Жена-девочка - Томас Рид

Таковы были мысли Майнарда, находившегося сейчас среди них.

Глава LXXXV. Крах преступного плана

Несмотря на исторические достопримечательности церкви Св. Марии, жених начал беспокоиться. С такой невестой, какая стояла перед ним, он желал поскорее попасть к алтарю! Хотя для долгой задержки была причина, в таком состоянии трудно вынести даже самую короткую задержку.

Он был вызван к одиннадцати часам и пришел в назначенное время, однако обнаружил, что он и его невеста были не единственной парой, которой предстояло обрести свое счастье в тот же самый день и час! Была пара, которая сочеталась браком перед ними.

Посмотрев на главный вход в церковь, он увидел признаки этого — женщин в белых платьях и накинутых покрывалах, с цветочными лентами в волосах.

Регистрируя свое имя в ризнице, он случайно узнал, что не одна, а сразу две пары должны сочетаться браком перед ним, обе в то же самое время! Ему сказали, что стороны были друзьями.

Эти сведения сообщил совершавший богослужение викарий, после этого он поспешно удалился, чтобы исполнить церемонию соединения четырех сердец, обретавших счастье почти одновременно.

Поскольку Майнард и его шафер вернулись в церковь, они могли наблюдать происходящее перед алтарем, — леди и джентльменов, расположившихся перед ним полукругом. Всего их было восемь — две невесты, два жениха и столько же еще мужчин и женщин.

Майнард обратил на них внимание только после того, как вновь увидел собственную невесту и насладился созерцанием ее красоты, — лишь затем он решил посмотреть на тех, чье счастье будет оформлено священником примерно на десять минут раньше, чем перед алтарем встанет он сам.

Первый взгляд на них вызвал у него сильное удивление. Такое странное совпадение просто поразило его.

Граф Розенвельд стоял перед святыней, и с одной стороны находился его шафер Ладислос Телекай, который был в то же время кузеном шафера самого Майнарда! Но кто находился слева от Розенвельда, кого тот держал под руку в качестве невесты? Корнелию Инскайп!

Но кое-что удивило его еще более. Скользя взглядом по лицам людей, стоявших полукругом, он внимательно рассмотрел пару, находившуюся справа от графа Розенвельда. Это были те, кто также должен был венчаться сегодня.

С огромным трудом Майнарду удалось сдержать восклицание, едва не сорвавшееся с его уст, когда он признал Джулию Гирдвуд в качестве невесты и Ричарда Свинтона в качестве жениха! Усилием воли Майнарду удалось сдержать свои чувства. В конце концов, это его не касалось, и он лишь пробормотал вполголоса:

— Бедная девочка! Есть в ней что-то благородное. Как жаль, что она отдает себя такому проходимцу, как Дик Свинтон!

Майнард знал только о некоторых обстоятельствах из жизни Дика Свинтона в прошлом. Капитан даже подозревать не мог, что бывший гвардеец в этот момент собирался оформить свое двоебрачие.

Это еще не свершилось, но должно было произойти сию минуту. Поскольку Майнард наблюдал за священнодействием в полном молчании, он хорошо слышал, как священник задал торжественный вопрос, бывший частью церемонии бракосочетания:

— Я требую ответа и взываю к вам… если кто-либо из вас знает какое-либо обстоятельство, препятствующее законному соединению их в супружестве, он обязан сообщить об этом сейчас.

После этого воцарилась обычная в таких случаях тишина, но, в отличие от стандартной церемонии, она продолжалась недолго. Тишина эта была прервана репликой, что случается крайне редко! Голос принадлежал не невесте и не жениху, а третьему лицу, которое внезапно появилось на сцене!

Женщина, молодая и красивая, хорошо одетая, но с неистовым взглядом, в гневе, который выдавало каждое ее движение, выскочила из-за колонны и торопливо приблизилась к алтарю! Ее сопровождали двое мужчин, которые пришли сюда и действовали по ее поручению.

— Если у них нет никакого препятствия, то у меня есть! — закричала она. — Препятствие, которое помешает им соединиться в супружестве. Я имею в виду эту пару! — добавила она, указывая на Свинтона и Джулию!

— На каком основании вы вмешиваетесь? — воскликнул в изумлении священник, как только он оправился он первого потрясения. — Говорите, женщина!

— На том основании, что этот человек уже женат. Он — мой муж, и он едва не стал моим убийцей, для того, чтобы… Сюда, джентльмены! — скомандовала она, закончив объяснение и обратившись к сопровождавшим ее двум полицейским в штатском. — Арестуйте этого джентльмена и будьте с ним осторожны. Это ваша работа.

