Страшный суд. Пять рек жизни. Бог Х (сборник) - Виктор Ерофеев

Налей стакан — во что хочешь поверю — сказал Жуков — Сисин вынул (сервант был дубовый) бутылку водки — первое чудо! — возликовал Жуков — где взял? — он еще пытался сопротивляться — конечно, мир подл — сказал он — и как поступить с ним — неясно — особенно с Западом — но Россия — подари ей немного счастья — что значит счастья? — удивленно спросил Сисин — я сидел в компании русских предпринимателей с глазами вчерашних фарцовщиков — замечательные ребята! — вставил Жуков — внутри Жукова жила хитрость человека, который верит в свою страну, как в первую любовь — они будут меценатами — придут к соборности — вот увидишь — Сисин потрогал себя за ухо — в последнее время — задумчиво сообщил он — у меня на ушах стали расти волосы — как думаешь, к чему бы это? — к беде! — выкатил на него глаза Жуков — к беде! — ты отстаешь от жизни — оглянись! — Москву не узнать — иностранцы на ее улицах девальвировались и стушевались — Россия рванулась к счастью — Москва — не Россия — посерьезнев, возразил Сисин — эх, боюсь, перетянет свинцовая задница! — какое счастье можно предложить этой стране? — с нутряной болью размышлял он — энергичное счастье потребительского рая? — не только! — схватил его за руку Жуков — ты посмотри на жизнь проще — заведи собаку — поверь в простые удовольствия, вроде бани — я был в бане — ответил Сисин — но ведь ты никого никогда не убил! — как ты можешь? — это же — это же мировойДахау! — зачем же Дахау? — огорчился Сисин — будет найден достойный, цивилизованный способ — Женька, пожалей хотя бы Россию! — отстань ты со своей Россией! — улыбнулся Сисин — это чужая страна, говорящая на русском языке — ты ничего лучшегоне придумал?! — это не я — это голоса — ты, Жуков, совместил в себе всех: от Фомы до Иуды — Сисин давно не виделся с сестричками — в конечном счете, они собрались и уехали — расползлись по Скандинавии — по Америке — по другой стороне улицы Воровского шла редакторша в дикой шляпе — с православными наклонностями — она одевалась во все тесное, несмотря на частые поездки за рубеж — она подкидывала Сисину работу — подойти — не подойти — он все-таки перешел — они разговорились — Женя! — окликнула его радостно одна из сестричек — старшая — они давно не виделись — там садик рядом — посиди в садике — я сейчас приду — он долго говорил с редакторшей — думал, сестричка ушла — дальше он твердо не помнит — она сидела на скамейке — это что за уродка? — благодетельница — смиренно ответил Сисин — разговаривать было не о чем — нет, кажется, это была младшая — Читательс похорон — привет! — привет! — возможно, это была младшая — та, что впоследствии ему отравила вечер — та, что когда-то прыгала при ебле — она считала правилом хорошего тона бойко прыгать — Сисин подумал: прыгучая — уложил вместе — они хихикали, терлись грудями — они показывали друг другу сисинский хуй — и старшая сказала младшей: — правда, он Аполлон? — младшая побежала к лифту — пьяный Сисин вышел на лестницу, столкнулся с соседом и, даже не махнув рукой, отступил домой — не успел оглянуться, как старшая тоже ушла — проснулся утром — горел кругом свет — все было засрано — нельзя мне пить — вздохнул Сисин — как они боролись против советской власти? — ты был диссидентом? — спросил Сисин своего друга Спиридонова — да — ответил тот — я отвинчивал гайку социализма — конечно — он уложил сестричек в одну постель — Жуков отдыхал в соседней комнате с Софьей Николаевной — Сисин подумал: будущие супруги восхищаются его ловкостью — на самом деле, они прожгли ему одеяло своей папиросой — посмотри, какой Аполлон! — Аполлон лежит в другой комнате — сказал Сисин, намекая на Жукова — мы покатились по кровати от хохота — Сисин стоял в садике, не зная, что спросить — как дела? — слушай — сказала младшая — а старшей там, по-моему, вообще не было — была! была! — вспомнил — кажется — у меня есть подруга — Сисин прислушался — по тону было почему-то сразу ясно, что дальше будет интересно — старшая заговорщицки молчала — он сделал равнодушный вид: — ну? — она красивая и умная — ей скучно замужем — она ищет себя и не может найти — хочешь с ней познакомиться? — в смысле траха? — спросил Сисин — в смысле всего — сказала сестричка — красивая? — доверчиво переспросил он.

