Призраки Фортуны - Дмитрий Полетаев

Сегодня упражнения на концентрацию были особо полезны, так как Марго вот уже второй день не могла найти себе места. Дима так и не пришел на занятия, после того как они расстались в кафе на набережной Мойки, и не ночевал дома. За тот, в общем-то, короткий промежуток времени, который они были вместе, это случилось впервые. Поэтому Марго просто не знала, как на это реагировать. Хуже всего было то, что стандартные предположения в ее с Дмитрием случае не работали. Ни поход с друзьями в баню, ни загул с любовницей, ни какие-либо другие «обычные» житейские причины, за которые некоторое время можно было бы подержаться ради того, чтобы не завыть от страха в предчувствии чего-то ужасного и непоправимого, не могли быть приняты в расчет. Вся жизнь Дмитрия была у нее как на ладони, впрочем, как и ее у него. Они практически не расставались и очень гордились тем, что за четыре месяца такого довольно тесного сосуществования не просто не наскучили друг другу, но то чувство, которое вспыхнуло между ними однажды, стало даже более глубоким и осознанным.

В общем, несмотря на многочисленные обещания друг другу не волноваться в связи со спецификой их работы, Марго была на грани паники.

Поэтому ее оголенные, как электрические провода, нервы сразу же зафиксировали изменение в окружавшем ее энергетическом поле. Она почувствовала это даже раньше того, как поняла, что за ней пристально наблюдают. Не выходя из позы «лотоса», Марго медленно приоткрыла веки.

Стриженого молодого человека, глядевшего на нее, Марго узнала сразу. У нее была отменная память на лица. Тем более что на это «лицо» она сразу обратила внимание еще тогда, в Калифорнии. А все, что было связано с Калифорнией, накануне их с Дмитрием загадочного «провала в прошлое», занимало особое место в ее памяти.

Появление этого человека здесь и сейчас было таким вопиющим нонсенсом, такой несуразицей, что Марго на некоторое время даже забыла о своих страхах и волнениях. Правда, они к ней тут же вернулись, причем как бы в отместку, в троекратном размере. Где-то внутри, в области желудка, вдруг разлился холодок неприятного предчувствия. Очищенный от посторонних «шумов» только что проведенной медитацией мозг мгновенно соединил в логическую цепочку возникшие мыслеобразы. Картина, если даже отбросить всю ее невероятность, получалась тревожная.

«А парень-то, оказывается, из „наших“! И скорей всего, он один из тех самых „таинственных“ и „невидимых“ агентов „первых двух десятков“, о которых нам рассказывал Борис Борисович… Встреча с ним, судя по всему, ничего хорошего не предвещает…»

Это было абсолютно ясно, как и то, что случилось что-то экстраординарное. Потому что рядом с таинственным молодым человеком находились Синицын и «…эта, как ее… „Маша из Центра…“, а, ну да, полковник Шуранова! Дима! Что-то случилось с Димой…»

Цепочка логических умозаключений пронеслась в голове Марго за считаные доли секунды. Забыв про класс, она поднялась и молча подошла к сидевшей на лавочке троице. К ее все более леденящему, сковывающему движения ужасу, самое страшное предположение находило все больше подтверждений — троица, как по команде, поднялась, при этом «стриженый» и Борис Борисович потупили глаза. Только полковник невозмутимо протянула Марго руку. Они молча, по-мужски, крепким и коротким пожатием поприветствовали друг друга. Глаза Шуранова не прятала, а наоборот, строго и серьезно смотрела на Марго немигающим взглядом.

— Полковник Шуранова, — представилась Дарья.

— Очень приятно… — тихо отозвалась Марго. У нее вдруг пересохло во рту.

— Пять ноль, переоденьтесь… Мы вас будем ждать в кабинете у Бориса Борисовича. — Голос у полковника был грудной, мелодичный и очень приятный. Тон, каким были сказаны эти слова, был спокоен, почти кроток, на приказ это никак не походило, тем не менее чувствовалось, что полковник привыкла к незамедлительному исполнению своих «просьб».

Марго не сразу поняла, что Шуранова обращалась к ней, используя ее «агентский» номер 50.

«Хм, а „пять ноль“ звучит гораздо лучше, чем „пятидесятая“…» — машинально отметила про себя Марго.

— Что-то случилось с Димой, да? — почти по-детски, жалобно спросила Марго, обводя взглядом всех троих. — Борис Борисович? — Как утопающий хватается за соломинку, Марго с мольбой уставилась на человека, которому она уже привыкла всецело доверять.

— Да вроде нет… пока… — Синицын поднял на нее глаза. — Я бы назвал это осложнением…

— Что случилось? — повторила вопрос Марго.

Но Шуранова молча развернулась и направилась к выходу. «Стриженый» и Синицын, встрепенувшись, последовали за ней.

— Продолжим в кабинете, Маргош… — успел лишь шепнуть Синицын, ободряюще потрепав ее по плечу.

Глава третья

Мысли вслух

1792 год. Санкт-Петербург

«Замечательно! — Дмитрий отошел от окна и сел в непривычно низкое кресло. — Итак, что мы имеем…»

Дмитрий много раз читал в книжках, что разведчик, попав в безвыходную ситуацию, обычно начинал свои размышления именно с этих слов. К сожалению, через секунду он понял, что в его случае это не очень работает. Голова оставалась первозданно пустой.

«Безвыходных ситуаций не бывает…» — неуверенно попробовал подбодрить его внутренний голос.

«Ну да, конечно! Особенно в идиотских детективных романах!» — только разозлился в ответ Дмитрий.

«Хотел бы я посмотреть на такого „Штирлица“, окажись он заброшенным не просто на вражескую территорию, но еще и в прошлое! Причем без каких-либо средств к существованию и перспектив к выживанию! Да к тому же… даже без трусов!»

Дмитрий даже покраснел от возмущения.

«Интересно, а это-то кто придумал?! Зачем им надо было трусы-то снимать?! Это-то кому понадобилось?! Сайрусу или Ленке, или как там ее… Это ж надо так вляпаться! Так вот куда она „пропала“! Подожди-ка…»

Дмитрий вдруг замер.

«А не связано ли все это между собой? Все то, что произошло с моим айфоном, который вдруг превратился в „машину времени“ после той памятной ночи, с которой все и началось, а Ленка исчезла. Но тогда… Это же все меняет!»

Дмитрий опять нервно заходил по комнате.

«Хотя что, собственно, это меняет? И кто такая эта Ольга Александровна, под которую Ленка здесь „косит“?!»

Дмитрий вдруг громко расхохотался. Ему представилось, что он и сам персонаж какого-то примитивного романа, где герой обычно разговаривает сам с собой вслух, чтобы читателю было понятно, что происходит. При этом автор обычно даже не догадывается, что читатель уже и так давно все понял. Это сравнение показалось Дмитрию настолько смешным, что некоторое время он трясся в конвульсиях истерического смеха, не в силах остановиться.