Первый/последний (СИ) - Ру Тори

Голова еле слышно побаливает, мучает жажда, пальцы слегка дрожат — кажется, это и есть пресловутое похмелье.

В красках припоминаю прошлый вечер и, прикрыв рот ладонью, хихикаю — я еще не умею радоваться в полную силу и иногда даже не знаю, какая из мыслей или эмоций принадлежит мне самой, а какая — навязана Костей, но вчерашний праздник непослушания точно стал самым ярким моментом в моей жизни.

Отчего-то перед глазами возникает пьяный неприкаянный парень и его улыбка, обращенная сразу всем и никому. Меня покорило то, что он делал на сцене — его раскрепощенность, дьявольская увлеченность танцем и потрясающее владение телом. Его исступленное стремление к свободе и умение управлять толпой.

Я-то на подобное не способна...

Костя высмеивал мои хобби: раз ни черта не умеешь, лучше не браться. Впрочем, сам он в свободное от учебы время только критиковал, бесился и смаковал чужие провалы.

...Я говорил тебе, что не ем грибы. Говорил же? Да? А что тогда у меня в тарелке? Я тебе сейчас эту салатницу на башку надену, дура тупая!..

Раздается щелчок, и я вздрагиваю. Пару секунд смотрю на чайник, но не вижу его — сноп фарфоровых осколков исчезает в тумане, сердце бьется в глотке.

— Сам такой, — проморгавшись, бубню под нос, заливаю имбирь кипятком и возвращаюсь в уютный кокон из пледа.

Набираю номер Кнопки, но автоинформатор грустно сообщает, что она не в сети.

Ну конечно же: спит после ночной тусовки и видит десятый сон. Это мои биологические часы сошли с ума из-за стресса и переезда.

На удивление, верный ноутбук, преодолевший вместе со мной тысячи километров, все еще держит заряд батареи.

Я предусмотрительно снесла все профили, сменила адреса почтовых ящиков, удалила любые упоминания о себе, до которых смогла дотянуться. Теперь у меня пустой аккаунт, озаглавленный чужим именем, и единственный диалог — с Кнопкой.

Раскрываю страницу и пишу ей: «Я навела порядок и немного освоилась. Го после шоппинга в гости». Пару минут ожидаю ответа, но она не появляется онлайн.

Ради интереса просматриваю ее интересы — книги, комиксы, анимэ, молодежные сериалы.

Самое верхнее сообщество из списка посвящено Дэну, их клубу и фестивалю, в нем анонсы мероприятий, релизы новых треков, обсуждения и множество фотографий: выступления, поездки в другие города, катание на продуктовых тележках, скейты, велосипеды, граффити, посиделки с гитарами у костра. Почти в каждом кадре есть этот парень, Влад...

И от него очень трудно оторвать взгляд.

Костя утверждает, что красивых людей в реальности не существует — это природа сыграла с человечеством злую шутку. Достаточно обладать набором определенных черт, которые считываются подсознанием как «беззащитные», «детские», «милые», и дело в шляпе — готов красавчик. А человек при этом может быть полным дебилом или отъявленным негодяем... Возможно, в случае с Владом эта теория действительно работает. Но, как бы там ни было, при рождении он точно сорвал джекпот.

А вот одутловатый, склонный к полноте Костя красавцем никогда не был и ничего не собирался менять — тренажерный зал называл тусовкой стероидных импотентов, а барбершоп — сборищем напомаженных женоподобных мальчиков. Он предпочитал классические шмотки и одну и ту же короткую стрижку, и иногда мне было неприятно на него смотреть.

Я корила себя за это и ощущала ответственность — если бросить такого, он никогда не найдет себе пару... Девочки не станут вешаться на него гроздьями, как вешаются на сияющего друга Кнопки.

Ответственность уступила место инстинкту самосохранения, когда я впервые задохнулась от удара кулаком в живот. Но, если бы форум, помощь Кнопки и ее призыв больше не терпеть, я бы терпела.

В обед звонит мама, и ее тон заставляет напрячься:

— Эрика, я сбросила тебе пару тысяч. Прошел перевод?

— Да, спасибо, мам. Но не нужно было... Пока хватает того, что подарила бабушка.

— Даже ей не скажешь, где ты сейчас?

— Скажу. В свое время.

