Ромул - Михаил Евгеньевич Бондаренко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пока Геркулес, отягощенный усталостью после долгого путешествия, сладко спал на лугу, несколько его коров похитил местный разбойник (или великан) по имени Как. Вергилий в «Энеиде» устами царя Эвандра довольно подробно описывает это событие:
Прежде, троянский мой гость, погляди на утес тот нависший:
Видишь, — отброшены вдаль обломки скал, и покинут
Дом на склоне горы, и с откоса осыпались камни.
Там пещера была, и в глубинах ее недоступных
Прятался Как-полузверь и скрывал от света дневного
Гнусный свой лик. У пещеры его увлажненная теплой
Кровью дымилась земля, и прибиты над дверью надменной
Головы были мужей, оскверненные гноем кровавым.
Чудище это Вулкан породил, — потому-то из пасти
Черное пламя и дым изрыгал великан кровожадный.
Время, однако, и нам принесло желанную помощь,
Бога к нам привело. Появился мститель великий:
Подвигом гордый, сразив Гериона трехтелого в битве,
Прибыл в наш край победитель Алкид и добычу, ликуя, —
Стадо огромных быков — вдоль реки он гнал по долине.
Кака неистовый дух соблазняло любое злодейство,
Хитрость любая; не мог он и тут удержаться от козней:
Самых прекрасных быков четырех увел он из стада,
Столько же телок украл, отобравши самых красивых.
Но, чтобы след их прямой похитителя тотчас не выдал,
Чтобы указывал он в обратную сторону, — вел их
Дерзкий разбойник за хвост, и упрятал в недрах пещеры.
Ищущим путь указать не могли никакие приметы.
С пастбища тою порой погнал Юпитера отпрыск
Сытое стадо свое, чтобы дальше в дорогу пуститься.
Тут замычали быки, огласив призывом протяжным
Рощи окрест, и с холмов побрели они с жалобным ревом.
Голос в ответ подала из пещеры глубокой корова,
Сделав напрасными вмиг сторожившего Кака надежды.
Гневом вспыхнул Алкид, разлилась от обиды по жилам
Черная желчь; узловатую он хватает дубину,
Мчится по склонам крутым к поднебесной горной вершине.
Тут-то впервые мы все увидали испуганным Кака:
Бросился тотчас бежать в испуге он прямо к пещере,
Эвра быстрей полетел, словно выросли крылья от страха.
Цепи железные он оборвал, на которых над входом
Камень тяжелый висел, прилаженный отчим искусством,
Глыбою дверь завалил и в пещере заперся прочно.
Но приближался уже, скрежеща зубами свирепо,
Славный тиринфский герой и рыскал яростным взором
В поисках входа везде. Обежал он, гневом пылая,
Трижды весь Авентин, понапрасну трижды пытался
Камень-затвор отвалить и садился трижды, усталый.
Глыба кремня на хребте над пещерой Кака стояла,
Между утесов крутых выдаваясь острой вершиной;
Там, как в удобном дому, гнездились гнусные птицы.
Влево клонилась она, над рекой нависая высоко, —
Справа налег Геркулес и скалу расшатал, обрывая
Корни в недрах горы, и, со склона обрушившись, глыба
Пала; паденье ее отдалось словно громом в эфире,
Дрогнули берег и дол, и поток отхлынул в испуге.
Кака подземный чертог открылся взору Алкида,
Новый провал обнажил глубины темной пещеры, —
Так разверзает порой напор неведомой силы
Пропасть в толще земной, и богам ненавистное царство
Взору является вдруг в глубине зияющей бездны,
И от проникших лучей трепещут бледные маны.
Вор, застигнут врасплох внезапно хлынувшим светом,
Заперт в полой скале, метался с воем истошным;
Стрелами сверху его осыпал Геркулес и любое
В ход оружье пускал — и огромные камни, и сучья.
Видит Как, что ему от погибели некуда скрыться;
Начал он дым изрыгать из пасти, — дивное дело! —
Все свое логово мглой непроглядной наполнил поспешно.
Зренья героя лишив, сгустилась под сводом пещеры
Дымная тьма — лишь порой прорезал ее пламени отблеск.
Тут не стерпел Геркулес и в провал, огнем полыхавший,
Прыгнул стремглав — туда, где сильней колыхался волнами
Дым, где черный туман по пещере бурно клубился.
Кака во тьме он настиг, изрыгавшего дым бесполезный,
Крепко руками обвил, и прижал, и сдавил его, так что
Вылезли тотчас глаза, пересохло бескровное горло.
Двери сорвав, отворил Геркулес пещеру злодея,
Небо увидело вновь похищенный скот (отпирался
Вор понапрасну) и труп безобразный, который Алкидом
За ноги вытащен был. А мы, наглядеться не в силах,
Страшным дивимся глазам и мохнатой груди полузверя,
Смотрим в раскрытую пасть, из которой не бьет уже пламя[24].
Узнав от своей матери Карменты, что Геркулесу в будущем суждено стать богом, царь Эвандр (по другой версии, сам герой) воздвиг алтарь Геркулеса (знаменитый Великий алтарь, Ara Maxima) и стал первым, кто учредил его культ и начал воздавать этому герою божеские почести[25]. По свидетельству древнеримского историка Тита Ливия, «тогда-то впервые и принесли жертву Геркулесу, взяв из стада отборную корову, а к служению и пиршеству призвали Потициев и Пинариев, самые знатные в тех местах семьи. Случилось так, что Потиции были на месте вовремя и внутренности были предложены им, а Пинарии явились к остаткам пиршества, когда внутренности были уже съедены. С тех пор повелось, чтобы Пинарии, покуда существовал их род, не ели внутренностей жертвы. Потиции, выученные Эвандром, были жрецами этого священнодействия на протяжении многих поколений — покуда весь род их не вымер, передав священное служение общественным рабам. Это единственный чужеземный обряд, который перенял Ромул, уже в ту пору ревностный почитатель бессмертия, порожденного доблестью, к какому вела его судьба»[26].
Кроме того, во время пребывания в гостях у Эвандра Геркулес убедил местных жителей отказаться от человеческих жертвоприношений и взамен в майские иды сбрасывать в реку Тибр со священного деревянного моста лишь соломенные чучела, изображающие людей[27].
По версии древнегреческого историка Дионисия Галикарнасского, Геркулес (Геракл) являлся не мифическим героем, а реально существовавшим, весьма талантливым греческим полководцем, завоевавшим множество земель. Завоевал он и Италию, перед этим предварительно разбив в кровопролитном сражении племена лигуров, которые
