Тайна Нефертити - Элизабет Питерс

Не говоря ни слова и не дожидаясь приглашения, он шагнул в комнату и плюхнулся в кресло. Все его движения были такими — резкими, несдержанными. Только тогда я увидела Майка, вошедшего следом собственной персоной, хотя лицо его выражало сомнение, стоило ли ему здесь появляться.

Я заставила себя опустить руки и повернулась, чтобы смело взглянуть в лицо Джону, набивавшему табак в вонючую старую трубку со спокойствием, которое было невыносимо.

— Старина Джон со своими прежними замашками, — сказала я. — Убирайся отсюда! Сию же минуту!

Джон, прищурившись, осмотрел меня с головы до босых ног и обратно, методично и неспешно. Взгляд его был оскорбительно равнодушен. Мне не особенно нравится, когда на меня плотоядно пялятся, но я не привыкла и к тому, чтобы меня изучали безразлично и скрупулезно, точно археолог разбитую старинную статую.

— Ты покрасила волосы, — заметил Джон. Он прикурил трубку и добавил: — Мне не нравится.

— А кто тебя спрашивает? — Я набрала побольше воздуха, сжала кулаки и сосчитала до десяти. — Джон... мне больше не пятнадцать лет, и я, черт возьми, не собираюсь обмениваться с тобой остротами, словно подросток. Ты намерен убраться или мне позвать управляющего?

Это была тщетная угроза, я понимала: управляющий, скорее всего, закадычный дружок Джона. Он знал в Луксоре каждую собаку и всех держал в страхе.

— Ты стала чертовски хорошенькой женщиной, — продолжал Джон, не обращая внимания на мои последние слова. — Никогда бы не поверил, что такое возможно, правда, Майк?

Я посмотрела на Майка. Он стоял, оцепенев, у стены, точь-в-точь одна из череды до уныния одинаковых статуй фараонов — взгляд устремлен прямо перед собой, руки по швам. При виде его вся моя решимость вести себя как зрелая женщина улетучилась, словно дым.

— Оно умеет говорить? — спросила я елейным голосом. — Или его сперва нужно подключить к розетке?

Лицо Майка побагровело. На мгновение мне показалось, что я вижу перед собой того самого взбешенного восемнадцатилетнего юнца, который однажды обнаружил в своей постели скорпиона. Скорпион был дохлый, но Майк этого не знал.

— Томми! — взревел Джон. И меня бросило в дрожь не только от его громового окрика, но и от того, что он назвал меня, как когда-то прежде, по прозвищу, и он понял это, черт бы его побрал! Я посмотрела ему в глаза и увидела, каков он есть на самом деле — человек холодного отточенного ума, умело скрывающий его за грубыми манерами и неотесанным видом. — Сядь, — приказал Джон, снизив тон. — По виду тебе не пятнадцать лет, а по поступкам ровно столько. Когда ты уезжаешь из Луксора?

— Когда сочту нужным. Но еще не сейчас.

— Томми, ты даешь себе отчет в том, что ты делаешь? Ты что, хочешь снова все это выкопать на свет Божий?

— А чего ты боишься? — взвилась я. — Ну конечно, если я копну, грязь может запачкать все вокруг.

Так это мне только на руку. Мне потребовалось десять лет, чтобы...

— "Я доберусь до тебя, Мориарти, даже если это будет последнее, что я сделаю в жизни", — процитировал Джон, криво усмехаясь. Потом ухмылка сбежала с его лица, и Джон поднял руку. Притягательность его личности была так велика, что этот жест удержал меня от колкого ответа, готового сорваться с губ. — Прости, Томми, это была пошлая шутка. Однако я надеялся, что ты обо всем забыла.

— Как я могу забыть?!

— Извини. Я неудачно выразился. Я надеялся, что ты решила достойно похоронить прошлое. Твоя привязанность к Джейку была достаточно болезненной еще при его жизни, а продолжая цепляться за мертвеца, ты потакаешь своей эмоциональной некрофилии.

Жестокие сами по себе, эти слова, подтверждая мой сегодняшний беспристрастный самоанализ, произвели впечатление удара в солнечное сплетение.

— Ты... мерзавец! — взвизгнула я, задыхаясь от злости. — Я не могу похоронить то, что не умерло. И оно не умрет, оно гноится и кишит насекомыми... — Я закрыла лицо руками и глухо пробормотала: — Черт бы тебя побрал, умник проклятый...

Он коснулся рукой моего плеча, и не успела я опомниться, как он подхватил меня и усадил на кровать. Ноги мои болтались, не доставая до пола, я сидела, как на насесте, и подглядывала за ним сквозь пальцы, закрывавшие лицо, изо всех сил стараясь взять себя в руки. В конце концов мне это удалось, и тогда я заметила, что вид у него не такой высокомерный, как прежде.

— Ну что ж, — сказал он, — коли так, валяй говори, что накипело. Сними камень с души.

Я не могла. Я все еще не пришла в себя от этого предательского удара ниже пояса.