— Костя... Костя весь вечер у нас просидел. Может, прекратишь его мучить? Лена тоже в недоумении. За что ты так обошлась с ее сыном?..

— Пока, мам.

Отключаюсь и отшвыриваю телефон на диван. В груди буйным цветом расцветает вина, дыхание распадается на поверхностные вздохи. Костя так убедителен в своей непогрешимости, что сомневаться в себе начинаю даже я...

Влезаю в черные скинни и серый свитер, беру рюкзак и спускаюсь на улицу: необходимо проветрить мозги. Крокодильи слезы Кости — игра на публику. Он знает, что мама расскажет мне о них. И знает, что я отреагирую.

И я ненавижу себя за то, что не могу перегрызть опостылевший, истрепанный, но все еще крепкий поводок.

Уютная улочка, поросшая старыми кленами, плутает между кирпичными пятиэтажками с голубятнями на крышах. Тут до слез спокойно и уютно, но мне не хватает нависающих над головой высоток и шумного, продуваемого сквозняками метро — символов насилия над сущностью человека.

Попытка связаться с Кнопкой опять ни к чему не приводит, и смутная тревога холодком пробирается за шиворот.

Готовится к началу учебного года? Но мы договорились вместе пройтись по магазинам... Уловила мой слишком пристальный интерес к ее другу?.. Тогда справедливо. У нее действительно есть повод мне не отвечать.

Сверяюсь с навигатором, на ходу запрыгиваю в тронувшуюся маршрутку и еду в торговый центр.

***

Местные магазины почти не отличаются от тех, что мы с мамой посещали по выходным: похожий ассортимент, одинаковые марки, только цены отчего-то ощутимо выше.

Мысленно благодарю бабушку за подаренные на день рождения деньги, приношу в примерочную целую охапку вещей — ярких, крутых, небанальных, — и вечность кручусь перед зеркалом. Мне нравятся все, к тому же за шторкой нет Кости — не нужно будет отбиваться от его авторитетного мнения. Но выбрать приходится только те, что прикрывают уродливый розовый шрам.

Я ем на фудкорте перченые крылышки, с особенным удовольствием вытираю руки о джинсы, допиваю колу и, подхватив бумажные пакеты, бегу к выходу и ныряю в теплое нутро маршрутки. Снаружи сплошной стеной стоит ливень, мелькают размытые фары авто и огни фонарей.

Стряхнув с волос холодные капли, плюхаюсь на жесткое сиденье возле печки и достаю телефон.

Кнопка по-прежнему не берет трубку, в сети ее тоже нет. Зато со страницы ребят на меня взирают ясные серые глаза Влада, и я словно лечу на качелях над пропастью...

Но, глубоко вдохнув, внезапно осознаю, что он слишком бледный, криво ухмыляется рассеченной губой, а его подбородок испачкан кровью.

Под фото странная подпись: «А вот и возмездие. Прощайте, ребята», и тысячи комментариев:

«Она умерла из-за тебя».

«Позер».

«Конченая мразь».

«Вспомни, как она утирала тебе сопли, а ты постоянно ее динамил».

«А про Ульяну ты еще не забыл?»

С закрепленного поста улыбается Дина, перечеркнутая черной траурной ленточкой.

«Наша любимая сестра и подруга Дина трагически погибла. ДТП. Прощание состоится 2 сентября в кругу родных и самых близких друзей».

Вечная память, Кнопка. Ты навсегда в наших сердцах».

Я чувствую приближение липкого, одуряющего бессилия, перед глазами взвивается рой мелких мушек. Глупо и долго-долго пялюсь на нее, всхлипываю, отворачиваюсь к окну и беззвучно и горько рыдаю.

Мы не успели стать лучшими подругами — я стрессовала, нервничала, боялась не успеть скрыть следы нашего общения... и толком ничего не узнала о ней.

Она была одинокой. Гордилась братом. Безответно любила...

А еще она спасла мою жизнь.

***

Глава 9. Влад

«...После тебя закончится моя жизнь...»

Спутанное сознание внезапно возвращает мне зрение, а с ним — сколотую кафельную плитку в грязных мыльных потеках, черную плесень на потолке и тошнотворно грязную, порыжевшую ванну, ежедневно принимающую двадцать человеческих тел. На ее краю пристроились мои ноги в видавших виды вэнсах и клетчатых штанах.