Знамение - Зельцер Дэвид

За оградой кладбища толклись репортеры, сдерживаемые двумя морскими пехотинцами-американцами, которых в последнюю минуту прислал из посольства Торн. Среди газетчиков был и Дженнингс. Закутанный в черный непромокаемый плащ, обутый в высокие сапоги, он основательно устроился в дальних деревьях, наблюдая оттуда за церемонией с помощью длиннофокусного объектива. Это был даже не объектив, а некое чудовищное сооружение, установленное на штативе. С такой штукой можно было запросто сфотографировать спаривающихся мух на Луне. Репортер аккуратно переводил объектив с одного лица на другое: семья в слезах, Катерина в состоянии прострации, рядом с ней ребенок, беспокойный, возбужденный, с горящими, воспаленными глазами.

Именно ребенок заинтересовал Дженнингса, и он стал терпеливо поджидать момента, когда можно будет щелкнуть затвором. Такой случай представился. Блеск в глазах и выражение лица Дэмьена изменились, как будто что-то испугало мальчика, но через минуту он опять был спокоен. Глаза Дэмьена были обращены в сторону дальнего угла кладбища. Дженнингс перевел туда свой телескопический объектив, но ничего, кроме надгробных плит, не увидел. Затем вдали что-то шевельнулось. Темный, расплывчатый предмет возник в объективе, и Дженнингс навел резкость. Это был зверь. Собака. Огромная и черная, с глубоко посаженными на узкой морде глазами. Нижняя челюсть пса выступала вперед, обнажая зубы. Никто больше не заметил ее. Собака замерла, а Дженнингс проклинал себя за то, что зарядил черно-белую пленку: желтые собачьи глаза делали всю сцену страшной и таинственной. Он поставил диафрагму так, чтобы на фотографии они казались совсем белыми, затем перевел объектив на мальчика и щелкнул затвором.

Для подобной сцены стоило потратить утро, и, упаковывая аппарат, Дженнингс почувствовал себя вполне удовлетворенным, но не совсем спокойным. Он поглядел на вершину холма – гроб уже опускали в могилу. Собака и ребенок казались издали крохотными, но их бессловесная связь была очевидной.

На следующий день произошли два события: дождь пошел сильнее, и появилась миссис Бэйлок, энергичная ирландка, которая подошла к воротам и объявила, что она новая няня. Охранник хотел было задержать ее, но миссис Бэйлок протаранила себе путь, вызвав таким бурным натиском и уважение, и страх.

– Я знаю, вам сейчас нелегко, – сказала она Торнам, снимая пальто в вестибюле, – поэтому я не буду напоминать о вашем горе. Но, между нами говоря, каждый, кто нанимает няней такую молоденькую девочку, сам напрашивается на неприятности.

Она передвигалась быстро, и, казалось, даже воздух зашевелился от движений ее грузного тела. Торн и Катерина молчали, пораженные ее уверенностью.

– А знаете, как определить хорошую няню? – Она рассмеялась. – По размеру груди. Эти маленькие девочки с пупырышками могут сменяться каждую неделю. А с таким размером, как у меня, остаются надолго. Сходите в Гайд-парк и увидите, что я права.

Она на секунду замолчала и подняла чемодан.

– Ну, хорошо. А где же мальчик?

– Я покажу, – сказала Катерина, поднимаясь по лестнице.

– Оставьте нас пока вдвоем, ладно? Мы сами познакомимся, – предложила миссис Бэйлок.

– Дэмьен стесняется незнакомых людей.

– Ну, уж только не меня, поверьте.

– Нет, право же…

– Чепуха. Я попробую.

В ту же секунду она двинулась, и ее массивное тело скрылось из виду. В тишине, наступившей после ее ухода, Торны переглянулись, потом Джереми неопределенно кивнул.

– Мне она нравится, – сказал он.

– И мне тоже.

– Где ты ее нашла?

– Где я ее нашла? – переспросила Катерина.

– Ну да.

– Я ее не находила. Я подумала, что это ты ее нашел.

В ту же секунду Торн позвал новую няню:

– Миссис Бэйлок!

Она вышла на площадку второго этажа и взглянула на Торнов сверху:

– Да?

– Извините… мы не совсем понимаем.

– В чем дело?

– Нам непонятно, как вы сюда попали.

– На такси. Но я его уже отпустила.

– Нет, я имею в виду… кто вас прислал?

– Контора.

– Контора?

– Из газет они узнали, что вы потеряли няню, и прислали другую. Меня.

Торн знал, как трудно сейчас в Лондоне найти работу, и объяснение показалось правдоподобным.

– Они весьма предприимчивы, – сказал он.

– Может быть, я позвоню, чтобы они все это подтвердили? – предложила Катерина.

– Конечно, – холодно ответила женщина. – А мне пока подождать на улице?

– Нет-нет… – постарался сгладить неловкость положения Торн.

– Я похожа на иностранного шпиона? – довольно грозно спросила миссис Бэйлок.

– Да нет, не очень, – натянуто улыбнулся Торн.

– Не будьте так самоуверенны, – ответила большегрудая няня. – Может быть, у меня за корсажем полно магнитофонов. Можно вызвать молоденького солдата – пусть меня обыщет.

Все рассмеялись, и громче всех сама миссис Бэйлок.

– Ладно, идите, – сказал Торн. – Мы потом проверим.

Торны прошли в кабинет, но Катерина все же позвонила в контору. Ей сказали, что у миссис Бэйлок большая практика и хорошие рекомендации. Единственная загвоздка в том, что она числится работающей в Риме. Но, видимо, у нее изменились обстоятельства, и это просто не успели занести в бумаги. Они все выяснят, как только вернется из четырехнедельного отпуска менеджер конторы, направивший ее к Торнам.

Катерина повесила трубку и посмотрела на мужа. Он пожал плечами, но был доволен, что все прояснилось. Миссис Бэйлок казалась несколько эксцентричной, но зато полной жизни, что сейчас было самым необходимым в их доме…

Наверху миссис Бэйлок без улыбки глядела на мальчика, дремавшего в кровати, и губы у нее тряслись, будто она созерцала произведение искусства неповторимой красоты. Ребенок услышал неровное дыхание, открыл глаза и встретился с ней взглядом. Он напрягся и сел в кровати, прижавшись к спинке.

– Не бойся, крошка, – прошептала новая няня срывающимся голосом. – Я пришла, чтобы защищать тебя.

С небес раздался неожиданный раскат грома. Дождь усиливался.