Проклятые земли Трэурана (СИ) - Воробей Владимир

— Нет, нет, нет. — сокрушенно простонал Бальгаит и, проклиная все и вся, последовал за волшебницей.

Соскочив на землю Лиара, склонилась над тихо стонущим эльфом.

Преследователи быстро приближались не оставляя времени на раздумья. Все ближе и ближе, с каждым мгновением… Топот копыт, звон оружия, неистовые крики дорнов — все смешалось в безумном, диком гвалте.

— Плохо дело. — покачал головой подоспевший Бальгаит. — Его ждут в садах Каиссы.

Умрод, вцепившись пальцами в рукав волшебницы, умоляюще заглянул в ее холодные, пугающие пустотой глаза. Спокойно, не отводя взгляда, Лиара вытащила из голенища сапога тонкий, кривой нож и коротким взмахом перерезала ему горло.

— Тьма… — захлебываясь кровью, едва различимо просипел эльф и, разжав ладонь, умолк навеки.

Не тратя времени на бесполезную, напрасную скорбь, Лиара спешно вскочила в седло, но в этот момент на нее налетела косматая, невесть откуда взявшаяся туша огромного пса. Свирепо рыча и брызгая вязкой слюной, тварь нависла над распластавшейся на траве волшебницей. Белесые, лишенные зрачков глаза пса сверкали запредельной, ужасающей злобой.

Внезапно что-то с силой врезалось во всклокоченное, громадное тело животного, протащив его по земле. Болезненно скуля и подвывая, пес отчаянно клацал мощными челюстями, стремясь добраться до быстрого и страшного противника. Его морда истекала кровью, принимая на себя шквал молниеносных, секущих ударов длинных, острых когтей полудемона. Широкие, зазубренные клыки безжалостно впивались в тело пса, вырывая из него клочья трепещущей плоти. Единственный, выпуклый глаз Ролоха с каким-то жутким, леденящим душу равнодушием наблюдал за страданиями умирающего врага.

Опомнившаяся от тяжелого падения Лиара сразу узнала пса. В ее памяти всплыло костлявое, покрытое иероглифами лицо его хозяина, и сердце стиснулось от безотчетного, панического страха. Загонщики.

В этот момент подоспели первые, самые настырные преследователи, за которыми, нещадно хлеща коней, неслись приотставшие. Дюжина дорнов, истошно крича и размахивая ятаганами, набросились на эльфа и полудемона.

Окруженный врагами, Бальгаит проворно спешился и, вертясь как юла, под своим испуганным, шарахающимся в стороны конем, стал отчаянно защищаться.

Ролох под слаженным натиском семерых дорнов отступил от полумертвого, бьющегося в агонии пса и, выбив из седел нескольких наездников, загородил собой волшебницу. Озверело рыча, он рывками бросался на загонщиков, нанося им хаотичные, быстрые удары, и тут же отскакивал на место. Однако, не смотря на всю ловкость полудемона, израненный и ободранный он шаг за шагом пятился назад.

Тяжело дышащий, утомленный Бальгаит, прикончив двух из пяти загонщиков, ожесточенно отбивался от оставшихся яростно сражающихся дорнов. Утомленные руки эльфа все чаще запаздывали с выпадами, вынуждая его сосредоточиться исключительно на отражении вражеских атак.

Лиара оцепенело застыла, ее взгляд рассеянно блуждал по сторонам, выхватывая из бушующей вокруг бойни лишь отдельные, смутные обрывки. Попытавшись дотянуться до анеласа, она обнаружила, что ее руки онемели и отказываются слушаться.

Подняв глаза, волшебница словно в тумане увидела, как, величественно возвышаясь в седле вороного, покрытого рунами коня, появился эльф в нефритовых доспехах. Зловещий, идущий по пятам кошмар — Алазар! Вскинув посох над своей исписанной иероглифами головой, он невидящим взором белесых глаз впился в самые недра души Лиары, заставляя ее холодеть от ужаса.

Казалось, время остановилось. Волшебница, минуя сражающихся, завороженно направилась к незрячему эльфу. Настойчивый, властный зов исходил откуда-то изнутри ее естества, ломая волю, обрекая на истязания куда более страшные, чем сама смерть.

Алазар, стиснув до белых костяшек увенчанный полумесяцем посох, терпеливо ждал. На его татуированном лице, обтянутом тонкой как пергамент кожей, не дрогнул ни один мускул.

