Цифровой журнал «Компьютерра» № 86 - Коллектив Авторов

Высказал Карно и важнейшее положение, ныне известное как теорема его имени, о том, что величина работы обусловлена разностью температур нагревателя и холодильника и не зависит от природы вещества, работающего в тепловой машине. Ну, как и бывает частенько с гениями, при жизни работы Карно оценены не были. Но об этом мы сейчас говорить не будем.

Отвлечёмся мы и от того, что поскольку Клаузиус и Томсон развивали именно идеи Карно, вводя Второе начало термодинамики, а вместе с ним и понятие энтропии, ключевое в теории информации, то Карно является одним из предвестников мира ИТ. Посмотрим лишь на тепловые машины. Которым для работы обязательно нужны и нагреватель, и холодильник, и рабочее тело.

Ну это, конечно, тепловые машины абстрактные. Умозрительные. Тепловым машинам реальным нужна ещё технология их овеществления. Создатели первых паровых машин гордились тем, что поршень и цилиндр обработаны столь тщательно, что в зазор между ними с трудом проходит истёртый фартинг. (И, кстати, сомневались, что металл когда-либо удастся обрабатывать столь тщательно, сколь столяры это делают с древесиной…)

Но вот такая точность, такой уровень доступных технологий позволили уже запрячь в работу пар и уголь. Последовавший за этим скачок технологий дал человечеству двигатели внутреннего сгорания и сделал важнейшим источником энергии нефть. Те допуски, с которыми обрабатываются авиационные турбины и гигантские судовые двигатели, смяли мир, сделав дешёвыми и воздушные пассажирские, и океанские грузовые перевозки. Ну а это послужило условиям, в которых информационные технологии, с их почти бесконечно малыми допусками и почти световыми скоростями, могут создавать «тепловые машины» глобальных размеров.

"Тепловыми машинами" обозвал (или классифицировал) их автор этих строк. Сформулировавший эту идею в журнале Foreign Policy Хэл Вериэн говорит о микромультинациональных компаниях. По его определению, микромультинациональная компания – это маленькая фирма, работающая не в локальном масштабе, а в масштабах всего мира. (Ну, маленькой она является лишь в соотношении с размахом своего бизнеса; примером такой микромультинациональной компании является, скажем, всем известный Skype.)

Почему мы решились соотнести микромультинациональную компанию с тепловой машиной? Да потому, что такая фирма работает, используя «разность потенциалов» финансов, знаний, рабочей силы в различных странах мира. Высокий уровень платёжеспособного спроса на рынках Первого мира – это «нагреватель». Низкие цены на рабочую силу в Юго-Восточной Азии – это «холодильник».

А что же рабочее тело? Отчасти это товары, едущие в гигантских коробках контейнеровозов. Но самое главное «рабочее тело» такой «тепловой машины», условие её существования, conditio sine qua non – это информация. Вспомним Skype с её сугубо нематериальным, но повсеместным бизнесом. Припомним вынесенные в англоязычную Азию call-центры. Именно это, примат информации, отделяет микромультинациональные корпорации от просто многонациональных корпораций.

Ну, вынос специализированных сельскохозяйственных производств в другие страны был характерен ещё для самых ранних стадий индустриального общества. Вспомним сам термин «банановая республика» (подробности см. «Короли и капуста»). Вынос производств или поближе к потребителю, как у всяких там шипучих «кол», или в дешёвые страны, как у культово-фруктовой компании, проектирующей в Калифорнии, но производящей-то в Китае, — это черта компаний мультинациональных, пребывающих в верхних строках биржевых рейтингов и рейтингов брендов.

Но дешевизна современных информационных технологий сделала преимущества глобализации доступными и для компаний небольших. «Сегодня даже самая маленькая фирма может позволить себе вычислительные и информационные системы, которым пятнадцать лет назад позавидовала бы крупная корпорация», – пишет Хэл Вериэн. И вот именно они, эти дешёвые и высокопроизводительные ИТ-технологии, делают возможным сопрячь в единой системе дешёвых вьетнамских рабочих, знающих английский индусов и платёжеспособный спрос американского рынка, создав тепловую машину на этих глобализируемых ресурсах, как некогда допуски в истёртый фартинг могли запрячь в пароходные колёса жар горящего кардифа и холод заботной воды.

