Истеричка (сборник) - Ирина Крицкая

– А ребенок? – Я вспомнила про своих детей и поэтому спросила: – С кем был ребенок?

– С мамой, – сказала Чернушкина, – я точно знаю, ребенок был с матерью. Мать с дитем, мать с кастрюлями, с пеленками, мать с коляской…

– Лиза говорила, – перебил Бражник, – что эта помощь ее очень сильно…

– Мать старалась! – воскликнула Чернушкина. – Мать хотела как лучше. Она откуда знала, что Лиза попрется на крышу? И будет мужу изменять с первым встречным идиотом!

– Какая разница? – я буксанула. – С идиотом – не с идиотом?

Мне, если честно, все это очень быстро надоело. Если бы не окно, точнее, если бы не вид из окна, я бы придумала срочное дело и сбежала. Но вид был чудесный. Собор стоит в парке, а в парке осень, и листья падают, листья кружатся, и белая церковь сквозь эту завесу стоит как в золотом конфетти…

– Что значит «какая разница»? – Чернушкина выкатила очи. – Что значит «какая разница»? У Лизы был муж! Богатый! Высокий! Всё в дом! Я не могу понять, откуда такая безответственность? Какая-то крыша, какой-то Синицкий, ребенок у матери, куртка грязная…

– Да что тут понимать, – Аллочка хмыкнула, – все были пьяные, на крыше грязь, он куртку снял…

– Не понимаю! Я этого всего не понимаю! Я никогда не изменяла мужу!

Чернушкина объявила это так громко, что за стеной, в соседнем кабинете, ей похлопали.

– Хотя предложения поступают регулярно, – добавила она чуть тише.

– Дорогая! – Бражник поймал ее за руку и крепко пожал. – Я восхищен! Передай мои сердечные поздравления своему мужу. Как он, кстати, себя чувствует?

– Он здоров.., – Чернушкина вырвала руку. – Здоров и безмерно счастлив.

– Ну, слава богу! – выдохнул Бражник. – Другой бы на его месте давно умер от такого счастья.

Бражник был очень хорошо знаком с мужем Чернушкиной. И пару лет назад, как обычно, проездом, он зашел поболтать к старому другу. Нет, болтать они начали где-то в кафе, а потом решили продолжить дома. А время было позднее, как водится. Чернушкина ложилась спать, открыла дверь, в халате, в бигудях, уставшая, увидела Бражника и не выдержала, что, в общем, понять несложно.

Потом, конечно, как у нас всегда бывает, ее тирада гневная облетела весь город. «Ты кого сюда привел? – закричала она на мужа. – Мне только Бражника на ночь глядя не хватало! А ну-ка спать! Мне утром на работу».

Бражник убрался, муж вышел за ним. Проводил немножко, по дороге всплакнул, говорил, что женился по глупости, что терпит это все из-за детей, но когда еще они вырастут… «Не обижайся на нее, – он попросил, – ты же помнишь, она всегда была дурой». – «Да, я помню, – ответил Бражник, – только раньше дураки были маленькие, и мы не обращали на них внимания. А теперь они стали большие, и мы уже ничего не можем с ними поделать».

Вот этот вот многозначительный ответ, не без моей, уж извините, помощи, был по городу растиражирован. Но не в личном, да что вы?! Не в личном, а в социальном контексте.

– А ты совсем не изменился, – Чернушкина принюхивалась то ли к Бражнику, то ли к тарелкам. – Тебя как заморозили! Ты все такой же… нимфоман. Пишешь докторскую по садизму?

– А что еще мне остается делать? – улыбнулся Бражник. – Солнце мое, не повезло мне, не сложилось – у кормушки не пристроился…

– Заткнись! – Чернушкина задергалась. – Я не пойму… Откуда так воняет?

Воняло блюдо, фирменное. Говядина в оригинальном соусе. Чернушкина наклонилась к большой тарелке с мясом, занюхнула и очень удивилась. Мясцо на вид было вполне приличное, рубленное мелкими кусочками, с кунжутом или еще с какими-то семечками, но соус оказался оригинальным, как просили. Из чего он был сделан, узнать никто не рискнул, но мясо воняло тухлыми потрохами. Чернушкина посмотрела на эту говядину с великим разочарованием.

– Никто не хочет? – спросила она.

8

Я достала сигарету, электронную, втайне надеялась, что у кого-то за столом есть настоящие. Настоящих не было, в последнее время мы все начали усиленно заботиться о своем здоровье. Инстинкт самосохранения, которого раньше у нас как будто и не было, проснулся. Аллочка у нас бегает по утрам, Чернушкина больше не пожирает жареные пирожки, Бражник… С ним тоже все в порядке, он надежно спрятался в университетских аудиториях, от сглаза и от порчи.

– Нет, я не верю, что Лиза могла так легко соблазниться этим… – Он снова начал дзынькать пальцами, искал ругательное слово для Синицкого.

– Уродом! – У нас всегда есть заготовки.

