Принц для Сумасшедшей принцессы - Татьяна Устименко

Глава 2

Сидеть, упираясь спиной в изгиб драконьей лапы, оказалось куда как приятнее, чем в кресле, обитом жесткой, неприятно поскрипывающей парчой. А ведь еще несколько минут назад я с некоторой растерянностью и даже опаской оглядывала отведенные мне покои. Высоченная кровать с балдахином, изящный серебряный столик на тоненьких ножках, во всю стену роскошный гобелен с овечками и пастушками… Я недовольно поморщилась.

«Воистину дворцовый интерьер, чтоб его!» – Цинично усмехнувшись, я ногой пихнула неустойчивый столик. Хрустальные висюльки на золоченом канделябре протестующе зазвенели. Я шепотом ругнулась сквозь зубы. На вышитом шелковыми нитями покрывале выстроилась шеренга разномастных плюшевых уродцев не поймешь какой породы.

– Детство – это период, когда тебе еще не возбраняется спать со зверюшками! – вслух признала я, утрамбовывая игрушечное зверье под подушку. – Ладно, хоть спальня не розового цвета…

– Что, свободолюбивая наша, не по вкусу тебе пришлось хваленое королевское гостеприимство? – Драконья лапа, бесцеремонно просунутая в окно, бережно обхватила меня под коленки и аккуратно переместила во двор.

– Много хорошего – уже плохо! – подтвердила я, устраиваясь у Эткина под боком. – Сначала сладко, зато потом кисло аж до оскомины! Ну не мое это, не мое. Я привыкла оценивать внутреннюю сущность явлений и предметов, а не их наружную, показную сторону…

Гигант одобрительно гыкнул, выпуская облачко дыма.

– Ну уж если мы заговорили о сущности… Вот ты объясни-ка мне, Ульрика, – непоследовательно начал он, – что это за время такое нынче? Вроде и опасность над островом нависла – а всем не до нее! Батюшка твой еще от злоключений в Геферте не оправился, да и в стране после правления Аберона множество внутренних неурядиц образовалось. У братца твоего венценосного тоже хлопот полон рот: весна нынче бурная, ранняя, Рона из берегов вышла – грозится затопить столицу. А дружественный нам рохосский хан Исхаган всерьез обеспокоен предстоящим замужеством принцессы Будур. Поэтому оба владыки хоть и обещают оказать военную помощь, но сами на Поющий Остров – ни ногой… Что же это такое, принцесса?

– Это всего лишь политика, – дипломатично улыбнулась я. – Своя шкура – она куда ближе к телу, чем сумятица в доме соседа…

Эткин раздраженно поскреб свой поджарый живот.

– Вот ты объясни мне, Ульрика, – в том же тоне продолжил он, – что это за время такое нынче? Ты ждешь ребенка, – он загнул один коготь, – Анабель, королева Нарроны, – ждет ребенка, – он загнул второй коготь. – И даже матушка твоя королева Альзира ждет ребенка…

– Это всего лишь власть, – еще шире улыбнулась я. – Когда во главе государства встают личности, не имеющие привычки манкировать[1] своими обязанностями, то они рано или поздно осознают, что власть – это не только приятные права и всесильные полномочия, но еще и долг перед народом, и тяжелые обязанности. У правящих особ эмоции всегда отступают на второй план, а вперед выходят законы передачи престола и необходимость обзавестись наследником трона…

– А как же любовь? – перебил меня любознательный летун. – Почему нынче она словно витает в воздухе?

– Это всего лишь весна, – рассмеялась я. – Весна, несущая любовь. Когда-нибудь и ты, друг мой, познаешь ее неповторимый вкус!

– Ну да, – язвительно хохотнул дракон. – С кем? Боюсь, по этой части мне еще предстоит превзойти даже нашего закоренелого чудилу Огвура. Он-то хоть мужика полюбил, а мне кого прикажешь?

Я сдавленно прыснула, прикрываясь ладошкой. Сапфировые глаза дракона так и лучились безудержным весельем.

– Лучше проснуться рядом со страшной женщиной, чем с красивым мужчиной! – вынес он безапелляционный вердикт.

– А вот Огвур – против… – протянула я не допускающим возражений тоном.

– Поцеловал орочий княжич лягушку, – поэтично пробасил Эткин, – потом залез на серого волка, нагнул волшебную избу на курьих ногах, а напоследок пошел ловить птицу-Сирин… – Он выдержал патетическую паузу.

Я смотрела на дракона выжидательно, ожидая очередной колкости в его фирменном стиле.

– Ну не было в лесу женщин, не было! – мстительно припечатал балагур.

От нашего дружного хохота полегла трава в королевском саду Ширул-эль-шэна.

– Злой ты! – отсмеявшись, заклеймила я.

– Я все такой же, это ты – раздобрела отменно! – двусмысленно отшутился гигант. – Кстати, уж не устроила ли ты, случаем, блестящее будущее нашего храбреца Ивара, чисто из бескорыстных душевных побуждений?

– Да мальчишка чуть не взлетел на седьмое небо от счастья, когда его пригласили вступить в королевскую гвардию! – отрапортовала я. Дракон похвально похлопал меня когтем по плечу.

Я откинулась на его лапу, блаженно потирая ноющую, затекшую при перелете поясницу. Веки смыкались сами собой. Если за пределами острова уверенно буйствовала весна, то на благословенной, давно зачарованной магами земле эльфов царило постоянное лето. Розы распускались практически непрерывно. Одурманивающее тепло тропического полдня позволило скинуть надоевший тулупчик, оставив на себе лишь кольчугу из драконьей чешуи, надетую поверх простой льняной рубашки и кожаного колета. Драконья шкура и в самом деле оказалась бесценным даром: в холод она согревала тело, в жару – остужала. Убаюканная ритмичным гулом драконьего сердца, я почти заснула…

– Что за шум, а драки нету? – До нас неожиданно долетел хорошо знакомый, мягкий баритон великого Саймонариэля. – Добро пожаловать, девочка! – Верховный архимаг шагал прямо по клумбам с цветами, намереваясь поскорее привлечь меня в свои призывно распахнутые объятия. Рядом с Саймоном я приметила высокую фигуру отца. Король выглядел усталым и нездоровым, магистр – постаревшим и озабоченным.

Батюшка одарил меня нежным поцелуем, а Саймонариэль, оставшийся весьма довольный моим цветущим видом, взял за руку и подвел к установленным под навесом легким плетеным креслам. Без лишних церемоний он занял место справа от правителя, сидевшего во главе стола, выразительным жестом призывая нас к тишине. Королевский совет начался.

Следующий постулат, стоящий вторым по счету в целом ряду выведенных мною жизненных законов, можно назвать законом притяжения и сформулировать таким образом: мы притягиваем к себе то, что сами любим, боимся или постоянно ожидаем, то есть все, пребывающее в центре нашего сфокусированного сознания и выливающееся в целенаправленное действие. Жизнь дает нам то, что мы готовы реализовать или осознанно пытаемся от нее получить, а не то, что укладывается лишь в наши радужные мечты и эмпирические желания. На что рассчитываешь, чего добиваешься делом, а не словами, то и обретешь. Активный практик получает победы, бездеятельный мечтатель – разочарования.