Тень Земли: Дар - Андрей Репин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Судя по всему, не дождаться нам Григория. Солнце уже высоко, – начал рассуждать кот, как бы сам с собой, но поглядывая на хозяина и явно приглашая его к разговору. – Да и где ему! Разве пройдешь к нам теперь! Это сквозь туман, сквозь орду троглодитов. А бесов там сколько, снаружи! Я, когда ходил вчера к людям, сам чуть не попался. Страшное дело! Нет, не пройдет Григорий. И как мы спасем мальчика?
В ответ на эти безнадежные выводы Старобор только вздохнул. Он хорошо знал, что творится снаружи. Теперь все зависело только от Григория, найдет ли он способ хотя бы дать о себе знать?
Время приближалось к полудню. Глеб беспрерывно ворочался во сне, но сон его был не простой и он не желал отпускать мальчика без позволения Старобора. А тот все ждал и ждал, хотел, чтобы к пробуждению гостя было ясно, что делать дальше.
– Может, разбудить мальчика? Дневной сон людям не на пользу, – произнес Никифор, глядя, как Глеб переворачивается со спины на живот да обратно.
– Да. Близится полдень. Негоже дольше ждать. Тяжел сон после рассвета, а уж после полудня спать вообще нехорошо. Проснись, Глеб. Рассвет позади, а нет у нас ни солнца, ни радости.
Глеб тотчас потянулся и сел, нащупывая ногами тапочки. Потом что-то пробормотал спросонья, зевнул и протер глаза. Осмотрелся, вспомнил, что с ним приключилось, и приуныл.
– Доброе утро, дядя Старобор, – он посмотрел на хозяина.
– С легким пробуждением тебя, сынок, – ответил старик.
– Кушать хочешь? – спросил кот. – Трапеза, так сказать, поздний завтрак.
– Хотелось бы, – Глеб сглотнул слюнки. – По правде сказать, я очень голоден. А как насчет того, чтобы мне попасть домой?
– Не пришел Григорий, – глухо произнес Старобор, и отвел глаза.
„Григорий?“ – подумал Глеб и хотел подробно расспросить о новой личности, но вид у старичка был такой подавленный, так жалко подрагивала его борода, что мальчик не решился, и только сказал без уверенности в голосе:
– Может, еще придет.
– Пойдет – не пойдет. Пройдет – не пройдет. А к нам не дойдет, – «утешил» Пал.
И вдруг послышался стремительно приближающийся шум крыльев, со свистом рассекающих воздух. В окно влетело что-то маленькое, мечущееся и пронзительно кричащее. Крошечная птичка с розовой грудкой принялась неистово носиться по тесной комнатке, шарахаясь от каждой стены и чиркая перьями по потолку. Когда она пролетала в опасной близости от головы мальчика, его волосы колыхались от ветра. Кот из-под лавки смотрел на это шоу высшего пилотажа, и его уши все ниже клонились к голове, а голова клонилась к полу: ему невыносимо было слушать оглушительные крики. В его глазах ясно читалась одна просьба: „Кто-нибудь, скорее, заставьте его замолчать!!“ – сам-то он боялся даже шевельнуть лапой, не то чтобы мяукать, зная, что на свете нет существа более пугливого, чем маленькая птичка. Старобор сидел в кресле, как приклеенный, его глаза метались по комнате вслед за розовым комочком. Пал благоразумно спрятался поглубже в свои угли. И только Глеб не растерялся, он встал и вытянул перед собой правую руку. Птичка тут же спикировала ему на ладонь, крикнула напоследок особенно громко и замолчала.
Все перевели дух. Но пауза длилась недолго.
– Тю-тю-тю-тью-фью! Григо… Грриго… Гррригорий! – заверещала пичужка.
– Ага, ты, стало быть, от Григория! – обрадовался Старобор. – А где же он сам?
– Гррригорий! Гррришенька!
– Ну-ну, угомонись, попей-ка вот водички. Глеб, подай ему.
Глеб осторожно, чтобы не спугнуть, наклонился и поднес Никифорову плошку с водой. Посланец промочил горлышко. Все надеялись, что после этого услышат что-нибудь более конкретное, но птичка только продолжала в разных вариациях повторять имя Григория. И больше от нее ничего не смогли добиться.
– Я так понимаю, нет у нас надежды на Григория, – подвел итог Старобор. – Не пройти ему. Не пробиться.
– А если бы и пробился, что он может? – полюбопытствовал Глеб.
– Григорий многое может. Да не судьба, видать.
– Он же не знает, что тут творится, надо его просто попросить помочь, он и поможет!
– А ты и вправду добрый мальчик! Ты веришь в добрые помыслы тех, кого совсем не знаешь. А Григорию ведомо главное – я в беде. И раз он не в помощь, значит, плохи наши дела. О тебе он, конечно, не знает, откуда же! Вот и думай теперь, как его попросить.
– Я!! Перрредам! – крикнула птичка.
– Вот как! – оживился Старобор. – Тогда передай Григорию, что надо переправить мальчика, доброго мальчика, в безопасное место. Скажи, что надо обязательно спасти этого мальчика. Пусть он придет сюда и поможет.
– Перредам.
Хозяин невольно усмехнулся, глаза его засветились добрыми искрами:
– И кто же ты, такой смелый, будешь-то, а?
– Ззяблик!! – было сказано с такой интонацией, как будто «Чемпион»!
Зяблик вернулся довольно скоро. Хорошо, что у него хватало ума летать с закрытым клювом, а то в одно мгновение были бы взбудоражены все местные троглодиты. Он сделал три круга по комнате и приземлился на плечо Глебу. Покричал для порядка, почесался, а потом показал зеленый листок, привязанный ниткой к лапке.
На свежем листе липы с двух сторон проступали красные буквы, всего три слова:
«Жду. Тухлая балка».
– Та-а-ак, – задумался Старобор. – Знаю Тухлую балку. Это недалеко. Да только как отсюда выбраться и туда добраться – вот задача.
– Прровожу! – чирикнула птичка.
Глебу казалось, что он попал в добрую сказку. Он осторожно погладил зяблика по головке и почесал перышки в том месте, где должна была быть шея. Его палец ушел вглубь теплых перьев, не встречая какой-либо твердой основы, а зяблик вывернулся и подставил свою синеватую спинку. Все его тельце мелко дрожало, а сердечко колотилось часто-часто.
Старобор с улыбкой смотрел на этого храбреца, но хмурые мысли скоро вновь овладели им. Он хорошо понимал, что выбраться из дома без могущественной помощи мальчику будет невозможно.
Затем все сели, наконец, за стол. Было не так роскошно, как вчера. Глебу досталась сладкая пшеничная каша с тыквой, котику налили сливок, зяблику насыпали крошек. Старобор к еде не притронулся, он знал, что это его последние запасы.
Когда еда кончилась, хозяин начал трудный разговор:
– Ума не приложу, как нам дальше быть. Надо бы переправить тебя, Глеб, ко Григорию, а из дому не выйти – кругом нечисть. Здесь сидеть – не долго мы протянем. У
