Сущность волка - Александр Афанасьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Американцы, сжав кулаки – слушали видео, выброшенное в Ютуб день назад. В чьей то руке – хрустнул карандаш.
– Мы призываем всех братьев, тех, кто сидит дома – выходить на пути Аллаха и сражаться с неверными везде, где их встретите, убивать их, уничтожать их имущество, сеять среди них страх – ибо победа близка, иншаллагъ. Хвала Аллаху, мы увидим еще более удивительные победы, дарованные им верному ему воинству, как бы силен не был враг – никто не может быть сильнее Аллаха и воинов его. Вставайте на джихад, братья. Убивайте русистов, убивайте американцев, лишайте их имущества! Приходите к ним в дома, убивайте их женщин, детей, убивайте всех кого встретите – тем самым вы лишь отомстите за то, что они делают с мусульманами по всему миру, воздадите им подобным. Убивайте неверных, убивайте их пособников, сражайтесь с любыми безбожниками и убивайте их. Нет Бога кроме Аллаха и Мухаммед Пророк Его. Аллаху Акбар! Аллаху Акбар!
– И что? Этот ролик до сих пор один из самых популярных в Интернете
– Открой третий файл
Русский открыл третий файл. Это было видео – какая-то специальная программа делала что-то вроде трехмерного анализа… подгоняя линию за линией… на глазах – рисовалась какая-то комната… рисовалась очень четко, вплоть до трещин на стенах.
– Комната.
– Она самая – сказала Натали – у нас есть суперкомпьютер, который анализирует подобные послания от террористов и создает математические модели, как помещений, так и лиц, так и всего, что есть в кадре – у нас даже есть математические модели искажений, создаваемых объективом видеокамеры, чтобы понимать, какими камерами, что было снято. Мы изымаем аппаратуру при рейдах, проверяем ее… проверяем телефоны… иногда удается выйти на поразительные вещи.
– И та комната…
– Да. До этого – мы никогда не имели дела с чеченским терроризмом, и у нас не было никакой базы данных по нему. В качестве одной из мер для создания такой базы – все наши оперативники, действующие нелегально должны иметь при себе две веб-камеры и записывать операции на пленку. Мы понимаем, что нелегально действуем на территории вашей страны и есть серьезные ограничения. Контроль этих ограничений производился в соответствии с видеоизображением, так мы можем следить за тем, чтобы наши люди не переступали черту.
Мы искали комнату, в которой было снято это видео, мы искали людей, снятых на видео очень долго. Сам понимаешь – то, что они совершили, сделало их для нас целями номер один. Но мы ничего не могли найти, они канули как в воду. И только после анализа этого видео, снятого нашими оперативниками – мы пришли к выводу, что видео, которое содержит признание в террористическом акте и признание в принадлежности кавказского джихада к Аль-Каиде – снято в подвальном помещении отделения полиции в городе Дагестанские огни. Компьютер – дал почти стопроцентное совпадение.
Русский пожал плечами.
– И
– Что – и? – разозлилась Натали – ты считаешь, это нормально? В отделении полиции проводится съемка ролика террористов.
Русский тяжело вздохнул
– Вам не стоит сюда лезть, вы не понимаете самых простых вещей. В отделении полиции может все что угодно. Перевалочный пункт наркоторговцев, клетки для содержания рабов, склад оружия, даже бордель.
– Но как так может быть!? Полиция – это государственная организация, разве не так. Служба по контролю за соблюдением закона?
– В России это действительно так. А на Кавказе – нет. Видишь ли, закон нельзя установить, просто написав что-то на бумаге и проведя это через парламент. Закон становится законом только тогда, когда его готово соблюдать большинство. Тех, кто не готов, общество называет преступниками и наказывает. Возможно, у вас в стране все соблюдают законы. А вот у нас – нет. На большей части территории России – законы соблюдаются именно потому, что большая часть населения согласна их соблюдать. А на Кавказе нет. На Кавказе закон соблюдается только тогда, когда рядом есть федеральный БТР. Да и то не всегда. А в полицию – идет, потому что эта служба дает возможность открыто носить оружие, обирать торговцев и своих односельчан и получать жалование. По российским меркам оно нормальное, но по кавказским – оно просто огромное, на него можно содержать очень большую семью. Самой большой глупостью с вашей стороны будет подумать, что раз это происходило в полицейском участке, значит, к этому причастно государство. На Кавказе нет государства, государство там заканчивается на пороге русских воинских частей.
– Но почему… Почему, черт возьми, вы не наведете там порядок?
– Потому что если мы сделаем это, вы обвините нас в геноциде. Никакими другими способами – порядок там не навести.
Майор Ховард переваривала информацию
– У тебя есть водка?
– Есть немного.
– Мне надо выпить…
* * *
Закат…
Поразительно красивый в степи – солнце падает за горизонт, освещая подрастающую в поле пшеницу нежным, желто-белым, очень неярким светом. И тишина. Просто удивительно, что где-то – может быть такая тишина. Для девочки, выросшей на военной базе, рядом с орущими сержантами спецназа – тишина была просто удивительной.
– Нравится? – спросил русский. Он бесшумно подошел и встал рядом, только в последний момент она услышала его.
– Да… тихо так.
– Здесь тихо, это верно.
– Почему мы не может жить в мире? – вдруг вырвалось у нее
– Не знаю… – русский теперь стоял рядом – простой пример. Ты веришь в то, что будет лучше? В будущем.
– Нет.
– И я не верю. Значит, лучше уже не будет.
– Знаешь… это было давно. Мой отец взял меня на мыс Канаверал. Я была тогда совсем маленькой.
– Полет Челленджера?
– Перестань, я не такая старая. Нет, тот полет как раз был успешным. Мы стояли и смотрели, как стартует корабль. И почему то мне тогда показалось, что будет все хорошо. Это был девяносто первый год…
– А у нас в тот год все было плохо.
– Да, но вы сами виноваты в этом.
– Верно – спокойно подтвердил русский, и она почувствовала, как он снова уходит за обычную для него броню – знаешь, я не виню вас в том, что тогда произошло. Мы и только мы виноваты. Мы ошиблись – мы и исправим ошибку.
– Коммунизм был ошибкой!
– Возможно. Но чтобы избавиться от коммунизма, не обязательно было избавляться от страны. Надеюсь, мы все – поняли это.
Она подумала. Потом тихо сказала.
– Мы
