Жизнь с перчинкой, или Идите смело против правил - Юлия Шилова

— Вот ты говоришь, что зародыш что-то понимает, — отец словно не слышал меня, — а не задумывалась ли ты, почему не помнишь, как находилась в животе у матери?

— Папа, это не аргумент. Эмбрион, которого я сейчас ношу под сердцем, уже человек! Хоть он и не сформировавшийся ещё, но у него уже есть зачатки для того, чтобы вырасти и стать таким же полноправным членом общества, как и мы. А может, даже и намного лучше. А аборт есть убийство, которое ничем не отличается от убийства взрослого человека, и даже более того, убийство, как ты говоришь, эмбриона — куда более жестоко и омерзительно, поскольку лишают права на жизнь совершенно беззащитное маленькое существо! И какое ты имеешь право презрительно называть ребёнка эмбрионом? Это ребёнок, который полностью зависит от меня, и пусть всего лишь несколько недель прошло с момента зачатия, это новый, уникальный человек, который готовится прийти в наш мир.

— Дочь, ну ты же взрослая девушка и должна была хоть как-то предохраняться. Я и не думал, что ты так наплевательски к этому относишься. Обычно девушки пьют противозачаточные таблетки.

— Папа, а я хотела забеременеть. Очень хотела. Я специально это сделала, — с надрывом в голосе ответила я. — Хочу ребёнка — и точка, — стояла я на своём.

— Прежде чем заводить ребёнка, нужно подумать о его будущем, а ты слишком безалаберно к этому относишься. Тебя важны только твои желания и просто наплевать, что будет дальше. Разве мой бывший телохранитель может достойно воспитать моего внука? Бред!

— Но ведь первый аборт делать опасно. Как и любая другая операция, аборт может вызвать ряд страшных осложнений. Я боюсь! Я не в силах погубить собственное дитя.

— Не забывай, что эту операцию будешь проводить не ты сама. За тебя это сделают профессиональные врачи. Ты спокойно уснёшь и увидишь красивый красочный сон. Под наркозом всегда снятся яркие и интересные сны. Проснёшься — а дело уже сделано.

— Мне страшно представить, как можно уничтожить частичку любимого, которая уже есть во мне. Я знаю, что аборт — это операция вслепую. Очень много случаев, когда девушки после абортов уже не могут иметь детей. Мне горько представить, как по кускам будут вырывать мой плод… Это как будто сначала оторвать ребёнку голову, потом ручку, ножку… Смогу ли я нормально жить дальше, если совершу подобную ошибку? Буквально две недели назад я видела по телевизору передачу о женщинах, которым снятся абортивные ужасы по ночам, и они все бы отдали, чтобы искупить свою вину. Где гарантия, что я не стану одной из них? Столько женщин потом лечатся от бесплодия… Бог дал мне кусочек счастья, который вручает далеко не всем. Папа, аборт — это не воды попить, это оперативное вмешательство, плюс наркоз, плюс резкое изменение гормонального фона, сопряжённое с длинным списком последующих проблем: от набора веса до возникновения гинекологических заболеваний — вплоть до бесплодия, — попыталась достучаться я до отца. — Пойми, после аборта моя жизнь изменится в наихудшую сторону. Я ещё не избавилась от ребёнка, но уже испытываю сумасшедшее чувство вины. Что же будет со мной дальше? В конце концов, это очень больно! Разве ребёнок — это не живое существо, которое всё ощущает, как и мы? Понимает, что его не любят, а иногда даже ненавидят. У него нет ещё глазок, ротика, носика, ушек, но он уже чувствует мамочку, он её уже любит. А когда какие-то непонятные инструменты залезают к нему в домик, он уворачивается от них, сердечко начинает биться чаще. Он открывает ротик и зовёт на помощь мамочку в надежде, что она его спасёт! Он ещё не знает, что мамочка сама попросила злого врача убить её сыночка или дочку. Как же страшно этому ребёночку! Его никогда не любили, от него даже не останется могилы. Никто никогда не приласкает его. Ему просто не разрешили быть человеком. Не разрешили самые близкие на свете люди. У этого ребёнка не было ни единого шанса… Соглашаясь на аборт, мы даём разрешение на убийство ребёнка. Он будет умирать в муках. А как мне после этого жить? Как я потом вылечу свою душу и избавлюсь от ненависти к себе?! — Слезы рекой струились по моим щекам, я уже была сама не своя от горя.

— Ира, ну что ты такое несёшь? Какой, к дьяволу, ребёнок? Ты что, его на большом сроке, что ли, убиваешь? Там ещё нет никакого ребёнка, а только сгусток слизи. Нафантазировала себе бог знает что…

Не выдержав, я рухнула на колени перед отцом и протянула к нему руки:

— Папа, милый, дорогой, любимый папочка, пожалуйста, дай мне возможность быть счастливой…

Отец молча поднял меня и поцеловал в лоб. Он сдался.

Глава 3

Мои доводы всё же подействовали на него. Он сохранил Олегу жизнь и даже разрешил нам жить вместе, поверив, что я действительно беременна. Отец даже дал Олегу одну из руководящих должностей в своей компании, оказав ему особое доверие.

— Ну вот видишь, как удачно всё сложилось, — сказала я в один из вечеров и прижалась к Олегу.

Я закрыла глаза и подумала о том, как сильно я его люблю. Именно тогда я и начала вести ДНЕВНИК СВОИХ ЧУВСТВ И ЭМОЦИЙ.

Мои размышления о любви

Здравствуй, дневник!

Я так полюбила, что мне просто не терпится поделиться с тобой своим глубоким чувством. Когда-то один знакомый, по образованию биохимик, пытался объяснить мне, какие именно гормоны вырабатываются в организме, когда человек влюбляется. Но уже тогда мне это показалось неимоверно скучным, тем более что названия этих гормонов я забыла через минуту. А когда я испытываю сильную страсть, то не способна рассуждать.

Я чувствую необыкновенную лёгкость, о которой, наверное, лучше всего знают птицы, когда они парят под небесами. В такие моменты я благодарю Бога за то, что он наградил меня божественной способностью — любить. Даже если на улице пасмурно, в моей душе светит солнце. Мне хочется обнять весь мир, поделиться своим счастьем, петь о своей любви. Мне кажется, что я окружена самыми красивыми, счастливыми и светлыми людьми. Этот свет во мне и в каждом человеке. И тот, единственный, к кому я испытываю все эти чувства, становится для меня центром сияющей Вселенной, наполненной любовью.

А он? Вот он смотрит на меня, слегка улыбаясь. Я не знаю, о чём Олег думает, но я верю, что он не может не видеть света в моих глазах, не может не слышать нежной мелодии, которая звучит в моей душе. Олег чувствует, что какая-то неведомая сила подталкивает нас друг к другу. И мы не сопротивляемся…

Делаем первый шаг, потом ещё один, и в этот момент кажется, что мы одни в этом мире, что не было у нас за спиной обид и предательства, разочарований и боли и не будет больше никогда. С бешеной скоростью бьётся моё сердце, мне так хочется, чтобы и его билось в унисон. Ещё я вижу, что Олег смущён, что ищет слова, которые могли бы зацепить меня, ведь сейчас не принято говорить банальности и надо быть оригинальным.