Марко Поло - Сергей Нечаев

Путь братьев Поло ко двору великого хана Хубилая, как мы уже говорили, занял целый год. Место их встречи сейчас точно не определено, но, по всей вероятности, то был Ханбалык (современный Пекин), к которому стекались путешественники и торговцы из многих дальних стран.

Всё в великом хане Хубилае оказалось для братьев Поло неожиданностью: «его изысканная учтивость, так непохожая на устоявшееся представление о диких монголах, его ненасытное любопытство в том, что касается Италии и христианства, его готовность вести переговоры»{46}.

Хубилай, в свою очередь, оказался очень доволен тем, что «эти представители другой культуры могут вести разговор на монгольском языке»{47}.

Расспросы Хубилай-хана

Ханбалыка братья Поло достигли зимой 1266 года, то есть почти через 12 лет после того, как Гийом де Рубрук посетил Каракорум.

На пирах, устроенных в их честь, Хубилай-хан расспрашивал Никколо и Маттео Поло «об императорах, о том, как они управляют своими владениями, творят суд в своих странах, как они ходят на войну, и так далее о всех делах; спрашивал он потом и о королях, князьях и других баронах»{48}. А еще он спрашивал о папе, «о всех делах Римской церкви и об обычаях латинян»{49}.

С трудом верится в то, что братья-купцы были большими экспертами в столь сложных вопросах, однако, если верить Марко Поло, они «говорили ему обо всём правду, по порядку и умно»{50}.

Поручение от великого хана

Подробно расспросив своих гостей, великий хан Хубилай решил использовать их как посредников в отношениях с Западом, главным образом с римским папой. Имея огромный опыт в дипломатии, он скрыл свои настоящие замыслы под покровом лести и в конечном итоге предложил братьям сопровождать одного из его вассалов с посольством в Ватикан. Вассала этого звали Когатал.

Конечно же венецианцы не сразу решились принять столь невероятное предложение. Они сомневались, потому что давно уже не были дома и не знали, что там происходило. Не говоря уже о Ватикане. Ведь там братья Поло не бывали вообще, а посему они не были уверены, что сумеют выполнить ханское поручение.

И всё же они согласились. Точнее, вынуждены были согласиться, ибо злить Хубилая отказом не рекомендовалось никому.

В своем официальном послании к папе великий хан Хубилай просил прислать к нему «около ста христиан, умных, в семи искусствах[15] сведущих, в спорах ловких, таких, что смогли бы идолопоклонникам и людям других вер толком доказать, что идолы в их домах, которым они молятся, — дело дьявольское, да рассказали бы язычникам умно и ясно, что христианство лучше их веры»{51}.

Подобная просьба выглядит странно. Но она вполне соответствовала любознательной натуре великого хана Хубилая. По сути, вопрос стоял так: если папские посланцы смогут доказать свою правоту, он и все его подданные станут «людьми церкви».

Что, впрочем, не означало, что они откажутся от приверженности другим религиям. Как отмечает историк Оливье Жермен-Тома, «Хубилай прежде всего хотел поддерживать равновесие между различными религиозными течениями, пересекавшимися и питавшими друг друга в его империи»{52}.

У великого хана была и еще одна трудноисполнимая просьба: привезти масла из лампады, что у Гроба Господня в Иерусалиме.

Братьям Поло ничего не оставалось, как согласиться и на это. Как говорится, своя рубаха ближе к телу, и им совершенно не хотелось рисковать собственной жизнью, вступая в богословские споры с вождем монголов. Более того, они даже поклялись обязательно вернуться с сотней мудрецов-христиан и с маслом из лампады у Гроба Господня в Иерусалиме. Собственно, они согласились бы и на многое другое, лишь бы благополучно добраться до родной Венеции, хотя, если честно, и новое путешествие с сотней проповедников и без всякого масла выглядело чистой фантастикой.

А Когатал, когда великий хан объявил ему свою волю, лишь поклонился и сказал:

— На то я и есть твой раб, чтобы выполнять, пока есть силы, твои приказания.

Обратная дорога

В обратный путь великий хан Хубилай дал братьям золотую пайцзу. Так называлась табличка с гравировкой государственной печати, выдававшаяся монгольскими ханами людям, которых они посылали с каким-либо важным поручением. Она служила им удостоверением личности, давала защиту и многие другие преимущества.

Никколо с Маттео Поло простились с великим ханом, сели на лошадей и пустились в дорогу. К сожалению, через 20 дней их спутник Когатал серьезно заболел. Он не мог ехать дальше и, как выражается Марко Поло, «остался в некоем городе»{53}. Венецианцы же продолжили путь. При этом, благодаря «монгольскому пропуску», «всюду, куда они ни приходили, принимали их с почетом и служили им; всё, что они ни приказывали, давалось им»{54}.

Обратная дорога, несмотря на защиту ханской пайцзы, оказалась гораздо тяжелее, чем путь до Ханбалыка. Как рассказывает Марко Поло, «ехали они три года, оттого что не всегда можно было вперед идти, то по дурной погоде, то от снегов, то за разливами рек»{55}.

Лаяс и Акра

Через три года братья добрались до Лаяса. В то время это был оживленный торговый порт, располагавшийся на берегу залива Искандерун (Армянского залива) в крайней северо-восточной части Средиземного моря. Сюда привозили пряности и ткани со всего Востока, а потом их скупали торговцы из Генуи и Венеции.

В Лаясе братья сели на корабль. Им предстояла самая рискованная часть путешествия. «На суше им приходилось опасаться только врагов, но путь по воде внушал ужас: только самые бесстрашные, отчаянные или безумные путешественники решались доверить свои жизни прихоти волн и ветров»{56}.

И все же в том же 1269 году братья благополучно достигли Акры — древнего порта на северном побережье нынешнего Израиля, чуть южнее Ливана.

В 1350 году Лудольф фон Сухем, немецкий пилигрим, посетивший Палестину, описывал «славный город Акру». По его словам, он был выстроен из «ровно обтесанных камней» и обладал «высокими и чрезвычайно мощными башнями»{57}.

Прибыли братья туда в апреле и узнали, что в конце ноября прошлого, 1268 года умер папа Климент IV. Получалось, что задача, стоявшая перед ними, стала невыполнимой. И тогда, не зная, что дальше делать, они пошли к одному очень умному духовному лицу, легату Римской церкви в Палестине. То был, по определению Марко Поло, «человек с весом»{58}.