Я – доброволец СС. «Берсерк» Гитлера - Эрик Валлен

В свободное время мы знакомились с жизнью и культурой крестьян, которые очень напоминали наших, шведских. Наверняка наш мир современных фронтовиков сильно отличался от их. Хотя мы были закаленными солдатами и вся наша жизнь ограничивалась сегодняшним днем, мы чувствовали глубокое уважение к их многовековым семейным традициям. Мы уважали их неторопливую, но уверенную походку, с которой они двигались по жизни. Их идеалы и религиозные верования уходили своими корнями в далекое прошлое и находили отражение в одежде, посуде, домашней утвари, характерных для нордической культуры, причем все это было самых изысканных форм.

Пока мы отдыхали в этом мирном крестьянском районе Померании, война постепенно превращалась в бескрайнее пекло. Немецкое наступление в Арденнах, которое вначале выглядело таким обещающим, застопорилось, затем началось контрнаступление огромных англо-американских армий. В то же самое время «Красный потоп» хлынул через Вислу, на оборону которой немцы возлагали огромные надежды. Совершенно неожиданно мы снова оказались в районе боев.

Глава 3 Массов

Во второй неделе февраля мы снова столкнулись лицом к лицу с большевиками. Когда фронт на Висле рухнул по всему своему протяжению, стратегическая ситуация резко изменилась. Огромное количество тяжелого вооружения и боеприпасов было потеряно, например множество артиллерийских орудий. При этом стало еще труднее получать пополнения из Германии, так как непрерывные бомбардировки почти полностью парализовали коммуникации. Красная Армия могла бросать в бой новые артиллерийские корпуса, неисчислимое множество танков фактически непрерывно. Особенно опасным был новый танк «Иосиф Сталин» с огромной 122-мм пушкой.

Я помню один конкретный случай, когда нам для огневой поддержки придали батарею 105-мм гаубиц, но я мог невооруженным глазом рассмотреть по ту сторону линии фронта более 200 артиллерийских орудий. Большевики даже не пытались маскировать их, так как наша авиация была связана борьбой с бомбардировщиками на западе Германии. Это подавляющее превосходство в артиллерии, танках и авиации позволяло бросать в бой огромные толпы пехоты. Красная Армия состояла из русских, калмыков, киргизов, туркмен и так далее. Мы встречали их «панцерфаустами», минометами и пулеметами, но лишь изредка – штурмовыми орудиями или «Королевскими тиграми». Это походило на попытку отразить нападение автоматчиков с помощью пращи и камней, но мы держались!

Это произошло чуть восточнее Массова. Линия фронта шла по опушке леса. Я получил приказ занять передовую позицию с семью солдатами. Из неглубокой впадины в поле мы должны были остановить атаки русской пехоты двумя пулеметами «MG-42». Едва мы добрались до места, мне пришлось со своими солдатами выдвигаться вперед, прихватив пулеметы. Под проливным дождем, в непроглядной темноте мы двинулись к трем окопчикам. Я занял средний вместе с Гебауэром, сыном немца-фермера из Румынии. Мы установили пулемет и стали ждать, надеясь, что после рассвета мы будем хоть как-то укрыты. Второй пулемет с расчетом из трех человек стоял слева, а остальные трое заползли в правый окоп, имея при себе штурмовые винтовки и пистолеты-пулеметы.

В случае атаки шансов удержать эту позицию не было никаких! У нас даже не было траншеи, ведущей в тыл, чтобы удрать в случае чего. Только ночью можно было ползком выбраться в «безопасность». Мы могли только надеяться, что красные будут вести себя спокойно. Они и были спокойны, но лишь до утра. Концерт начала русская артиллерия. Пока она обстреливала нас несколько часов подряд, наращивая интенсивность огня, мы, словно маленькие мышки, сидели по норкам. Но потом до нас дошло, что это не обычный артиллерийский обстрел. Смерч осколков гулял взад и вперед по нашему сектору, насколько мы могли слышать. Поэтому нам оставалось лишь гадать, что же последует. Разрывы перекопали все вокруг. Когда сгустилась темнота, вспышки залпов освещали горизонт, словно прожектора небо над городом во время ночного налета. Мы прятались, как только могли, чтобы пережить этот кошмар. Погода переменилась, дождь перешел в мелкую морось, а потом мелкие капли постепенно превратились в туман. Грязная почва вокруг наших убежищ превратилась в липкую массу наподобие картофельного пюре, которая прилипала к сапогам, покрывала оружие и вызывала настоящее омерзение. Через пару часов мы все оказались промокшими насквозь. Одежда, тяжелая даже в нормальном состоянии, поглотила столько воды, что казалась сделанной из свинца. Грязь на сапогах противно чавкала. К счастью, большинство осколков летело поверху, потому что часть, занимавшая позиции до нас, отрыла окопы на совесть и хорошо их замаскировала. Лишь случайные снаряды рвались неподалеку. Основной удар пришелся по главной линии обороны позади нас, именно на нее обрушился шквал огня и стали.

Три дня и три ночи пришлось нам лежать в этих богом забытых дырах и ждать, ждать, ждать… Снова полил дождь. Нам не доставляли никакого продовольствия, связь с тылом была потеряна, пока между нами и позициями роты бушевал огонь. В утренних сумерках четвертого дня дежурить выпало Гебауэру. Все остальные лежали в грязи и дремали вполглаза, голодные и уставшие до предела. Внезапно Гебауэр затряс меня:

– Они идут!

Я быстро глянул вперед сквозь маскировочную завесу. Там, всего в 30 метрах, появилась толпа большевиков, которая неслась на нас, времени на панику у нас просто не оставалось! Они явно пытались как можно скорее добраться до позиций нашей роты. Несмотря на утреннюю дымку, я смог различить вторую волну пехоты, которая появилась из мглы примерно в 50 метрах позади первой. Я схватил готовый к стрельбе пулемет и выпустил буквально всю ленту. Моя стрельба и вопли раненых разбудили остальных парней, и наши стволы обрушили огонь и смерть на коричневые толпы.

Наша бешеная стрельба вскоре вызвала ответный огонь уцелевших атакующих, которые попадали на землю и начали стрелять. Я быстро глянул налево и заметил большевика, который спускался в низину, чтобы обойти нас с тыла. Однако он тоже заметил меня и моментально исчез. Но тут же появился снова! Русский дал по мне очередь из своего автомата. Раскаленный свинец засвистел рядом с моей головой. Завязалась настоящая дуэль! Нас разделяло не более 20 метров. Я поднял штурмовую винтовку и стал ждать противника. Гебауэру пришлось стрелять из пулемета одному. Мы с русским стреляли друг в друга: поднял голову, выстрелил, спрятался, поднял голову, выстрелил, спрятался. Роттенфюрер Мартин, лежавший за вторым пулеметом моей группы, мог бы дотронуться до русского, если бы посмотрел в нужную сторону, однако он не видел нашей дуэли. Наконец русский совершил ошибку. Либо ему все надоело, либо он захотел стрелять чуть быстрее, однако он оставил свой автомат наверху, и я его видел, хотя сам он спрятался до следующего выстрела. Но я стал ждать его, держа палец на курке. Вот! Его голова появилась позади приклада автомата, но прежде чем он успел среагировать, получил пулю прямо между глаз. Голову русского отбросило назад, затем она исчезла, а дрогнувшая рука выпустила оружие.