Парадигма микромультинациональных компаний должна быть очень интересной для отечественных хайтек-бизнесменов. Ведь к их услугам довольно объёмистый и достаточно платёжеспособный рынок, на котором сложились весьма высокие, почище европейских, цены. К тому же кое-где в России сохранились ещё «заповедники» знаний мирового уровня (хотя тенденция, скорее всего, будет к их сокращению…). Так что сопрягать есть что с чем.

Ещё одна проблема – взаимоотношения с чиновничьей братией, на которые любит жаловаться местная деловая пресса. Для микромультинациональных компаний эти проблемы могут быть минимизированы… Вообще, вот примеры ИТ-продуктов, делающих возможным существование микромультинациональных компаний. Родившийся в Финляндии Linux, шведский MySQL, голландский Python. Американский Apache вовсе и не доминирует в их географии… Возможностей стало больше!

Ну а ещё очень интересно, что о грядущем распространении дешёвых роботов говорят уже не авторы изданий технических, а те, кто, как Хэл Вериэн, отслеживает тенденции, которые неизбежно повлияют на внешнюю политику грядущего. Причём говорят более оптимистично, чем это делается в специальных изданиях. Например, допускается, что в следующие десять лет на рынке окажутся доступны автомобили-роботы (верится с трудом, но автопарковка и лазерная остановка на достаточно массовых моделях заставляют о многом задуматься…).

Упоминаются хирургические роботы, способные и ныне делать стандартные операции с лучшим, нежели человек, качеством. (Штука, которую хотелось бы видеть не столько даже в полевых госпиталях, сколько в российской глубинке, куда живых врачей невозможно заманить на те зарплаты и социальные условия, которую им можно предложить, а перевозка больного не всегда возможна, да и кончается по-разному…) В это, кстати, верится охотнее: люди-то устроены в общем-то одинаково, их много, и такое устройство за счёт сверхвысокой серийности (потенциальный объём оперируемых – семь миллиардов душ) может иметь невысокую стоимость при высочайшем качестве и отработанности конструкции.

Но это всё же прогнозы… А вот что бесспорно, так то, что благодаря развитию ИТ бизнес, даже некрупный, может уже оперировать планетой в целом.

К оглавлению

Дмитрий Шабанов: Аргумент Пейли

Дмитрий Шабанов

Опубликовано 13 сентября 2011 года

#content .paley p { font: italic 10pt Georgia, serif; }

Вы верите, что самолёты, компьютеры, компасы и т.д. были кем-то целенаправленно спроектированы и созданы, но вы также верите, что человеческое тело, которое несоизмеримо сложнее любого ныне существующего технического аппарата, появилось в процессе случайной биологической эволюции. - Сорок признаков того, что вы — атеист-фанатик

Я не раз встревал в споры с креационистами. Мне вовсе не хочется превращаться в профессионального спорщика — вроде тех, что собираются в специально отведённых местах и пререкаются до сорванных голосов. Увы, разрушители связной картины действительности не отдыхают по выходным. Даже по своим студентам я вижу прискорбные последствия их пропаганды. Как быть? Предоставить качественные источники информации для способных её воспринять. Высмеивать одиозные примеры оболванивающей агитации. Анализировать интересные аргументы оппонентов, совершенствуя свою позицию. Этим и займусь.

Здесь я обсужу один заслуженный аргумент противников эволюции. Выдвинут он в 1802 г. в «Естественном богословии» английского теолога Уильяма Пейли. Книга Пейли была частью его спора с философом Дэвидом Юмом и врачом-поэтом Эразмом Дарвином. Юм критиковал так называемое телеологическое доказательство бытия Бога, известное с древности. Дарвин считал, что живые организмы способны сами приспосабливаться к среде.

Пейли был неплохим человеком: выступал против рабовладения, настаивал на религиозной терпимости и был добрым семьянином. Увы, словечко «дарвинизировать» (фантазировать о естественном происхождении животных), которым Пейли колол Эразма Дарвина, доставило немало огорчений его внуку — Чарльзу. Известный палеонтолог Валентин Красилов предположил, что опасение «дарвинизировать» было одной из причин, заставившей Чарльза Дарвина надолго задержать публикацию своих идей.

Через пару веков после Пейли его чаще вспоминают дарвинисты, чем креационисты. Самым ярким популяризатором этого аргумента стал Ричард Докинз в книге о естественном отбое «Слепой часовщик». Само название книги — отсылка к Пейли.