В узком коридоре висела длинная фотография с рукой — погадайте на счастье — вот она, но это не самая лучшая — Сисин слегка разочаровался, но виду не подал — в жизни она лучше, сказала младшая — у Жукова на дне рождения в решающий год диссидентской возни — он с ними пришел — как встретила его ранним утречком Ирма? — по морде — по морде — он, взбесившись, ударил в ответ — бедная женщина — за что она мучается? — в жизни она лучше — она пришла в широкой сине-белой юбке с грязным пятном на попе — коричневое пятно — она была угловатая — он принялся рассказывать всякие истории, которые заинтересовывают девушек — она слушала его без особенного энтузиазма — шло время — с неподдельно слабым вниманием — вышла посекретничать с младшей — заторопилась домой — Сисин тоже встал — я подвезу — она чуть задумалась — спустились в лифте — сестрички напоследок не подмигнули — сели в машину — с трудом заговорили о ерунде — она вдруг сказала: — я раньше даже не знала, как пишется пизда: через и или е — Сисин воспрял духом — знакомство состоялось — обязался поставлять самиздат — Сисин поставил диссидентство на службу блядству — он ехал дальше один по кольцу и думал, что она симпатичная — все это так и осталось тайной — позже, когда он спросил о смотринах — как сестрички ей объяснили его? — она быстро все отрицала — вплоть до того, что не знала, что с ним там увидится — сестричкам он никогда не задал вопрос — не пришлось — он считал, что нашел ее на помойке — в Новгороде — во время единственного с ней путешествия — он сказал ей, что с ним она высоко залетела — в очереди в пивной бар — подавали пиво с черными сухарями, облепленными солью — Сисин это любил — он посмотрел на окно под потолком — дело было в подвале — шумели — шумел вентилятор, вставленный в форточку — высоко залетела — на следующее свидание шел дождь — она стояла у большой вазы с козлиной мордой, жующей плющ — он охуел, какая она красивая и молодая и замечательная — они три часа просидели в машине во дворе — куря — он передал книжку — потрогал ее пальцы — интересуясь — кольцами — серебряными — носила только серебряные — посмотрел, что на шее — она сказала, что ее плохо понимают родители — даже папа — она одна в мире — красивая шея — он боялся сделать неправильный шаг — он уже боялся ее потерять — расстались до осени — он поцеловал ее в щеку на прощание — еще раз в щеку — потянулся поближе к губам — она мягко отстранилась — смотрел, как она уходила — когда я решился убрать людей — сказал Сисин — я стал несколько лучше к ним относиться — а Маньку не жалко? — всех жалко — но если всех вместе — все равно: — рано или поздно умрут — потянулся поближе к губам — на каком языке вы разговаривали? — спросил Жуков — Сисин помолчал — на английском — почему? — не знаю — у него был ближневосточный акцент — добавил Сисин — как у террориста — он нам подходит — думал Жуков о Сисине — слухи о его космополитизме преувеличены — он откликается на русские вопросы — договорились встретиться 7 сентября напротив ее работы — в четыре — Сисин ехал туда на машине через центр — мимо Сандуновских бань — однажды не пришла вовсе — Сисин просидел полтора часа под проливным дождем в машине — окна запотели — он боялся ее пропустить — выбегал на дождь — забегал во двор — но на кафедру не поднялся — обкурился — жутко хотелось п исать — уехал злой и подавленный — здравствуйте! — сказал Сисин — очень обрадованный — у нее тоже была довольная, загорелая морда — Бормотуха, с крепкими сиськами, оценила Манькину красоту — надо же, не блядь себе нашел — членораздельно порадовалась она за Сисина — Бормотуха умела пускать высокие фонтанчики из спермы, как никто — сперма долетала до потолка — даже в квартирах с трехметровыми потолками — куда бы поехать? — поначалу она просила сводить ее в бар — бар на бульваре, с пустыми бутылками из-под виски, с пустыми, продавленными блоками иностранных сигарет в качестве декорации — Сисин терпеливо поил ее коктейлем — наобум, без звонка поехали к Стасу, живущему неподалеку — он забавный — увидите — она не увидела — поднявшись по темной лестнице, они оказались перед запертой дверью — никто им не отпер — у него сосед — известный художник-стукач — сказал Сисин — на кого он стучал? — забыл — сказал Сисин — какая-то