Германия без вранья - Александр Томчин

Мой опыт жизни в Германии позволил мне сделать вывод, что эта демократическая страна извлекла уроки из прошлого и решительно отмежевалась от фашизма. Не проходит и дня, чтобы газеты или другие средства массовой информации не напоминали немцам о холокосте и об Освенциме. Но однажды мне довелось увидеть, как на выставке в зале на киноэкране демонстрировали кадры хроники времен Второй мировой войны. Пока показывали триумф Гитлера и как все его на митинге приветствуют, немцы смотрели на экран. А когда стали показывать горы трупов, газовые камеры, печи, из которых вынимают кости, все зрители встали и ушли. Это были в основном молодые люди. Они не хотят, чтобы им напоминали о преступлениях их дедов и родителей. Ведь они сами никого не убивали, да и дедов-то своих в годы войны не видели. Чувство вины за прошлое есть у старшего поколения. А у следующих поколений оно постепенно начинает исчезать.

Наши эмигранты в повседневной жизни, как правило, не чувствуют на себе проявлений антисемитизма. Население настроено большей частью не против евреев, а против наплыва иностранцев. Вместе с тем бывают и проявления агрессивного антисемитизма, акты насилия. В Мюнхене во время футбольного матча между командой Израиля и «Баварией» кое-кто из разгоряченных немецких болельщиков кричал израильским футболистам: «Убирайтесь обратно в Дахау!» Там, вблизи от Мюнхена, в годы войны находился один из крупнейших концлагерей.

В Берлине синагогу охраняет подразделение израильского спецназа – община там не доверяет немецким полицейским. А еврейскую школу в Гамбурге охраняет полицейский с автоматом. Двор около нее обнесен высоким забором с колючей проволокой.

Был случай, когда 17-летние скинхеды пытались спалить синагогу в Эрфурте. Накануне Пасхи, в день рождения Гитлера, они подбросили туда бутылку с зажигательной смесью. Полиция нашла преступников и обнаружила у них дома огнестрельное оружие и нацистскую литературу.

Агрессивный антисемитизм чужд большинству немцев, но скрытый, бытовой в широких слоях населения существует. На вопрос, верно ли, что многие евреи пытаются извлечь сегодня выгоды из своего прошлого и заставить немцев платить за это, почти каждый второй немец ответил, что в этом есть доля правды.

Евреи, живущие в Германии, как правило, не афишируют своей национальности. Когда в еврейских общинах идут споры и борьба за руководство, местные газеты преувеличивают и раздувают эти конфликты, а жители радуются: «Ну конечно, опять эти евреи! Я всегда говорил – от них ничего хорошего ждать не приходится». Не случайно возник анекдот. В маленьком городке на вокзале стоит старый еврей с кучей чемоданов. Он о чем-то долго размышляет, потом спрашивает одного из соседей: «Что вы думаете об евреях?» – «О, я восхищен вкладом наших еврейских сограждан в науку и культуру!» Старик благодарит его, идет дальше и задает тот же вопрос другим – все они симпатизируют евреям. И только один отвечает: «Я вообще-то не очень их люблю, и рад, когда с ними не приходится иметь дело». – «Я вижу, вы – честный человек, – говорит еврей. – Не присмотрите ли за моими вещами, пока я отлучусь в туалет?»

По данным опросов, антисемитские настроения имеет 30 % населения Германии. Впрочем, 50 лет тому назад такие настроения были у 50 % жителей – ситуация с годами все-таки меняется к лучшему.

10.8. А почему, собственно, вы приехали жить в Германию?

Забавная картина: я сижу у себя дома в Германии и смотрю телевизор. Вдруг на экране знакомое лицо – Иосиф Хесин. К нему домой пришла немецкая журналистка и берет у него интервью: «Вы довольны, что живете в Германии? Рады, что сюда перебрались?» – «Что вы, я счастлив». – «А что вам там мешало, на родине?» – «Мне там молиться не давали. Мою религию преследовали. А здесь я могу ходить в синагогу и молиться».

Но я-то его хорошо знаю. Иосиф не верит ни в бога, ни в черта, человек сугубо практический и всегда полон идей, как можно заработать деньги. Он пришел в синагогу на службу только один раз и в черной шапочке посидел в последнем ряду. С молитвенником на незнакомом ему иврите в руках, слушая речитатив раввина, он тихо обсуждал с соседями цены на подержанные автомобили. Он стал членом общины: для бизнеса ему были нужны связи. Для этого понадобилось сдать документы, подождать несколько месяцев, и вот счастливый день приема – ему осталось только предметно доказать раввину факт обрезания, как у Маяковского в стихах о советском паспорте: «Я достаю из широких штанин дубликатом бесценного груза…» На немецком телевидении Иосиф выглядит очень трогательно – вот дали наконец человеку то, о чем он давно мечтал. Выходит, что он – политический беженец, а таких немцы больше уважают.