Два представителя закона не стали задерживаться, чтобы изучить лист гербовой бумаги, который она передала священнику. Они уже были знакомы с этим документом, и прежде чем жених, собиравшийся совершить двоебрачие, успел сказать слово протеста, их крепкие руки легли на его плечи, и эти руки были готовы в случае сопротивления надеть на него наручники!

Он не предпринял даже попытки сопротивляться. Свинтон был потрясен внезапным разоблачением — дрожал с головы до пят, и его — дрожащего — блюстители закона вывели из церкви.

Нет слов, чтобы описать сцену, которую он с такой неохотой оставил. Идиллия красочного свадебного обряда, частью которого он являлся, была разрушена. Участники церемонии превратились в толпу беспорядочно говорящих мужчин и кричащих женщин.

Джулии Гирдвуд не было среди них. В самом начале инцидента, когда церемония была прервана взволнованной незваной гостьей, она поняла все. Некий внутренний голос, казалось, предупредил ее о предстоящем скандале, и, подчиняясь этому инстинкту, она выскользнула из церкви и нашла убежище в экипаже, который вскоре возвратил ее в дом невесты, в то время как «муж» ее уехал совсем в другую сторону.

Новая свадебная церемония, с совсем другими лицами, вскоре возникла перед алтарем.

Эта церемония не была сорвана, и по ее окончании капитан Майнард надел кольцо на палец Бланш Вернон, приветствовал ее как свою законную жену и выслушал молебен, освятивший их союз.

Со всех сторон начались дружеские рукопожатия, поцелуи подружек невесты, затем раздался шелест шелковых платьев, когда они покидали церковь и садились в парадные экипажи, доставившие их к месту жительства тети в Кенсингтоне Гор!

В тот же вечер некий джентльмен следовал со своей леди в Танбридж Веллс. Палец спутницы украшало простое золотое кольцо, недавно надетое. Им не было одиноко, хотя они занимали целый вагон. Они были самыми счастливыми в этом поезде.

Глава LXXXVI. Некоторое время спустя

Со смешанными чувствами завершаем мы наше повествование. Некоторые из сцен, возможно, вызвали у читателя неприятные ощущения, в то время как другие, как можно надеяться, — удовольствие от прочитанного.

И с такими же чувствами мы вынуждены расстаться с главными фигурами романа, оставляя одних с сожалением, а других с радостью. Есть среди героев такие, чья дальнейшая судьба не может не причинить боль. Прежде всего это касается Джулии Гирдвуд.

В нескольких словах можно сказать так: она почувствовала отвращение ко всему человечеству, приняла решение никогда не выходить замуж — и, как следствие, ее постигла судьба старой девы. Она все еще живет одна, и кто знает, сможет ли она когда-нибудь полюбить? Может быть, когда-нибудь, когда ее мать покинет этот мир, оставив ей в наследство миллион долларов?..

Но миссис Гирдвуд жива и говорит, что собирается прожить еще много лет. Она бы вышла замуж сама, но не может нарушить особый пункт завещания покойного владельца магазина, это обстоятельство сильнее ее.

— Бедная Фан Свинтон!

Так сказали бы те сердобольные люди, кто видел ее спустя шесть месяцев после памятной «свадьбы», проезжавшей через парк в экипаже, запряженном парой превосходных хай-степперов[73], с кучером, под зонтиком от солнца; причем все это — и кучер, и лошади — было оплачено отнюдь не ее мужем.

Возможно, кто-то сказал бы:

— Бедный Дик Свинтон!

Хотя таких людей нашлось бы совсем немного, ибо бывший гвардеец предстал перед уголовным судом по обвинению не только в попытке двоеженства, но и в покушении на убийство.

Вскоре после того, как обе вины были без труда доказаны, он, с остриженными волосами, был препровожден в места не столь отдаленные.

«Другой граф» предстал перед тем же судом вместе со Свинтоном и был препровожден в те же места, но по некоторым другим обвинениям.

Благородная Геральдина Коэртия также предстала в свое время перед судом: она лишилась своих прекрасных длинных локонов потому, что переквалифицировалась с профессии «симпатичной наездницы» на менее уважаемое ремесло фальшивомонетчицы.

Однако прежде чем дошло до этого, прошло много времени, вполне достаточно, чтобы разорить немало молодых щеголей, и среди прочих Франка Скадамора, выступившего в роли «простофили» на памятном ужине в Хаймаркет.