Анатолий Серов - Зинаида Чалая

И вот над Богословском, совсем низко, пролетел старенький «фарман».

Толя забрался на крышу сеновала и не спускал глаз с самолета. Мысленно он был на месте летчика, набирал высоту, снижался, снова тянул вверх — летел все дальше и дальше, а под ним, далеко внизу, хороводом проходили реки и озера, горы и ущелья, рудники и заводы. Летчик делает большие круги, будто фотографируя местность или приветствуя родимый край, кто ж его знает! Какими же маленькими кажутся ему люди внизу и этот дом и сеновал, а его, Тошку, небось и вовсе не видно. Хотя отец говорил, что у летчиков зрение самое сильное и точное. У Тошки тоже зоркие глаза, он не раз это проверил. Эх, научиться бы этому делу. Летать!..

Не пустят еще! Надо доказать им — родным, что он не трус и может стать настоящим пилотом.

На улице собрались кучки людей и ребят: провожают глазами залетевший самолет. Вот он помахал крыльями. Зачем? Что хочет сказать? Люди машут шапками и платками. А он удаляется, уходит из глаз. Людям его уже не видно, он исчез, а Тошка отлично различает его силуэт на синем небе. Вот он скрылся за маленьким облачком. И снова появился, только еще уменьшился. Он как в воду ныряет в синеву, и вот его уж совсем не видно! Люди давно разошлись по домам, а Толя сидит на крыше, устремив жадные глаза вдаль, ждет…

…Он выпросил у матери несколько полос старого полотна, толстую иглу, крепких ниток, приготовил клей, принес из сарая молоток.

— Женька, давай помогай. Держи за тот конец. Разрезал полотно на равные части, сшил их, потом они выстрогали из дранки гибкие длинные палки, сшитые полосы прибили к рамам. Получились широкие белые крылья. Трудились дня два. К рамам Толя приделал скобы, чтобы держаться. На ветру полотнище натягивалось и тащило вперед, точно парус.

— Лезем на крышу. Иди, я тебя подтолкну, а потом передам крылья. Чур я первый лечу.

Забрались на крышу баньки, которая чуть возвышалась над огородными грядками. Все-таки для мальчишки она была достаточно высокой, чтобы почувствовать всю манящую силу просторов. Толя развернул крылья за своей спиной во всю ширину. Он верно рассчитал размах крыльев по размаху своих рук. Крылья тянули и рвали вперед, он как бы оказался в челне и вот сейчас поплывет по воздуху, как по синему морю. Счастье риска охватило его, сердце замерло, зубы сжались в волевом усилии.

Взмахнул крыльями, ринулся вперед…

Произошло что-то ужасное. Он камнем свалился в огород, прямо в капустные грядки. Ошеломленный, сначала не мог пошевелиться. А на крыше Женька разревелся во весь голос и уже звал маму на помощь. Прибежали мать и сестры. Толя поднялся, но боль в ноге заставила его опуститься на землю. Женю сняли с крыши, он, продолжая реветь, подобрал с грядок летательный аппарат.

Долго пролежал Толя с вывихнутой ногой в постели. Женюрка проводил с ним целые часы, слушал про полет русского Икара — стрельца Серова, которого Толя решительно признавал своим предком.

— А летать я все равно научусь, так и знай.

Пока лежал в постели, смастерил большого бумажного змея. Потом, в своих воспоминаниях, он писал, что это был гигантский змей! Когда стало можно ходить и бегать, он вынес змея на улицу и запустил его. Змей взвился очень высоко, мотался по натянутой веревке, тянул и рвался, но «мастера» поднять не смог. Женя сочувственно крутился возле брата и бормотал:

— Ты очень толстый. Дай мне, что ли.

— Лети, ладно.

Однако и Женю змей не поднял с земли.

— Хватит. Пошли плот гонять. Чур, я за капитана.

Отец внушил ему, что летчик должен быть физически развитым, с хорошими мускулами, настоящим спортсменом. Толя и раньше любил гимнастику, но теперь прямо с азартом занимался спортом, как только мог. Плавал, бегал, прыгал с возвышений, зимой сам соорудил себе лыжи: развалил старую бочку, доски, по совету отца, распарил в русской печи, из них наделал лыж себе, Женюрке, товарищам, сколько хватило материала. Короткие и широкие, лыжи все же служили неплохо. Отец обещал:

— Добьешься успехов в школе, куплю тебе лыжи настоящие.

— Добьюсь.

Оба сдержали слово.

Пионер

В Богословской школе первой ступени Толя учился то успешно, с увлечением, то ленился и пропускал занятия. Через некоторое время он налегал на учебу и догонял класс. Учительница считала его способным. Услышав ее похвалу, он так и загорелся весь желанием оправдать высокую оценку и старался изо всех сил. Но потом отвлекался и не замечал, как ребята перегоняли его. Самолюбивый от природы, он быстро снова выходил вперед, отлично сдавал проверочные испытания. К школе, к ребятам, к учительнице он душевно привязался. Толя всегда был привязчивым, отзывался на дружбу всем сердцем.

Как-то раз он заметил, что одна из учениц Люся Грудина, уткнувшись в тетрадку, тихо всхлипывала. Он знал, что у нее плохие отметки. На переменке подошел к ней.

— Оставайся после уроков, мы с тобой живо приготовим все задачи.

Девочка согласилась. На другой день она исправила свою отметку. Учительница похвалила ее и добавила:

— Ты плохо выглядишь. Надо больше бывать на воздухе, Люся.

После занятий Толя догнал ее по дороге домой.

— Иди с нами в снежки играть, Люся.

— В снежки? Когда это? У меня времени нету.

Она и правда торопилась. Толя пошел с ней и узнал, что девочка одна занимается хозяйством. Мать служила в надеждинской больнице и только по выходным могла приезжать домой. Отец Люси был партизаном на Дальнем Востоке и погиб в бою с интервентами.

Толя был потрясен и взбудоражен. Дочка красного партизана и так мучается! На другой день он с целой ватагой явился домой к Люсе. Ребята накололи дров, печь истопили, развлекали малышей, покамест Люся готовила еду. Пришли и на другой день, и на третий. Это стало обычаем. Ребята очень помогли девочке, и у нее оставалось время гулять и «дышать свежим воздухом», как советовала учительница Людмила Ионовна. В плохую погоду собирались у Люси и у камелька читали интересную книжку. Люся увлекалась всеми мальчишескими играми, играла и в разбойников, и в партизан. Вместе дома у Люси готовили уроки. Людмила Ионовна поощряла эту дружбу, и в результате у ребят повысилась успеваемость.

Очень любили ребята ходить в кино. В Богословске был кинотеатр, но не всегда водились деньги. Ребята покупали билет Люсе, а сами засветло пробирались на галерку, спускались по столбам вниз и прятались под скамьями. Как только погасят свет в зрительном зале, они быстренько занимали свободные места.

В кино уже появлялись советские картины, фильмы о гражданской войне. И вот пошел новый, фильм «Красные дьяволята». Не только в маленьком Богословске он произвел впечатление. И в столице и по всей стране он шел долго и пользовался заслуженной любовью зрителей.