Лиара беззвучно, не в силах издать ни единого звука, кричала, заклинала ниспослать ей забвение, взывая ко всем богам, которых только знала. Но богам нет дела до смертных, до их молитв и страданий, они давно оставили детей своих на растерзание беспощадному течению реки жизни. Боги глухи… Все, кроме одной, вкусившей муки смертности, низвергнутой своими чадами… Все, кроме Тьмы.

Руа услышала. Изнуренная бесчисленными попытками обуздать строптивый, норовистый и, как оказалось, необычайно сильный сосуд, она пришла на помощь.

Безмолвный, однако незыблемый, как само мироздание уговор, скрепленный незримыми нитями единой судьбы, значил гораздо больше пустых обещаний.

Лиара, слепо доверившись своему чутью, впустила Тьму. Сметая невидимые барьеры, срывая неосязаемые цепи, сковавшие волю волшебницы, Руа ворвалась в ее разум.

Глаза Лиары налились черной мглой, она резко рванулась на встречу Алазару. Вороной конь испуганно взметнулся на дыбы, сбросив себя замешкавшегося всадника. Эльф проворно вскочил и с размаху вонзил посох в землю, вздымая туманный, сверкающий молниями вихрь.

Лиара, не замечая преграды, твердым шагом прошла через стремительно завивающуюся круговерть и, внезапно выпрыгнув, схватила эльфа рукой за горло. Выронив посох, он судорожно потянулся пальцами до непроницаемых, окутанных мглой глаз волшебницы. Его вздувшееся от удушья, испещренное пульсирующими прожилками лицо, стало пепельно-серым, зашелушилось, расслоилось и рассыпалось пеплом. Обезглавленное тело Алазара обмякнув опустилось на землю.

За спиной волшебницы кипел бой. Истерзанные и теснимые хорошо обученными, превосходящими числом противниками Бальгаит и Ролох обреченно сопротивлялись. Их окровавленные тела еще боролись, но души, смирившись с неизбежным, уже заглядывали в вечность.

Повернувшись, Лиара отрешенно созерцала последние мгновения жизни эльфа и полудемона.

В последний момент, словно раздумывая, волшебница медленно вытянула ладони, мгла в ее глазах замерцала тусклыми сполохами.

Почва под ногами дорнов заклокотала, их ноги окутала густая, темная марь, из которой одна за другой вытягивались иссохшие, длинные руки. Хватая истошно вопящих, беспомощно брыкающихся загонщиков, порождения тьмы неумолимо затягивали их в ненасытное чрево земли. Несколько мгновений и над головой последнего дорна, будто ничего не произошло, снова колыхался ковер зеленой травы.

Наклонившись Лиара подняла лежащий возле обезглавленного тела Алазара посох. Гладкая рукоять нещадно впилась в ладонь, пронзая ее призрачными, палящими иглами. Скрипя зубами от боли, волшебница торопливо сунула его за пояс.

Во внезапно наступившей тишине послышался негромкий топот копыт. На невысокий пригорок, несуразно обхватив шею скакуна, медленно выехал одинокий всадник в балахоне из грубой мешковины.

— Жрец Равновесия. — устало прохрипел Бальгаит. — Налги еще те ездоки.

— Он убил мою мать. — гневно сдвинув брови процедила Лиара.

— Именно этот? Откуда ты знаешь? — удивленно спросил эльф.

Не удостоив эльфа ответом, волшебница зашагала навстречу налгу. Ролох глухо зарычал и, прихрамывая, поплелся следом.

— Я сама. — ледяным голосом произнесла Лиара.

Полудемон послушно остановился.

Жрец неловко спрыгнул на землю и неторопливо направился к полю битвы. Поравнявшись с обезглавленным трупом Алазара, он немного замедлился, но тут же равнодушно пошел дальше.

Ошейник на шее Лиары будто спятил, все сильнее вибрируя и сверкая при каждом шаге приближающегося налга.

Заглянув в черные глаза волшебницы, жрец почтительно склонил голову и сипло протянул:

— Приветствую тебя, Руа.

В голове Лиары застучало. Нечто незнакомое, чуждое пыталось пробиться сквозь стены ее разума. Стук усиливался с каждым мгновением, переходя во все более тяжелый и сокрушительный грохот, грозящий снести любую незримую преграду.