Мария в Заповеднике - Александр Пиллаев

– Ты хочешь сказать, Пер, что страх перед мужскими извилинами и страх перед женскими очертаниями у аборигенов Земли – одного происхождения? – опять спросил Йоцхак.

– Да. И не будь дяди Калиграфка, Марии бы здесь давно не стало, потому что она отвратительна именно той красотой, которая... затруднительна для мужчины дикого.

– Откуда тебе известно?

– Я сам однажды поймал себя на этой мысли...

– Да он просто любит Марию, – прервал их Уэлш. Воспоминание о Марии ему тоже всегда поднимало настроение.

...Как Йоцхак и напророчил голосом Пера в свой диктофон, Мария приехала в Заповедник на следующий день в русских «жигулях» – так, на иномарках, Прокурор Калиграфк поддерживал в глазах партии краймеров престиж своих родственников, чтобы у партии всегда текла слюна, как хороший отличительный признак.

Мужчина средних лет, с внешностью католика и мефистофельским носом, оказался с ней рядом в машине. Своим появлением он несказанно удивил Персонал: было хорошо известно, что никакие христианские миссии не работали сейчас в данном районе.

Они остановились перед Резиденцией Министра.

– Не делайте пока никаких резких движений, Магнус! – крикнула Мария этому человеку поверх синей крыши «жигулей», когда они вышли. – С вами сначала познакомится Комендант...

– Какие движения здесь считаются резкими? – спросил, в свою очередь, тот, кого назвали Магнус. – Могу ли я отойти от машины на два шага? – попытался шутить он и вдруг прибавил: – Да, действительно, такое ощущение, что ты на мушке...

– Два шага можно, – сказала Мария равнодушно. – Но не бегите пока собирать землянику в лесу. За вами следит снайпер...

Приезжий покосился на крыши Резиденции.

– Как только Комендант осмотрит вас, с вас сразу снимут прицел, – обнадежила Мария его и скрылась в дверях Резиденции.

Строили в Большой Империи безбожно – фантазия у архитекторов, несомненно, была опасной, и только плохие технологи не позволяли им разнуздать ее, как хотелось бы. В результате крыша у Резиденции напоминала крышку от кастрюли, которую как бы накрыли временно, не зная пока, что еще добавить в суп. Резиденция была той архитектуры, где чересчур близко к сердцу принимают стандарты и равенство: комнаты для гостей правительства помещались в один ряд в три этажа, и поэтому Резиденция больше напоминала пансионат для престарелых, чем Загородный Дом для Начальника Империи.

Приезжий едва успел взять сумку с переднего сиденья, когда выросший неожиданно как из-под земли слуга влез за руль и, ни слова не говоря, загнал «жигули» под навес в глубине леса. Так же неожиданно вырос перед ним другой человек в неинтересной униформе.

– Господин Магнус! – выкрикнул он по-военному. – Хотя вы записаны гостем члена семьи Прокурора Калиграфка, но комната вам отведена в Резиденции Министра, но мы рекомендуем не заводить никаких разговоров с обслугой, и тем более, – с членами семьи Министра!

Он сделал знак рукой, и Магнус послушно двинулся вслед за ним вверх по крыльцу.

Сразу за парадной дверью начинался продолговатый холл с неуютно высоким потолком, который можно было бы «приблизить» к полу «хоть бы крупной люстрой, что ли…», – машинально подумал Магнус. Вслед за военным провожатым он свернул в коридор с коротким рядом одинаковых дощатых дверей, одну из которых перед ним открыли.

Магнус переступил порог и оказался в обычном трехзвездочном люксе.

– Надеюсь, вы нам не причините беспокойства, – сказал слуга вместо какой-нибудь стандартной любезности перед тем, как исчезнуть.

Магнус бросил сумку на широкое ложе у стены – обычный жест гостя с дороги, и, следуя привычкам постояльцев всего мира, только что въехавших, вторым своим шагом он приблизился к окну – вместо лесного пейзажа он увидел в окне фигуру с кривым колесом ног и лицом сильно испитым. Существо пристально глядело на него сквозь стекло, потом ткнуло впереди себя палкой с вырезанными, как у пастушка, узорами по коре, требуя, наверное, чтобы ему открыли.

Магнус нащупал шпингалеты и толкнул створки настежь.

– Дайте на вас посмотреть, – сказал испитый, отступая на шаг и как бы прицениваясь к пиджаку Магнуса.

Магнус молчал.

– Так, все в порядке, – произнес минуту спустя Странный. – Я здесь Комендант. Я люблю оценивать приглашенных по одежке. Мне кажется, вас на время можно оставить в покое, временно вы внушаете мне доверие.

– И когда это «временно» закончится? – спросил Магнус.

– Вместе с вашим пребыванием в Заповеднике.

