1924 ------

[1] Повозка. -- О.В.

[2] Знак, где поставлены сети или другая рыбацкая снасть. -- О.В. ______________________________________________________________________

Бережком!.. Бережком!..

-- До Ялты?! Да верст, должно, двенадцать! Вот так вдоль пляжа до вон той будки, а потом направо в гору тропка лезет виноградниками... Так по этой тропке выйдете на шоссе и по шоссе, по шоссе... до самой до Ялты... Тут недалеко... По пути Никитский сад... А от сада уже и Ялту видать... Часика за два там будете. Еще до вечера...

Ну, пошли!

Бросили прощальный взгляд на парк в Гурзуфе, где отдыхал Пушкин, на дом, где он жил у генерала Раевского, на Аю-Даг.

Пошли, пошли! Вдоль пляжа, а потом тропинкой через виноградник! Пошли!

И двинули...

Если прямо вперед смотреть -- дорога. Это еще ничего...

А вот если вверх голову задрать, -- солнце, крымское солнце! Это уже "чего"... Ох, знали бы вы, как оно печет! И особенно тогда печет, когда вам надо идти пешком двенадцать верст (крымских верст), а вы уже взбирались на скалы, искали пушкинский платан, ходили в его дом и перемерили все улочки Гурзуфа в поисках хоть какой-нибудь захудалой субтропической клячонки, чтоб отвезла вас в Ялту.

Ох, как оно печет! Голова пухнет! Язык вываливается...

А ноги?! Словно они на заржавленных "шалнерах"... Гудят, скрипят и не хотят... Идти не хотят...

Пошли! Пошли! Оно, знаете, пешком еще и лучше. Все увидишь! Едешь-то быстро -- так многого и не разглядишь, а пешком -- там остановился, тут присел -- и все как на ладони... Да и не так уж это и далеко! Каких-то там двенадцать верст! Ну, два часа... Подумаешь?! Пошли!

Да идем же! Идем... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Идем... Идем... Идем...

И все тебе видно... Тут остановился, там присел...

Двенадцать верст?! Пустяк?!

-- Здрасьте!

-- Здрасьте!

-- Сколько верст до Ялты?

-- Да верст так пятнадцать, а может, и больше!

-- А до Гурзуфа?

-- Да верст пять.

Вот тебе и на! Хорошая арифметика... От двенадцати верст отнимешь пять, выходит пятнадцать! Ну-ну!

Пошли дальше.

А идешь ведь не по нашей дороге, среди ржи там или гречки. Здесь и туда виноградник и сюда виноградник. Экзотика кругом. И впереди экзотика, и позади экзотика. И сверху экзотика... Одно только мешает: степные ноги. Если б вам еще штуки этак четыре горных -- ну, скажем, козьих -- ног и если б за вами сзади бежали штуки три борзых и меткий стрелок, -- вы бы эти "двенадцать верст" за полчаса взяли...

А так как-то уж очень медленно выходит... И медленно и мокро. Вгоняет вас сперва в пот, потом в мыло... Потом вы обсыхаете. Потом снова взмокаете. И шея у вас вытягивается, и глаза неотрывно смотрят под ноги (чтоб ничего не пропустить), и дышите вы, как Рябко, который в спасов день бежит за дядькой верст сорок до уездного города специально для того, чтоб возле потребиловки гавкнуть на "кооперативного" Лыска...

-- Девчата! Только по совести: сколько до Ялты?

-- Да верст двенадцать!

-- А до Гурзуфа?

-- До Гурзуфа -- десять.

-- Слушайте, товарищи, мы не туда идем! Да провались оно на месте: если так дальше пойдет, то часа через четыре до Ялты будет уже сорок!..

...Ох, уж эти мне крымские версты! Наша верста и верста крымская! Небо и земля... Ну, что стоит, скажем, добежать из Буд в Вязево на посиделки? Ерунда! Полторы версты. Бежишь и поешь:

Ой, на поле три дорожки розно, -

Ходил казак до дивчины поздно!

Пробежал эти полторы версты, и еще бежать хочется.

У нас версты везде одинаковые: и на Полтавщине, и на Киевщине, и на Харьковщине...

А здесь нет. Здесь если в гору, так верста примерно как от Харькова до Люботина...

А если с горы, так наоборот: она, верста эта, совсем короткая. Вот такусенькая. Зато очень быстрая. А результат один: версту на гору -весь в мыле, и язык на плече; версту с горы -- весь в крови, и язык опять-таки на плече...

Хоть крути-верти, хоть верти-крути...

Называется вся эта музыка так:

"Путешествие по Южному берегу Крыма с целью насладиться прекрасной природой, величественными пейзажами и чарующими горизонтами..."

Можете назвать это экскурсией. Ни вам, ни мне от этого легче не станет. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Вот и Никитский сад. Знаменитый ботанический сад, прославленный чуть ли не на всю Европу...

Тут такое растет, такое цветет, такое родит, что если б у вас не разламывались от усталости ноги и если б вы в состоянии были разевать рот, -- вы бы его разинули...

И "ива вавилонская", та самая, под которой "седохом" когда-то и "плакахом"...

Кактусы разные... Алоэ в грунте растет... Японский клен... Знаменитый самшит... Бамбук японский...

Целый лес пробкового дуба... Просто отдери себе кусочек коры и затыкай, что тебе там заткнуть надо...

Тут и тростник испанский и папирус, из которого египтяне в древности бумагу делали.

Есть тут и лавровишневое дерево, и шелковая акация, и кедры гималайские, и кедры африканские, и кедры ливанские... Мирты, оливковое дерево, японская хурма...

Посреди парка красуется тысячелетнее терпентиновое (скипидарное) дерево...

Растет здесь и знаменитая пампасская трава... Вот это травка! Одна травинка больше, чем у хорошего хозяина чересседельник...

Траву эту бизоны едят... Бизон -- вроде нашего теленка, только в сто раз больше...

Растет эта трава огромными кустами... Можно сесть за куст и зареветь бизоном... Получится полная иллюзия южноамериканских пампасов...

Хороший садик. И порядок в нем есть. За растениями ухаживают, поливают, окапывают. Садик этак в 90 десятин. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Из Никитского сада вы, не спрашивая уже, сколько верст, шагаете в Ялту...

Идете -- и все тут... Плюнули на ноги, плюнули на поясницу, на все плюнули... Путешествовать так путешествовать!