Криминальная мистика - Николай Леонов

– Пейте чай, у нас сорта только самые лучшие.

Поблагодарив, Крячко тоже взял чашку и небольшое пирожное. Немного подумав, чашку взяла и Илона. Отхлебнув, она поморщилась:

– Лучше бы по банке пива принес… Ой, а я и не знаю, что сказать-то? Папочка уехал, и папочка не приехал. Ай, какая жа-а-лость!.. Хотя какой он мне «папочка»? Своего папочки я не знаю, может, его давно уже и нет? А может, его съели? Вы знаете, у каракуртов, у богомолов и некоторых других существ самки после случки съедают своих самцов. Очень мудрое и правильное решение природы. Свое дело сделал и хватит небо коптить… А вот что могло случиться с папой Женей – я даже не представляю. Нет, отчим он был хороший. Даже слишком. Меня воспитывал, учил уму-разуму. Одно плохо… Как только кто-то из мальчиков, кто работал в охране, начинал обращать на меня внимание, он его тут же увольнял. Мне кажется, дай ему такую возможность, он бы сюда набирал одних лишь кастратов. – Она вдруг расхохоталась с нотками болезненной истеричности.

– Илона, прекрати! – окинув ее строгим взглядом, укоризненно покачала головой Тамара Федоровна.

Та, недовольно скривившись, тем не менее подчинилась и притихла.

– Я так понял, кто-то из уволенных Евгением Андреевичем выражал ему по этому поводу свои претензии? – поинтересовался Крячко, как бы не замечая нацеленного в его сторону плотоядно-вызывающего взгляда Илоны, применительно к ситуации – совершенно неадекватного и неуместного.

Тамара Федоровна вновь осуждающе посмотрела на Илону и, вздрогнув, ответила:

– Да, был один такой… Славка Жухов. Этот долго кипятился, орал, бузил, грозился отомстить. Что было, то было…

– А можно поподробнее? – обратив на нее все свое внимание, как на наиболее вменяемого человека, спросил Станислав.

– Илоночка, приходится сказать откровенно, слишком уж неравнодушна к мужчинам. Ну, а охранники… Не все, будем говорить так, сдержанны и умеют правильно себя вести в той или иной ситуации. Большинство, конечно, игнорирует ее знаки внимания, но есть и те, кто считает допустимым… гм… воспользоваться случаем. Всех без исключения при приеме на работу Евгений предупреждает, что какие-либо вольности с Илоной наказуемы немедленным увольнением. Все подписывают соответствующий договор, где этот пункт выделен особо. Но… Мы же живем в России! У нас многие считают договор пустой формальностью. И поэтому, когда он вступает в действие, некоторые встречают это в штыки. Вот и у нас был такой же сотрудник охраны Вячеслав Жухов. Внешне – и статью, и лицом – бог не обидел, а вот умом – совсем наоборот. И когда нам стало известно о его шашнях с Илоной, Евгений тут же указал ему на дверь. Вот он и закатил истерику. Грозился его убить, а дом поджечь…

– И когда это было? – Крячко вдруг почувствовал, что в полном беспросвете этой ситуации забрезжило что-то более-менее определенное.

– В начале лета еще… – тягостно вздохнув, ответила Тамара Федоровна. – Я Жене советовала, чтобы он заявил об этих угрозах в полицию, но он не стал. Слишком был уверен в том, что, раз уж он мужчина, то заранее жаловаться – это зазорно.

– А вы считаете, что этот Жухов мог пойти на то, чтобы каким-то образом… ну… совершить нападение? – спросил Стас, мысленно отметив про себя, что бывшим охранником заняться следует безотлагательно.

– Да бог его знает? – снова вздохнула женщина. – Чужая душа – потемки. Иной, бывает, и из-за пустяка идет на душегубство, как будто бес его какой подталкивает на это. А Славка, тот, как я поняла, не совсем «с головой дружит». Уж очень обидчивый и с большим самомнением. Такие добра не замечают, а обиду держат долго…

Стас поинтересовался, рассказывала ли его собеседница о Жухове коллегам из райотдела. Тамара Федоровна в ответ лишь иронично улыбнулась. По ее словам, пришедший к ним лейтенант южной наружности, сидя на том же месте, где сейчас Станислав, не столько слушал ее, сколько таращился на голые коленки Илоны.

– …Он мне сразу как-то не глянулся, – покачала она головой. – Какой-то несерьезный, невнимательный. Мне и подумалось – никакого толку с этого сыщика не будет. Вот, скажите мне на милость: а с чего это таких заезжих-приезжих принимают на ответственную работу? Чтобы он потом мог своих отмазывать? Вот для этого, наверное, они к вам и идут.

– Ну… Люди – они везде разные… – развел руками Крячко. – А то, что в полиции мало местных, кто ж виноват, что к нам не идут? У вас же среди внуков, наверное, есть парни?

– Да, есть! – Тамара Федоровна произнесла «есть» с безграничной горечью и досадой. – Вон, сутками сидит за своим компьютером. Как прирос! Ничего для него нет – ни учебы, ни работы, ни танцев, ни свиданий, ни того, чтобы где-то побегать, мяч погонять, на рыбалку съездить… Нет! Даже ест у компьютера. Для него он – и отец, и мать, и весь белый свет. Отца дома нет уже несколько дней, может, его уже и в живых-то нет, а он этого даже не заметил…

– А можно его увидеть? Да и с вашей прислугой хотелось бы поговорить. Вы мне не поможете?

