Огненный крест. Книга 2. Зов времени - Диана Гэблдон

Мужчина не понял.

– Ну, квакера, – уточнил Роджер.

– А, этого… – прояснилось лицо мужчины. – Кажется, где-то там, – указал он палкой с обугленной белкой на конце.

Роджер прошел мимо еще трех лагерей, прежде чем добрался до основных сил армии регуляторов, – если ее можно было так назвать. Да, здесь царила более серьезная атмосфера и было меньше шалостей, которым он стал свидетелем около реки. И все же это место и близко не напоминало стратегический штаб.

Роджер начал робко надеяться, что насилия удастся избежать, даже если армии столкнутся лицом к лицу. Тем не менее, чем дальше он забирался, уточняя дорогу у каждого костра, тем сильнее ощущал перемену настроения. Мужчины сбивались в небольшие группки и вели тихие разговоры, склонив головы, или сидели поодиночке, мрачно заряжая оружие и затачивая ножи.

По мере приближения к цели имя Эрмона Хазбенда узнавали уже все и уверенно показывали пальцем направление. Имя будто магнитом затягивало Роджера в сгущающуюся толпу мужчин и юношей, вооруженных и напряженных. Шум нарастал, голоса били по ушам, словно молотки по наковальне.

Хазбенд стоял на камне, как загнанный в угол серый волк, в окружении тридцати или сорока сердито гомонящих людей. Они явно требовали ответа, но не могли умолкнуть, чтобы его услышать.

– Мы должны! Ты сам знаешь, Эрмон, у нас нет выбора! – кричал долговязый тип в потрепанной шляпе.

– Выбор есть всегда! – проревел в ответ Хазбенд. – Настал час выбирать, и, Бог даст, мы поступим мудро!

– Ага, когда на нас направят пушки?

– Нет, нет, вперед, мы должны идти вперед, или все потеряно!

– Потеряно? Мы уже все потеряли! Мы должны…

– Губернатор отнял у нас выбор, мы должны…

– Должны…

– Должны!..

Слова тонули в яростном и разочарованном реве. Поняв, что ждать бесполезно, Роджер без раздумий протолкнулся между двумя фермерами и ухватил Хазбенда за рукав.

– Мистер Хазбенд! – прокричал он на ухо квакеру. – Надо поговорить!

Хазбенд, не глядя, стряхнул чужую руку, потом замер и моргнул. Квадратное лицо над торчащей бородой побелело, глаза расширились; квакер качнул головой, а потом уставился на Роджера, будто увидев привидение.

Сердито отмахнувшись от толпы, он спрыгнул с камня и потянул Роджера в ветхую покосившуюся лачугу, которая стояла в тени кленовой рощи. За ними последовали несколько человек, продолжая яростно жестикулировать и возражать, но Роджер захлопнул дверь прямо у них перед носом и задвинул щеколду, а затем еще и привалился к ней спиной. Затхлый воздух пропах пеплом и горелой едой.

Хазбенд схватил черпак и принялся жадно пить из ведра – единственного предмета в этой лачуге, расположенного у очага. На полу валялся мусор. Видимо, хозяину лачуги пришлось спешно ее покинуть, и все вещи он захватил с собой.

Успокоившись, Хазбенд одернул рубашку и пригладил волосы.

– Как вы здесь очутились, друг Маккензи? – спросил он, как всегда, мягко. – Вряд ли вы решили присоединиться к делу регуляторов?

– Верно, – согласился Роджер и бросил беспокойный взгляд на окно. Однако, несмотря на продолжающийся снаружи спор, штурмовать лачугу никто пока не собирался. – Прошу вас перейти со мной реку – под белым флагом, гарантией вашей безопасности, – чтобы переговорить с Джейми Фрейзером.

Хазбенд тоже глянул на окно.

– Боюсь, время разговоров давно минуло, – произнес он, скривив губы.

Роджер тоже так считал, но был намерен выполнить свое задание.

– Губернатор не желает кровопролития в колонии. Если уговорить людей мирно разойтись…

– Думаете, это возможно? – иронично спросил Хазбенд, махнув рукой в сторону окна.

– Нет, – признал Роджер. – И все же, если вы пойдете… если они увидят, что еще есть шанс…

– Если бы был шанс примириться и восстановить справедливость, переговоры предложили бы куда раньше, – перебил его Хазбенд. – Губернатор так выражает искренность своих намерений – войсками и пушками? Письмом, которое…

– Не справедливость, – прямо сказал Роджер. – Я имел в виду шанс спасти ваши жизни.

Хазбенд молчал. Краска уже схлынула с его щек, и лицо стало спокойным.

– Значит, вот как? – тихо спросил он.

Роджер глубоко вздохнул:

– Времени мало. Мистер Фрейзер просил передать вам, если вы не сможете переговорить с ним лично, что против вас направлены две артиллерийских роты и восемь пехотных. Все хорошо вооружены и готовы к бою. Губернатор будет ждать самое позднее до рассвета.