известная история — они говорили без умолку — хотя пространство их разговора еще никем не было заселено — поехали к моим родителям — на Малую Грузинскую — предложила она — она провела его к подъезду со всеми предосторожностями — опасаясь лифтерш — это хорошо — отметил про себя Сисин — Маньке Жуков не нравился как писатель — она находила, что в нем не хватает — чего в нем не хватает? — он чудесный — сказал Сисин — если в нем не хватает — то в ком хватает? — и рассказал ей, как трахнул Жукова — Маньке рассказ очень понравился — видя Жукова, Манька не могла отделаться от картинки ебущихся друзей — Жуков долгое время был сисинской игрушкой — однажды Манькина мама увидела Сисина по телевизору — я думала, он симпатичнее — сказала она дочери — я просто устал тогда — но Сисина это задело — на кого она похожа? — на мать? — неважно — она могла вообще существовать только на время их встреч и потом складываться в коробку — отца он видел, когда тот заехал на новой тачке — Манька подошла к окну — изобразила радость — в окно лезло дерево — Сисин посмотрел вниз, сквозь освещенные заходящим солнцем листья, не очень показываясь — внизу стоял африковед — под шестьдесят, в куртке с меховым воротом — толстое лицо не запомнилось — африковед подпрыгивал и оттопыривал большой палец — она говорила, что отец никогда не узнал об их отношениях — она позже говорила об отце только хорошее — не вспоминала, как он ее не устраивал — Сисин отвернулся — Ирма не казалась тогда исчерпанной до конца — ее настроения еще были пестрыми — Сисин думал о том, что измены продлили до бесконечности его несчастливую семейную жизнь — они породили в нем вечный заискивающий подхалимаж, который был или пост, или предызменой — африковед очень любил общаться— по Манькиным словам, отец был любителем приглашать к себе в гости — африковед общалсяс сисинским приятелем из модного театра — Сисин хотел было расспросить приятеля — кто и что — да как-то не собрался — мать бурно готовила к приходу гостей — многое ставилось на стол — многое доставалось Маньке на следующий день — одинокая, она доедала баранину прямо из кастрюльки — у себя на кухне — по белому кафелю пробегали изредка тараканы — она там насмотрелась на единомышленников покойного Льва Семеновича — единомышленники терпеть не могли автора Века Пизды — и правильно делали — Сисин стал промежуточной фигурой — приходили молодые люди — у них почти всегда что-то не складывалось с магнитофоном — они в него дули — девушки тоже дули — когда-то Сисин мечтал о том, чтобы у него хоть кто-нибудь взял интервью — засыпая, он думал об этом — теперь он кисло относился к газетному жанру — по которому его будут исследовать — если он откажется от потопа и пригодится — Ирма бесилась — хлопала дверью на кухне — не здоровалась — говорила громко, чтоб они слышали, что какие-то чужие люди приходят почем зря — у всех знаменитых людей жены стервы — Сисин смущался — подбадривал — говорил в микрофон больше, чем нужно — Сисин в ужасе читал свою дрянь — какой бы имиджпридумать себе, чтоб полегчало? — но не хотелось быть связанным имиджем — наконец буквально на цыпочках они проникли в родительскую квартиру — коридор вел прямо на кухню — на стенах висели африканские маски в большом количестве — тогда видео было еще в новинку — валялись кассеты — прошли на кухню и сели — попили чая — насчет чая Манька всегда пожалуйста — хорошие маски — большие — похвалил Сисин — их натирают ваксой, как ботинки — сказала Манька — вот оно что! зачем? — чтобы они выглядели из черного дерева — черное дерево на самом деле не очень черное — везде надувательство — притворно возмутился Сисин — а это маска быка — она пятнистая — Сисин надел пятнистую маску быка — Манька засмеялась — Сисин заревел быком — задохнулся от пыли — закашлялся — ваш папа — африковед? — спросил он сдавленным голосом — что вы! — зачем тогда маски? — почему бы и нет? — в самом деле — согласился Сисин — почему бы и нет? — все равноон запомнил ее отца как африковеда — вы тоже собираете маски? — я ничего не собираю — сказала Манька — а это маска белого человека — сказала она — видите, какое узкое лицо — она очень грустная — так они представляют себе белых людей — хотите примерить? — Сисин взял маску в руки и, вместо того, чтобы