— Как ты узнал, что я здесь? — спросила я, чтобы потянуть время. — И не наговаривай на милого мистера Блоча, будто это он меня выдал.

— Блоча? Откуда ты его знаешь?

— Я приехала с его дочерью. Ей нужна была сопровождающая.

— Могу подтвердить, что нужна, — неожиданно вставил Майк. Я бросила на него уничтожающий взгляд, на который он ответил широкой улыбкой.

— Блоч, — задумчиво повторил Джон. — Нет, это не он сообщил мне, что ты здесь, а Ахмед.

— Ахмед? Но каким образом...

— Ты встречалась с ним сегодня, не так ли? После этого он пришел в институт и вручил мне записку для тебя.

Джон достал из кармана мятой рубашки конверт и протянул его мне. Утруждать себя распечатыванием конверта мне не пришлось: клапан оказался отклеен.

— Ты прочел письмо?!

— Угу.

— Более любопытного и наглого... — начала я и поперхнулась от возмущения.

— Ну, мне хотелось знать, что он там написал, — резонно пояснил Джон. — Он спрашивает, не можешь ли ты встретиться с ним завтра утром. Оказывается, его отец кое-что оставил для тебя.

Это известие на какое-то время заставило меня забыть о моем возмущении. Значит, я не обманулась — Ахмед и вправду не хотел, чтобы его проныра братец узнал о послании Абделала. Поэтому бедный дурачок и доверился Джону — попал прямо в когти ко льву. Я мысленно застонала в отчаянии.

— А я тебя уже давно поджидаю, — как ни в чем не бывало продолжал Джон. — Мы знали, что Абделал написал тебе. У кого, по-твоему, он взял твой адрес?

— У тебя конечно же, — процедила я сквозь зубы, — мистер Всезнайка. Как я сразу не догадалась!

— Нет, у Майка. Старик пришел к нему, а не ко мне.

— А Майк, естественно, тебе об этом доложил.

— Конечно, что ж тут удивительного?

— Ничего удивительного. Отлично вышколенный подчиненный... Ну ладно, ты всегда знаешь все и обо всех. Тогда почему бы тебе не поведать, что хотел мне рассказать Абделал? Избавишь меня от необходимости вставать завтра рано утром.

— Этого я не знаю. И вообще, я не собирался сообщать тебе о записке Ахмеда, Томми. Думал, смогу уговорить тебя убраться отсюда к чертовой бабушке. Но раз ты так психуешь...

— Заткнись!

— Завтра я пойду с тобой. И Майка захватим тоже. Тебе же лучше, если он будет в тылу.

— Ему известно больше, чем мне.

— Нет. Я обещал Джейку замять эту историю, так я и сделал. Майк ничего не знает. Расскажи ему обо всем, и тогда ты не сможешь обвинять меня в предвзятом отношении к этому делу.

Мой час настал, и... я пошла на попятную. Странно. Я много раз сочиняла эту речь, даже произносила ее вслух самой себе. Теперь она казалась мне заезженной пластинкой.

В комнате повисла напряженная тишина. Обстановку разрядил Майк. Он неуклюже шагнул к одному из кресел и опустился в него, скрестив по-паучьи тонкие ноги.

— Я знаю больше, чем ты думаешь, Джон, — объяснил он. — Слухи, они ведь и до меня дошли. Мне известно, что Джейк был уволен. За подделку антиквариата.

И тут меня прорвало, слова хлынули потоком:

— Не уволен. Занесен в черный список. Ты, черт бы тебя побрал, постарался, чтобы он никогда не смог заниматься тем единственным делом, в котором был сведущ. И чем, по-твоему, ему оставалось зарабатывать на жизнь до конца своих дней — ремонтом канализации? И только из-за какой-то дурацкой старой статуэтки, а ведь его действия даже не были противозаконны!

— Мошенничество противозаконно, — холодно возразил Джон. — Он пытался продать статуэтку какому-то туристу за десять тысяч долларов. Ему грозила тюрьма, а они здесь не слишком комфортабельны.

— И поэтому ты его отпустил. Какое благородство с твоей стороны! Я не дура и прекрасно понимаю, чем ты руководствовался, тебя заботило одно — уберечь университет от скандала. Ты заверил его, что все будет шито-крыто, если он откажется от должности. А сам шепнул одному, другому и постарался, чтобы слухи расползлись по всей округе, и в итоге Джейк поплатился жизнью!

— Томми...

— Неделю спустя после того, как мы вернулись домой, — продолжала я неумолимо, не сводя глаз с лица Джона, — он взял напрокат автомобиль и выехал из Нью-Йорка. Больше он не вернулся. Машину обнаружили у подножия скалы. Но ведь ты сразу догадался, как было дело, не так ли? Вижу по твоему лицу, что догадался... Последние десять лет тебя преследует эта мысль, не дают покоя угрызения совести. Ты убил его и, клянусь Богом, отчетливо осознаешь это!