Восхождение на Фудзи (Репортажи из Японии) - Всеволод Овчинников

Демонстрацию, подвергшуюся полицейской расправе, назвали "бунтом". Тысяча двести тридцать ее участников были арестованы, из них двести шестьдесят человек отданы под суд.

Так началось "дело о Первомае", целью которого было спровоцировать новую волну репрессий.

Многолетняя битва, которую развернули обвиняемые по делу о Первомае, пронизана духом этого пролетарского праздника, духом солидарности и братства. Рабочие пожертвования в фонд "первомайцев" составили внушительную сумму. Лучшие адвокаты страны добровольно взяли на себя их защиту. И все же носить имя подсудимого в течение многих лет - нелегкое бремя.

Когда арестованные демонстранты - кто через три месяца, кто через год вышли из предварительного заключения, лишь тринадцать человек смогли вернуться на прежнюю работу. А тех, кому удавалось устроиться на новую, вскоре же увольняли под негласным нажимом полиции.

Особенно много выстрадал из-за этого обвиняемый Такэо Сига, который прежде сам был полицейским. Он начал службу в разгар американских бомбежек. Каждую ночь приходилось извлекать из-под развалин изуродованные тела, и Сига глубоко возненавидел войну. Поэтому, прочитав Стокгольмское воззвание, он начал собирать под ним подписи своих сослуживцев, за что был немедленно уволен в отставку.

Как и другие участники "кровавого Первомая", оказавшиеся под арестом, Такэо Сига получал ободрительные письма и передачи. Незнакомая студентка, связавшая для него теплый шарф, стала потом его женой и спутником на трудном жизненном пути.

- А меня, как избрали руководителем группы обвиняемых, так и пришлось из металлиста стать юристом, - шутит мой собеседник Окамото. - День за днем ходил по адвокатам да по рабочим собраниям: выступал, собирал пожертвования. Денег на процесс требовалось много, о себе думать было некогда. Спал тут же в конторе, питался сам не знаю на что. А ведь на плечах у меня была еще жена с сыновьями: одному пять, другому два. Теперь оба уже выросли, работают. Но когда прохожу мимо игрушечного магазина, до сих пор щемит сердце: никогда за все их детство не мог купить своим детям ни одной игрушки...

Шесть с половиной миллионов тружеников выходят ежегодно на улицы японских городов с пением "Интернационала", чтобы провести в день 1 Мая боевой смотр сил и готовности отвоевывать и защищать добытые в упорной борьбе права. Оно неотвратимо, как весна, - это майское цветение. Оно словно дает ответ на стихи Токуко Кондо - матери студента, погибшего на демонстрации в центре Токио:

Мой сын убит,

накройте тело флагом.

Пусть ткань вберет в себя

всю кровь по капле,

Чтоб от нее

другие флаги заалели.

Черные корабли

Утро над бухтой Симбда было тихим и прозрачным, как всегда после ненастья. В горах жужжали шмели, ошалевшие от цветения жасмина. Женщины ворошили бурые охапки водорослей, разложенных для просушки на прибрежных камнях. На бетонном волноломе, что как мост протянулся к середине бухты до острова Бегущей собаки, еще не было видно экскурсантов. Лишь старая рыбачка пекла на углях витые раковины, подливая воду в их булькающее нутро.

Грохот орудий расколол тишину. Прямо на Симоду шли два американских эсминца.

Старуха ахнула и замерла с наклоненным чайником в руке. Угли яростно зашипели.

Проезжий почтальон спрыгнул с велосипеда и тоже уставился на море.

- Не узнала разве: "черные корабли". Напоминают, чтобы не забыли, усмехнулся он.

Эсминцы Седьмого флота салютовали Симоде в память о майском утре 1854 года, когда паровые фрегаты "Миссисипи" и "Сасквеханна" стали на якорь возле острова Бегущей собаки. Момент этот увековечен на старинной картине, которую показывают туристам в храме Рёсендзи: горожане в панике бегут кто куда, волоча узлы со скарбом.

"Город был охвачен смятением. Японцы были повергнуты в страх вооружением и размерами американских "черных кораблей", как они прозвали поразившие их паровые суда, которые вошли в бухту против ветра. Под угрозой орудий американских кораблей у правителей Японии не было иного выбора, как подписать договор с Соединенными Штатами" - так описывает историк появление эскадры коммодора Перри, посланного силой взломать запертые двери Японии.

Симода был первым портом, открытия которого добился американский коммодор. А церемония встречи Перри с японскими властями произошла в храме Рёсендзи. О ней можно судить по картине другого, уже американского очевидца, оригинал которой находится в Вашингтоне, а фотокопия выставлена на месте события.