Кивнув в ответ, Тамара Федоровна поднялась с кресла и жестом руки позвала Стаса за собой. Положив на стол свою визитку и уведомив о том, что по этому телефону, в случае появления новой информации о пропавшем главе семьи, можно звонить в любое время суток, Крячко поспешил следом. Они прошли в одну из комнат на этом же этаже. У окна, занавешенного плотными занавесками, при свете люстры перед монитором компьютера сидел чахлый юноша лет восемнадцати с неразвитыми плечами и хлипкой мускулатурой рук. Увлеченно тарабаня пальцами по клавишам, он даже не заметил вошедших.

Крячко огляделся. Комната была обставлена, как некий салон завзятого чернокнижника. В книжных шкафах стояли толстенные фолианты с весьма характерными названиями: «Черная магия для всех», «Магические ритуалы», «Магия в повседневности» и тому подобная белиберда. На стенах висело несколько картин, больше напоминающих кадры из фильмов ужасов, где всевозможные монстры, вурдалаки и оборотни зловеще съедали попавших в их когти ротозеев. Несколько вудуистических африканских масок дополняло убранство стен. На книжном шкафу высились то ли какие-то туземные языческие идолы, то ли просто статуэтки неких уродливых созданий, скорее всего, порожденных в пьяном или наркотическом бреду.

Тамара Федоровна, тоже окинув взглядом стены, пояснила, что когда-то в школе Артем связался с так называемыми «готами» и года три все свое свободное время проводил в их компании. Картины, обладая неплохими художественными дарованиями, написал он сам. Да и «идолы» тоже были его рук делом. Чтобы оторвать Артема от «гробопоклонников», как называл «готов» Евгений Перлинов, он купил сыну новый, самый лучший компьютер. Тот и впрямь с «готами» вскоре расстался. Но, как говорится, из огня да в полымя – целиком ушел в виртуальный мир Интернета, забыв обо всем сущем.

– Артем! – строго окликнула внука Тамара Федоровна. – Может, хоть на минуту оторвешься? Видишь, что к тебе пришли?

– Да вижу… – кивнул тот, лишь слегка покосившись в ее сторону. – Ну и что?

– Ты хотя бы помнишь, что твой отец пропал без вести? – с осуждением в голосе спросила Тамара Федоровна. – Или ты об этом уже забыл?

– Помню, помню… – поморщился тот. – Что дальше?

С трудом сдерживая себя, чтобы не сорваться, женщина старалась говорить как можно спокойнее:

– Вот человек из милиции… Или как там теперь? Полиции. Хочет расспросить тебя – может быть, ты в курсе, где он сейчас? Может быть, он как-то обмолвился о том, куда собирается ехать, или что-то еще говорил? Артем! Неужели тебе безразлично, что произошло с отцом? С твоим отцом!

– Нет… И что? – Все так же тупо таращась в монитор, Артем говорил голосом робота.

– Ну, вот, видите? Ему на все наплевать, – всхлипнула Тамара Федоровна. – Идемте к прислуге… А этот – уже все. Считай, нет человека. Что ни скажи – в ответ только и слышишь это бессмысленное «Бы-бы-бы! Бы-бы-бы!» Господи, кто их только придумал, эти компьютеры? За что нам такое наказание? Когда Артемка родился, Женя так радовался! Он и рос-то мальчишкой живым, подвижным. Но вот Маришке взбрело в голову, что без компьютера сын вырастет необразованным. В девяносто седьмом купили по той поре самый лучший. И – все! Ребенка как подменили.

– А врачам показать его не пробовали? – спросил Крячко, шагая следом за ней.

– Пробовали… – безнадежно отмахнулась Тамара Федоровна. – Кого только не привозили! Иные, только глянув на него, сразу же разводили руками, мол, с этим уже ничего не поделаешь…

Они спустились на первый этаж и, пройдя через холл, оказались в коридоре, в который открывались несколько дверей. Тамара Федоровна пояснила, что это – комнаты прислуги. Жилье у всех имеется, но если кто не хочет мотаться взад-вперед, он может проживать здесь постоянно.

– Из обслуги по дому у нас сейчас работает всего несколько человек. Дворецкого вы уже видели. Есть еще повар, Люба Шубина. Есть охранники, которые дежурят по очереди. Они же по совместительству занимаются и мелким ремонтом. Дворник, он же садовник – приходящий. Раньше в дальней комнате проживала гувернантка, которая занималась с Артемом. Но Марианна, уж не знаю с чего, приревновала к ней Евгения. Та обиделась и ушла. А мужчину-гувернера брать не стали из-за Илоны. Ну, я уже говорила, что Илонка – это оторви да выбрось. Вот, на территории сейчас дежурит Дима Волков. Отличный работник, хороший семьянин… Час назад, еще до вашего приезда, давала Илонке разгон. Он пришел ко мне и говорит: «У Илоны опять заскок!» Встретила его где-то в саду, повисла на шее, стала срывать с себя одежду…