Инициатор - Ольга Ворон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вы, Алиса, наверное, студентка? – спросил отец Владимир, заметно тяготясь молчания.
– Заочница, – коротко ответила она.
– А специальность?
– Учитель духовной этики.
– О! – отец Владимир изумлённо всплеснул руками, откидываясь на спинку стула. – Так мы с Вами коллеги! Я лет пять преподавал закон божий, а потом, как школу закрыли, стал преподавать тутошним деткам все предметы, что требуются для поступления в среднюю школу. Может, захотите остаться на время – рассказать деткам что-нибудь? Им будет интересно увидеть новое лицо!
Чайник закипел, и Алиса поспешила открыть шкафчик, чтобы найти заварку – точно помнила, что она была. Жестяная коробочка с рисунком слона оказалась в самом дальнем углу. Алиса вытащила, открыла и переложила в чайничек пару ложечек сухих листьев.
– Я понимаю, – улыбнулся гость. – Это неожиданное предложение, да и время требует и силы… Но вы, Алиса, подумайте. Дети везде дети, и те, кому вы будете преподавать потом, и те, с которыми можете сейчас пообщаться. И если в сердце есть любовь к ним – а она несомненно есть, – то нет разницы, кто будет перед вами…
Алиса молча разлила заварку по чашкам и подлила кипятка. Заговорила, только сев на стул возле окна маленькой кухоньки, из которого легко просматривался сад и вход во двор.
– Дело не в том, бедные они или нет, – сказала она, не глядя на гостя. – Просто я плохой учитель. Скажем даже так – я поступила на тот факультет, на котором у меня была возможность делать как можно меньше, а оценки получать неплохие.
Священник удивлённо приподнял бровь, задумался.
– Алиса, не сочтите мой вопрос…
– Нет, я не имею склонностей к преподаванию и получаю оценки просто по «блату», – вздохнула она и криво усмехнулась – Не беспокойтесь, я не настолько лжец и не собираюсь работать учителем там, где действительно нужны знания. Просто требуется какое-никакое образование…
Закинула в чашечку пару ложек сахара, удивляясь странному травяному запаху чая, несколько знакомому, но ещё не узнаваемому. Отец Владимир тоже едва заметно принюхался к своей чашке, но ничем не выказал неудовольствия. Запах свежести и мягкости обволакивал, но странно вызывал тревогу. Гость первый отхлебнул из своей чашки и потянулся за печеньем. Алисе ничего не оставалось, как тоже глотнуть своего чая. Тягучей горечью опалило рот. Лицо мгновенно исказилось, побелело и покрылось испариной. Горло словно схватило тисками и сердце забултыхалось в грудной клетке. Скрюченными руками она потянулась через стол к священнику, спокойно наблюдающему за ней, склонив голову. Но не достала – ладони, трансформируясь, почти дотянувшись до края столешницы, скребнули по деревянному столу, пробороздив полосы, и закостенели в напряжении. Алиса потеряла сознание.
Когда она очнулась, долго лежала, не шевелясь, стремясь в полной неподвижности успеть осознать своё новое положение.
Она лежала в углу комнаты, неловко скрючившись. Руки и ноги умело стянуты широким скотчем с начертанием неясных символов, полукругом вокруг стоят свечи, лежат свитки с письменами, от которых на неё веяло горячим воздухом, а за ними простиралось широкое свободное пространство, усыпанное солью. Её священник не пожалел, усыпав чуть ли не весь пол комнаты – невдалеке лежали горкой смятые мешки, и несколько целых, оставленных про запас. Сам отец Владимир сидел перед кемпинговым стульчиком с ноутбуком и шарил среди её файлов. В одной руке держал чашку с нарисованными лилиями, другой сноровисто двигал мышью. На носу сидели очки, лоб хмурился, и уже не было постоянной мягкой улыбки – только морщины возле сурово сжатых губ оставались. Но окончательно Алиса поняла, как ошибалась, когда увидела, что священник сидит на коленях и пятках, как отдыхают народы дальнего востока. И было хорошо заметно, что для гостя, внезапно оказавшегося противником, эта позиция привычна и удобна, даже несмотря на весьма преклонный возраст.
– С пробуждением, нечисть, – холодно поприветствовал отец Владимир, не отрываясь от рассматривания на экране чего-то, невидимого девушке. – Итак, ты студентка педагогического, тебе по документам восемнадцать лет, ты родом из Рязани, чистокровная русская, приехала сюда позавчера на вечернем поезде, от которого сохранился билет, любишь играть в сети в шахматы, много общаешься с неким Гроссмейстером и к нему неравнодушна. Твоя электронная библиотека состоит из книг, часть из которых верующим запрещена для чтения, а из музыки ты предпочитаешь бунтарский рок прошлого века. Также знаю, что свой компьютер ты чистишь очень тщательно, не оставляя никаких рабочих документов. Теперь я хочу услышать то, чего не знаю.
И повернулся к ней, приподняв очки. Два старомодных поблёскивающих кружочка зависли на морщинистом лбу.
Алиса смотрела прямо, неохотно признаваясь себе, что не разглядеть ловушку было полным дилетантством. Наконец, молчать стало уже невыносимо.
– Что это было? – хрипя напряжённым голосом, спросила она.
– Цветы дикого чеснока и лепестки ночной розы.
Алиса стиснула зубы – судя по всему, ему хватило времени, пока она возилась с лежанкой для котёнка.
– Как вы убедились?
– Дом, который ты выбрала для лежбища, является собственностью церкви, – священник обвёл пальцем окружающее, – и раньше принадлежал Марфе Сергеевне, моей прихожанке.
Отвела взгляд – так просто попалась, не удосужившись выучить имени бывшей хозяйки дома…
– За что?
Священник удивлёно приподнял брови:
– Здесь тоже живут люди, нечисть. И я призван пастырем им.
– Понятно, – Алиса закрыла глаза и облизала губы.
Отец Владимир закрыл крышку ноутбука и, поднявшись, подошёл ближе к девушке.
– Надеюсь, объяснять не нужно, что, если я не услышу ответов, то вполне могу принять на себя ответственность экзорциста, заранее считая твоё появление тут несанкционированным?
Алиса дёрнулась, открывая глаза. Снова облизала кровоточащие от болезненной сухости губы.
– Кто вы?
– Ты потравилась, а не память потеряла! – холодно усмехнулся отец Владимир.
– Я помню, – прошептала она. – Но обычный приходской священник не способен…
Священник посмотрел на неё, прищурившись, и покачал головой:
– Тебе будет легче, если я назовусь инквизитором? Или уполномоченным на отчитку и упокоение нечестии? Или миродарителем?
– Будет.
Отец Владимир пожал плечами и сухо произнёс:
– Это был риторический вопрос, но раз ты ответила, то не стану скрывать.
Он распахнул пиджак и расстегнул рубашку. Белый рубец известной формы всё объяснил ей.
Бывший инквизитор. Если инквизитор может быть бывшим…
Алиса