– Это не Синицкий соблазнил Лизу. – Бражник соображал на ходу: – Это Лиза сама соблазнила Синицкого! Я вообще подозреваю, что проблемы с мужем у нее начались еще до Синицкого. Она сама мне говорила, что вышла замуж, чтобы побыстрее вырваться от матери…

– Да все так делают, – Аллочка зевнула, – все выходят замуж, потому что надо.

– Может быть, может быть… – Бражник задумался и начал гладить себя по вискам. – Не помню точно, кто мне говорил…

«Не помню точно, кто мне говорил» – это наш обычный заход, мы все так начинаем, перед тем как вывалить что-то конфиденциальное. Только секретов у нас остается все меньше и меньше.

– Я слышал, – сообщил Бражник, – что Лиза сама просила у наших девок ключ от комнаты…

– Я тоже слышала, – говорю, – я давала ей ключ.

Однажды в столовой Лиза подошла к нашим Три-Т, так мы звали трио толстушек. Она спросила: «Девушки, я могу с кем-то из вас договориться? Мне нужна комната, на пару часов…» Девушки, конечно, спросили: «Зачем?». – «Иногда, – объясняла им Лиза, – мне нужно уединиться. Я могу заплатить».

Я сидела за соседним столиком и слышала прекрасно, как центровая из Трех-Т спросила: «Сколько?» Вопрос был задан слишком серьезно, из-под бровей, мне стало смешно, и Лиза тоже засмеялась. «Не знаю, – она ответила, – а сколько нужно?» Девочки думали, мне почему-то стало неудобно за Лизу и за эту центровую жадину, я подошла и отдала свой ключ.

– Я даже не знала, что она встречается с Синицким, если бы знала…

– Вот дура! – Чернушкина расстроилась. – Дура! Прости меня, господи! Она еще и ключ просила!

– Ключ от шестьсот двадцать шестой… – Аллочка поцокала язычком, – она была там не с Синицким…

– А с кем? – Чернушкина схватилась за сердце. – С кем еще?

– Со мной.

Аллочка отвернулась на купола, на листья, на ворон, но было поздно, поздно прятаться, Бражника эта новость моментально возбудила. Он заглянул Аллочке в глаза, поглубже ему хотелось заглянуть.

– А я ведь знал! Я так и знал! Я всегда подозревал, что ты у нас тот еще темный омут.

– Что ты знал? – Она почему-то обиделась. – Это вышло случайно… И всего один раз!

– Случайно! Один раз!

– Да, случайно. Мы поругались с Гариком, и мне захотелось сделать какую-нибудь гадость. А у нас по зарубежке как раз была «Монахиня» Дидро, там была пара эпизодов…

– Прекрасный роман! – пропел Бражник. – Я помню, он на многих произвел впечатление…

– Стоп! Товарищи! – Чернушкина похлопала ладонью по столу. – Стоп! Лиза не была лесбиянкой, это не обсуждается. Имейте совесть!

– Я тоже не была лесбиянкой! – закапризничала Аллочка. – Мне вообще не нравятся женщины! Я ненавижу баб! У нас в отделе одни бабы! Двести баб на одном этаже!

– Подожди, подожди, успокойся… – Бражник, конечно, жаждал деталей. – Расскажи, ты ничего не заметила? Ты что-то узнала про Лизу?

– Я ничего не знаю про Лизу! – Аллочка сразу заважничала. – Я же вам говорю – случайно! После лекций мы вместе зашли в магазин. Лиза сказала, что ей срочно нужно платье, она собиралась с мужем на какой-то банкет. Она этих платьев перемерила десяток, но ничего не купила. Я говорю: «А чего ж мы их тут два часа мерили?» А Лиза сказала, что одежду ей выбирает муж, а без него она не может выбрать, она боится, что ему не понравится…

– Да, да, да… – Бражник что-то припомнил, – мне тоже показалось, что Лиза немного боится мужа. Я зашел к ней однажды, она как раз готовила обед…

Чернушкина толкнула его под локоток:

– Бражник, как ты всегда вовремя заходишь!

– Да, – он отодвинулся, – и что я заметил: Лиза готовила по книжке. У нее был рецепт, у нее даже были весы, и меня это очень удивило. Лиза! И весы? Она же была такая импульсивная, такая небрежная… И вдруг весы? Она готовила лазанью. Нет! Не лазанью, вот эти вот, забыл, как называются, вот эти модные большие макароны…

– Сейчас, сейчас, скажу… – Чернушкина защелкала пальчиками, но вспомнить не смогла.

– И я забыла…

– Да ладно, они у нее все равно развалились. Лиза что-то сделала не так, все превратилось в кашу… И вы представляете, она чуть не заплакала! Она хотела выбросить, все взять и выбросить, а я ей говорю: «Ты что? Глупая, подожди, я все съем»…

– А кто бы сомневался!

– Я съел, да. Вкусно было… – Бражник кивнул Аллочке. – Извини, я тебя перебил.

– Как обычно.

– Да ладно, – Аллочка была не рада, что начала, – я и не собиралась ничего рассказывать.