«Вы очень гостеприимны» – хотел поблагодарить Магнус, но кривоногий сбил его с этой хорошей мысли заносчиво:

– Не позднее чем в двадцать четыре часа после окончания лекции, которую вас пригласили сюда прочитать в присутствии дочери Министра и Будущей Матери Наследника, девицы Ольги.

Он вдруг сделал «кругом» и поколесил прочь на своих таких кривых ножках, что даже кавалеристский полк рассмеялся бы вслед ему, но в окне вдруг возникла Мария, и от неожиданности Магнус всего лишь осклабился.

– Сейчас он отдаст команду, и у вас пройдет ощущение, что в вас целятся, вот увидите...

Мария прошлась взад-вперед перед окном. Она отнюдь не улыбалась.

– Ну вот, теперь все, – наконец, произнесла она, еще выждав минуту. – Теперь идемте, тут у нас тоже есть иностранцы, я познакомлю вас.

– Я не люблю иностранцев, – огрызнулся Магнус и вдруг почувствовал, что в него больше не целятся, отчего вылез нечаянно прямо через окно и спрыгнул на землю.

– Правда? У нас тоже соотечественники не любят друг друга, – согласилась с ним Мария.

– У вас это поправимо, у вас это временное помрачение духа, – ответил Магнус, оказавшись с ней рядом, – а вот Цивилизация больна безвозвратно...

Мария взглянула равнодушно и пошла вперед.

Персонал Станции воззрился на пришельца с таким выражением лиц, как будто не столько изучал, сколько дивился тому, что это он здесь делает? Все замерли и некоторое время молчали.

– Магнус, Истома, – наконец представила им своего спутника Мария. – Художник. Путешествует, читает лекции по новой энергетике. Я правильно выразилась? – спросила она у гостя.

Тот склонил голову в знак согласия.

– Вы сейчас откуда? – спросил Йоцхак.

– Последнее время живу в Москве, – ответил Магнус.

– И давно здесь, в столице? – опять спросил Йоцхак... потому что Пер как воды в рот набрал, а Дермот – тот никогда и не считал своим долгом разговаривать.

– Я наездами здесь уже второй год... А вы служите при посольстве? – в свою очередь спросил Магнус, Истома.

– В Империи сейчас нет посольства, – опять за всех ответил каким-то тоном Йоцхак Смоленскин. – Мы обслуживаем Станцию правительственной связи с Большим Конгрессом. Мария, радость наша, – поменял свой «тон» Йоцхак, которому было в этом не занимать, – главный техник Пер мечтал получить горячий чай из твоих... черт подери, непростительная оговорка... Я хотел сказать – вообще из женских рук.

– Но у нас есть напитки и погорячительней, – обронил, наконец, свое слово и Дермот Уэлш. – Я надеюсь, мы посидим в Домике, а не на этом треклятом «свежем воздухе», полном комаров.

– Супермен Дермот однажды был прострелен в трех местах сразу, – объяснил Йоцхак, – и даже не вздрогнул, но бледнеет от одного только писка комара.

– Пойдемте, Магнус, я немного поухаживаю за ними, – пригласила Мария всех в Домик Персонала.

Пер пропустил Марию вперед, а Художник поэтому с большим сожалением посмотрел ей вслед.

– А в чем состоит ваша наука? – спросил Йоцхак Смоленскин, устраиваясь в кресле со стаканчиком виски со льдом, которое всем подал Уэлш.

– Я читаю ряд лекций, которые в двух словах не объяснишь, – сказал Магнус с улыбкой на тонких католических губах.

– Попробуйте, господин Истома, вам надо потренироваться, – поддержала Мария оператора Станции по связи с Большим Конгрессом.

– Да, господа, дело в том, что я приглашен сюда почитать о духовных тайнах земли самим членам правительства, – ответил Магнус, покосившись взглядом на Пера.

– Главное, Магнус, – вовсе не членам. Главное, – я привезла сюда вас из-за Ольги.

Мария поставила свой стакан с растаявшим кубиком льда и обратилась к ним своим ровным, твердым, редкостным для аборигенки голосом.

– Вы знаете, господа, девица Ольга, наша бедная девочка, очень набожна и очень несчастна, она так близко к сердцу принимает беды и несчастья нашей очаровательной Империи, что почти не осушает глаз. А тут еще из-за опасного общественного кризиса ее будут торопить стать Матерью Наследника нашей священной власти. Надеюсь, все здесь понимают, что зачинать ребенка в таком состоянии опасно. Ольге требуется скорая духовная помощь, а наши жрецы – это же ни для кого не секрет – под своим одеянием носят только свои вожделения. Если до революции у наших жрецов еще только и было одно на уме, когда они смотрели на женщину или на мальчика, то сегодня уже никто не может поручиться, есть ли вообще у них теперь что-нибудь на уме.