Характерно, что подавляющее большинство наших соотечественников варится в собственном соку. Почему? Во-первых, наши эмигранты недостаточно владеют немецким языком. Во-вторых, контактам часто мешает различное положение на социальной лестнице – наши эмигранты обычно стоят ниже.

Но есть и еще одна, главная причина. Какие бы симпатичные люди вас ни окружали, как бы хорошо к вам ни относились, местные жители обязательно рано или поздно зададут вам вопрос – почему вы сюда приехали? В большинстве наши соотечественники при этом теряются. Не уверенно, беспомощно они отвечают, что в Германии жить лучше, выше уровень жизни. А это вызывает возмущение: выходит, что вы – беженец по экономическим причинам. Тогда обустраивайте свое собственное государство, свою родину, наводите там порядок. Вот если вы – политический беженец, если вас на родине преследуют, тогда другое дело.

В последние годы порой самим беженцам из других стран трудно понять, от чего же они в первую очередь бегут: от антидемократических порядков, экономических ограничений или социальной безысходности. Мой друг Вой цех, поляк, специалист по германской филологии, который уже много лет живет и работает в Германии, советует иностранцам на вопрос «Почему вы сюда приехали?» отвечать коротко: «Потому что я хочу жить в свободной, демократической стране».

10.9. Счастливы ли наши эмигранты в Германии?

Итак, наши эмигранты в Германии – увы! – люди не первого сорта. Характерно высказывание нашей эмигрантки, живущей в Ганновере: «Немцы воспринимают нас как нахлебников. Остается надеяться, что наши дети будут жить лучше». В самом деле, отношение к детям иностранцев обычно лучше, чем к их родителям.

В предыдущих главах речь шла о проблемах эмигрантов, но ведь есть и немало удачных судеб. По данным опросов, 68 % иностранцев, живущих в Германии, смотрят в будущее с надеждой и оптимизмом.

Дима Витковский – инженер 24 лет, приехал туда с женой и дочерью. Получил квартиру, и вначале его семья жила на социальную помощь. Но вскоре ему нашли работу по специальности в фирме «Опель» и помогли устроить ребенка в детский сад. Позже нашли работу и для его жены Наташи, которая до этого окончила курсы бухгалтеров. «Мы устроились неплохо, – рассказывает она. – У нас тут трехкомнатная квартира и машина. Нам помогают, бесплатно отдают одежду, мебель, посуду, детям дарят велосипеды и игрушки. Мы всей семьей отдыхали в Австрии и на Балтийском море. В этом году поедем в Данию и Швецию». Сегодня Дима – перспективный специалист, с подчиненными, уютным кабинетом и зарубежными командировками. Для этого понадобилось 5 лет работы.

Российский немец из Казахстана Арнольд рассказывает: «Мне тут сделали операцию. У меня был рак, но опухоль вовремя нашли и удалили. На родине я бы не выжил. Мы с семьями наших детей все вместе здесь, дети работают, внуки учатся. Сын и две дочки уже купили свои дома. Мы живем тут лучше, чем на родине». И жене Арнольда в Германии нравится: «Чего мне тут не хватает? Пожалуй, только искренности и непосредственности окружающих меня людей».

Счастливы ли наши эмигранты в Германии? По-разному, одни – да, другие – нет. Те, кто приезжает из глубинки, где уровень жизни ниже и быт менее удобен, обычно счастливы. Эмигранты из крупных городов, с более высоким уровнем образования, предъявляют к жизни другие требования и далеко не всегда счастливы. Женщины в эмиграции адаптируются лучше и быстрее находят работу, чем мужчины. Естественно, что переехавшие большими семьями и с детьми чувствуют себя благополучнее перебравшихся за рубеж в одиночку. Но те, кто говорит, что все бросили ради детей, тяжелее всего переносят эмиграцию. Чтобы у детей был шанс в дальнейшем получить высшее образование и найти работу, лучше, чтобы они были не старше 10 лет. Чем младше, тем легче они осваивают немецкий язык и адаптируются к условиям чужой страны. Подросткам труднее – у них часто возникает тоска по родине, где остались их друзья и любимые, и они могут создавать родителям проблемы.

Успеха могут добиться студенты, прошедшие два курса российского вуза и дальнейшее обучение в ФРГ. Счастливы молодые люди лет до 35, нашедшие работу по специальности, и люди старше 70 лет, которые уже не могут работать. Они живут материально благополучнее российских пенсионеров и лучше обеспечены медицинской помощью.