...Перед храмом ощетинившийся ружьями строй американских моряков, рядом - гаубица, за ней по двору катят еще две, бьют барабаны. Офицер подает команду обнаженной саблей. А напротив группа японцев в старинных кимоно. Можно подумать, что здесь зачитывается не договор, а приговор.

Добавим, что историка, которого мы цитировали выше, не обвинишь в антиамериканской тенденциозности, ибо это не кто иной, как бывший посол США в Японии Рэйшауэр.

Нужно быть начисто лишенным чувства юмора, чтобы перелицевать Перри в некоего благодетеля Японии, а приход "черных кораблей" отмечать как день американо-японской дружбы!

Еще в годы оккупации стараниями генерала Макартура над бухтой Симода появилось аляповатое сооружение в стиле вашингтонской псевдоклассики - орел, распластавший крылья над надписью: "Памятник открытия страны". Не забывайте, мол, что Япония без Перри - все равно что Америка без Колумба.

Затем перед памятником установили еще одну каменную плиту с многозначительным добавлением:

"Фундамент японо-американского союза был заложен в Симоде. 19 мая 1960 года".

Вся суть заключена в дате. Нет, это не очередной День "черных кораблей". Для японских патриотов это просто черный день. 19 мая I960 года двести шестьдесят членов парламента от правящей либерально-демократической партии, собравшиеся в зале нижней палаты, в отсутствие представителей оппозиции стоя проголосовали за торопливо прочитанный проект резолюции. Так был ратифицирован "договор безопасности", узаконивший пребывание на японской земле американских военных баз.

Первый неравноправный договор, который Перри силой навязал Японии в 1854 году, и "договор безопасности" 1960 года. Кто бы предполагал, что люди, вздумавшие обелить "черные корабли", сами проведут такую историческую параллель!

Стоило ли поднимать рекламную шумиху вокруг имени Перри? В порты Японии наведываются новые "черные корабли" - атомные подводные лодки.

В Сасебо японцы издавна приезжали любоваться красотой девяноста девяти островов. Бессчетные зеленые холмы встают из лазурной глади моря, образуя кружевной узор проливов.

Как вопиюще чужд этой картине вторгнувшийся в нее инородный штрих длинное тело атомной подводной лодки! Черное и блестящее, оно появилось среди рыбацких лодок на глади залива как некое недоброе чудище. Сверху, словно птицы, ищущие поживы возле хищника, кружились полицейские вертолеты.

Да, это был действительно "Морской дракон", ибо именно так называлась первая американская атомная подводная лодка, зашедшая в японский порт Сасебо.

Это был первый из новых "черных кораблей", который подошел к берегам Японии после настойчивых домогательств Пентагона и вопреки не менее упорным протестам японских патриотов.

Еще с ночи по дорогам, ведущим к Сасебо, двигались вереницы полицейских грузовиков. Все наличные силы префектуры Нагасаки были удвоены за счет соседних префектур Фукуока, Сага, Кумамбто и стянуты в Сасебо. Вместо обычных мундиров на полицейских были черные каски и такие же холщовые комбинезоны - полевая форма, своего рода спецодежда для таких вот страдных дней.

"Морского дракона" встретили подобающим ему "драконьим танцем" знаменитым "зигзагом", когда колонны демонстрантов уже не идут, а бегут в ногу, извиваясь, как исполинские змеи.

Перед проволочной оградой американского военно-морского штаба пестрые ряды столкнулись с черным полицейским строем. Мелькали каски, трещали бамбуковые флагштоки. Возле белой санитарной машины кому-то торопливо делали перевязку. Серый "джип" увозил арестованных. По радио передавали обращение губернатора префектуры Нагасаки. Он убедительно просил жителей Сасебо "сохранять спокойствие и здравый смысл".

Но совместимо ли спокойствие со здравым смыслом здесь, в той самой префектуре, где стоит памятник жертвам грибовидного взрыва? Атомная смерть обрушилась на жителей Нагасаки с неба. Могут ли они оставаться спокойными, увидев ее рядом вынырнувшей из-под воды?

Ледяное безмолвие толпы встретило в свое время Перри, когда он под прикрытием гаубиц высаживался на японском берегу. Окажись теперь коммодор на борту "Морского дракона", он узнал бы, что такое гневный голос Японии.

Судьба Микурадзимы

Зимнее море отсвечивало холодной сталью. Возле костра, разложенного у прибрежных скал, торопливо раздевались два человека. Они сложили одежду в непромокаемый мешок, в последний раз протянули к огню руки и бросились в ледяную воду.