примерить, поцеловал Маньку — она поступила согласно классической, закодированной схеме — сначала сопротивлялась — отталкивала — отталкивала все слабее и слабее — ну что вы в самом деле! — шепнула она — не надо! — потом как бы смирилась и поцеловалась — он так до конца и не понял: где что? — где код, где игра, и насколько вообще девыотдают себе в этом отчет? — перешли в комнату — Сисин осторожно положил на стол с кружевными салфетками маску белого человека — лучше всего он помнил в жизни моменты конфуза и унижения — он помнил — как многие советские люди — как приходилось раздвигать ягодицы — проходя медицинский осмотр в военкомате — среди подозрительных медсестер — ошалевших от зрелища множества анусов — с тех пор он возненавидел армию — сладкий предмет унижений, он их воспринимал интенсивно и живо, на 300 % — потом он раздвигал ягодицы женщинам — он сполна отомстил полковнику Рубинскому — Сисин пристально вглядывался в женский анус — который его волновал как победа — Жуков думал, что Сисин нашел дешевые формы жизнеотрицания — он делал вывод, что Сисин, конечно, оранжерея— оранжерейной была и Манька с ее школьными флиртами — Сисин путался в ее биографии — каким образом она оказалась на вечернем? — почему не перевелась на дневное? — фиктивно работала секретарем — у кого? — ее устроили — он стал волноваться, раздвигая негустые заросли воспоминаний — оказалось, он многое нецепко схватил — не усвоил — наконец, совершил чудовищную ошибку — забыл, какогоиюля у нее день рождения — все-таки некоторую энергию он отдавал борьбе с режимом — Манька борьбой не увлекалась — она как будто подозревала, что вскоре все кончится само собой — Валентин не подвел — Сисин чувствовал маленькие изменения к лучшему на собственной шкуре, не мог нарадоваться — он раскисал, умиляясь таянию идеологии — Валентин обладал специальной способностью быстро выветриваться из головы — на Валентине трудно было сосредоточиться — при всех его конкретных политических действиях — это был нестойкий образ — империя трещала по швам — молчавший годами телефон на квартире у Сисина звонил все чаще — все звонче — звонил непрерывно — только Валентин не звонил — у Сисина было такое выражение лица — он не умилялся, а думали: он умиляется — бывало, однако, слезы стояли у него в глазах по пустякам — слишком много было всяких впечатлений — меня окружили— неожиданно заключил Сисин — Жуков зевнул: пора спать! — он поднялся на второй этаж дачи — лежал в теплой господской постели, долго не мог заснуть, глядя в звездное небо — глубоко дыша свежим воздухом — Жукову пришло в голову, что Сисин мерзко его надувает — только зачем? — зачем? — договорились встретиться завтра — назавтра они снова поехали в квартиру ее уехавших в отпуск родителей — он был там в последний раз — снова попили чая, снова поцеловались — поцелуи были вкусные — зачем Сисину дали больше других? — очевидно больше — но чтои зачем? — поскорее бы догадаться, чтобы не обосраться — засыпая под утро, подумал Жуков — Сисина охватила неясная тревога — они опять перешли в комнату на диванчик — маска белого человека по-прежнему лежала на столе — она редко носила юбки — у нее были толстоватые ляжки — после понравившихся сисек — она тоже полезла к нему в джинсы, расстегнула — достала с большим любопытством хуй — он видел, что хуй ей понравился, произвел впечатление — она косила глазом на новый хуй — она улеглась к нему на грудь — чтобы получше рассмотреть — не спеша — в подробностях — но чтобы он не видел, как она рассматривает — по части хуев у нее были свои приоритеты — во всяком случае, она не любила востренькие— как наточенный карандаш — востренькиеона терпеть не могла — Маньке было не очень приятно брать их в руки — тем более, в рот — многое зависело также от цвета — самое безотрадное впечатление производили на нее серые, как будто запылившиеся члены, с точечками черных угрей — сося, она представляла себе рабочий поселок с одинаковыми четырехэтажными домами — длинная улица, по которой проносятся грузовики — обдавая деревья, прохожих и подорожники пыльным ветром — трудовой, беспросветный рукомойник на кухне — пеленки — некрасивые трусы — газовая плита с плохо отрегулированными конфорками — сломанные ярко-синие почтовые ящики в подъездах.