Молодой Ленинград 1981 - Владимир Александрович Приходько
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Волжин строго посмотрел на Кандыбина и спросил:
— А чей же?
— Вот в этом и вопрос! Как вы знаете, супруги наши — ваша Вера Павловна и моя Анастасия — находились в одном роддоме… У них даже койки были рядом. И потомство они произвели в один и тот же день и час!
— Ну и что? — бледнея, спросил Волжин.
— А то, — многозначительно поднял палец поздний гость, — вы же сами говорили как-то, что ваши дед и отец были вундеркиндами… В семь лет интегралы щелкали, в тридцать до академиков доросли… Да и вы сами — в тридцать семь член-корреспондент. А я в сорок — лаборант заштатный… Что ни говори, наследственность — великая сила!
— Так вы хотите сказать… — неуверенно начал Волжин.
— Вот именно! — обрадовался Кандыбин. — Наших детишек перепутали в роддоме. Ваш, то есть мой… до сих пор не ходит и не говорит… Весь в меня! Я сам пошел в три года, заговорил в шесть! Ну, а вашего вундеркинда мне подсунули… Я уже у них был, в роддоме, да только разве они сознаются?! — махнул рукой Кандыбин. — Да вы присмотритесь: лобик ваш, высокенький… Ямочки на щеках… Головка огурчиком…
— Да, да, да! — повторял Волжин, разглядывая спящего ребенка. — Действительно похож… Ямочки… Лобик… Но… Но и мой, то есть ваш… тоже на меня похож…
— Во! Это облегчает задачу! — выпалил Кандыбин. — Сейчас мы их обменяем по-тихому… И все встанет на свои законные места!
— Значит, ваш, то есть мой… уже говорит? — осторожно спросил Волжин.
— Не только говорит, но и читает! Вундеркинд! — восхищенно сказал Кандыбин и зачмокал губами.
— А как же я объясню жене такой факт: не говорил, а вдруг читает? — запинаясь, спросил Волжин.
— Как это так? С гениями только так и бывает! В одно прекрасное утро проснется — и все понимают: гений!
— А у вашей супруги не возникнет подозрений?
— Своей я что-нибудь наплету! — уверенно ответил Кандыбин. — Мол, произошел зигзаг развития… Влияние среды, внешних факторов. Она поверит.
— Таким образом, вы предлагаете произвести незарегистрированный обмен? — спросил, покрываясь пятнами, Волжин.
— Да поймите же вы, — кипятился Кандыбин, — не может мой ребенок быть вундеркиндом! Ваш может, а мой… ну, никак! Вот и надо, пока не поздно, эту ошибку исправить. Вырастут — там поминай как звали. И вы с моим намучаетесь! У нас в роду упрямство, рукоприкладство, сквернословие! Я его родил — мне с ним и возиться всю жизнь… А у вашего другое предназначение. В три года в школу пойдет, в десять — университет закончит, а там — кандидат, доктор… По накатанной дорожке. Согласно генетике!
— Это, конечно, так, — с сомнением сказал Волжин, — но я все же хотел бы посоветоваться с Верой — с женой…
— Ни в коем случае! — замахал руками Кандыбин. — Никогда в больших делах не советуйтесь с женщиной! Женщина, как говорили древние, сосуд противоречий! С ними спорить бесполезно! Давайте по-мужски, по-деловому. Меняемся, и по рукам!
— Но это все-таки… очень ответственный шаг, — промямлил Волжин, — я так быстро не могу принять решение. Мне надо подумать, взвесить!
И вдруг дверь тихонько отворилась и в комнату неуверенно вошел маленький Виталик. Он потоптался на месте, хитро блеснул глазенками и спросил:
— О чем это вы беседуете?
— Заговорил… И пошел… Не верю своим глазам! — схватился за сердце Волжин.
— Папа! — отчетливо сказал Виталик и направился к Волжину.
— Вундеркинд! И этот вундеркинд! — прошептал пораженный Кандыбин. — Весь в отца, деда, прадеда! А в кого же тогда мой?!
Волжин подхватил Виталика на руки и крикнул:
— Не отдам! Это мой ребенок! Мой маленький гений!
— Это я теперь и сам вижу! — мрачно и обиженно сказал Кандыбин. Он быстро взял на руки спящего Генку и, уходя, бросил:
— Я этого так не оставлю! До настоящего отца доберусь!
Кандыбин спускался по лестнице и бормотал:
— Черт знает что. Подсунули чьего-то вундеркинда и думают — шито-крыто. Вы Кандыбина не знаете! Я свою серую мышку под землей найду!
ЗАМЕСТИТЕЛЬ
— Алло, я слушаю.
— Будьте любезны Демидова.
— Демидова нет, он только что уехал на объект.
— А кто за него?
— Карпов.
— Тогда позовите Карпова.
— Карпов — болен.
— Да, но ведь вы сказали, что Карпов замещает Демидова?
— Сказал…
— Так как же он может кого-либо замещать, когда он болен?!
— Когда болен — не может, а когда здоров — может. Да и, откровенно говоря, не он болен, а его родственница, но он так переживает, что и сам заболел… Так что де-факто он болен, де-юре — здоров…
— Ну, хорошо, хорошо. Кто же все-таки остался в отделе за старшего?
— Ведущий инженер Зверев.
— Тогда пригласите к телефону Зверева.
— Пожалуйста, но должен вас предупредить заранее: он ничего не решает!
— Что значит «не решает»? Мне нужно срочно завизировать материалы по техпроекту «Туман»! Раз Демидова нет, а Карпов болен, пусть визирует Зверев!
— Это исключено! Раз Демидов в черте города, значит Зверев — не может. Вот если бы он оказался за чертой города — тогда, возможно, Зверев бы и… Но Демидов точно в черте…
— Но послушайте, у меня нет времени разбираться, где сейчас находится Демидов! Мне нужна подпись представителя вашего предприятия! Кто мне может ее поставить?
— Я полагаю, что никто… Да и зачем кому-то ставить, когда можно не ставить?
— Это черт знает что такое! С кем я разговариваю?
— Как это с кем? У телефона — человек. Сотрудник…
— Я понимаю, что не орангутанг. Все мы люди, все — человеки… Я спрашиваю, как ваша фамилия?
— Зверев… Иван Степанович Зверев.
— Так это вы остались в отделе за старшего? Ну, это уже чересчур. Я буду жаловаться в главк, в министерство, в газету, наконец!!!
— Пожалуйста, но смею вас уверить, я поступаю в точном соответствии с личными указаниями товарища Демидова. Надеюсь, вам известно, что любая подпись в потенциале — два года тюрьмы?
— Какая еще тюрьма? Вы что, издеваетесь? Да вы знаете, с кем разговариваете?! Я же вас…
— Посмотрим…
— Советую немедленно написать заявление по собственному!
— Повременим… А вы, собственно, кто такой? Как ваша фамилия?
— Демидов… Кирилл Степанович Демидов.
— Кирилл Степанович, вы?!
— Я, Зверев, я, голубчик. Ты уж извини, проверял тебя немного. Должен же я знать, кто из сотрудников достойно заменит меня на время отпуска. Ты вот что — готовься, в понедельник приступаешь. Но помни: ничего не решать, никому не обещать, никому ничего не подписывать! Стиль работы нашего учреждения всегда должен оставаться неизменным!!!