Роджер знал, что выдавать такую информацию врагу – это измена, но Джейми Фрейзер сделал бы на его месте то же самое.

– Здесь почти две тысячи человек, – произнес Хазбенд. – Две тысячи! Неужели подобное зрелище не пошатнет его уверенность? Неужели зря так много людей оставили дома и выступили против…

– Губернатор считает, что они мятежники и ведут войну. – Роджер снова глянул на окно, которое кое-как прикрывала рваная вощеная бумага. – И должен сказать, что, увидев их, он только убедится в правильности своих суждений.

– Это не мятеж, – упрямо заявил Хазбенд. Он выпрямился и достал из кармана потертую черную ленту, чтобы собрать волосы. – Наши законные жалобы остались без внимания! У нас лишь один выход: предстать перед мистером Трионом всей мощью, доказать ему справедливость наших требований.

– Кажется, еще недавно вы говорили о том, что выбор есть, – сухо заметил Роджер. – И если теперь настал час выбирать, как вы выразились, то большинство регуляторов выбрали насилие… судя по фразам, которые я слышал по пути сюда.

– Возможно, – неохотно признал Хазбенд. – И все же мы… они не армия мстителей, не безумная толпа…

Однако невольный взгляд на окно подтвердил его опасения, что именно такая толпа и собралась на берегу Аламанса.

– Здесь есть предводитель, тот, кто может говорить от имени недовольных? – Роджеру не терпелось передать сообщение и уйти. – Вы сами или, например, мистер Хантер?

Хазбенд помолчал, вытирая рот ладонью, будто хотел избавиться от въевшегося в губы прогорклого вкуса.

– У них нет предводителя, – покачав головой, тихо сказал он. – Джим Хантер достаточно смел, но лишен дара командовать людьми. Я спрашивал… Он считает, что каждый человек должен действовать сам по себе.

– У вас есть этот дар. Вы можете их возглавить.

Хазбенд поразился так, будто Роджер обвинил его в шулерских талантах.

– Нет!

– Вы привели их сюда…

– Они сами пришли! Я не просил никого…

– Вы здесь. Они последовали за вами.

Хазбенд слегка вздрогнул, поджав губы. Заметив, что эти слова подействовали, Роджер продолжил приводить свои доводы:

– Вы говорили с ними раньше, и они слушали. Люди пришли с вами, за вами. И они наверняка послушают вас снова!

Шум снаружи нарастал – толпа теряла терпение. Что сделают люди, когда узнают, кто Роджер такой, зачем сюда явился?.. Вытирая взмокшие ладони о сюртук, он ощутил в кармане значок и пожалел, что не закопал его где-нибудь, как только пересек реку.

Хазбенд застыл на мгновение, а потом схватил за руки:

– Помолитесь со мной, друг.

– Я…

– Ничего не говорите, не надо. Я знаю, вы папист, ничего, квакеры не молятся вслух. Просто помолчите со мной, попросите всем сердцем мудрости… не только для меня, для всех здесь собравшихся…

Роджер кивнул, сдерживая нетерпение, и стиснул его руки в знак искренней поддержки.

Хазбенд замер, отпустив голову. В хлипкую дверь лачуги забарабанили кулаки.

– Эрмон, ты там в порядке?

– Давай уже, Эрмон! У нас нет времени! Колдуэлл вернулся от губернато…

– Час, Эрмон! Он дал нам всего час!

Между лопатками Роджера стекла капелька пота. Он поднял взгляд с обветренных рук Хазбенда на его лицо и понял, что тот тоже на него смотрит, но с отсутствующим выражением, будто прислушиваясь к чему-то далекому, не замечая криков за стенами.

Удары в дверь превратились в нетерпеливый стук, а потом и вовсе стихли. Роджер слышал, как его собственное сердце тоже замедляет своей бешеный бег, и тревога рассеивается.

Он закрыл глаза, собираясь с мыслями. В голову приходили лишь отдельные строки.

Помоги нам, Господи…

Услышь нас…

«Помоги нам, Господи, – прошептал голос отца, другого отца, преподобного, где-то на окраине сознания. – Помоги нам, Господи, помнить, как часто люди грешат не из-за недостатка любви, а из-за недостатка ума, и как хитры силки, нас подстерегающие».

Каждое слово вспыхивало в сознании подобно горящему листку, поднятому из костра порывом ветра, и превращалось в пепел прежде, чем Роджер успевал за него ухватиться. Наконец он сдался и просто стоял, сжимая руки Хазбенда и слушая его низкое хриплое дыхание.

Снаружи по-прежнему доносились голоса, однако сейчас они отошли куда-то на второй план, звучали тихим фоном – так издалека доносится пение птиц. Затхлый воздух посвежел, будто по лачуге пролетел ветерок. Роджеру стало легче дышать, удары сердца замедлились.