Школа обмана - Борис Пугачев

Храм снесен, храма уже нет, но он есть.

Родик вышел из офиса и невольно остановился, удивившись безоблачности озаренного заходящим солнцем неба.

«Совсем заработался, — в очередной раз подумал он. — Ничего вокруг не замечаю. Кручусь как белка в колесе. Офис — машина — склад — дом — телевизор. Вся жизнь через окно. Даже неба не вижу. Только светофоры, грязные мостовые, замызганные машины, стены и чужую жизнь. Для чего мне это? Раньше хоть по стране ездил, за границу, обстановку менял и как-то развлекался…»

Вой сирены вернул его в реальность. За размышлениями Родик забыл отключить сигнализацию и открыл дверь. Чертыхнувшись, он начал нажимать на кнопки брелка, но сирена продолжала выть. Сообразив, что надо закрыть дверь, а потом отключить сигнализацию, Родик наконец справился с ней, бросил портфель в машину, уселся за руль и попытался закрыть дверь. Это не получилось. Кто-то ее удерживал. Родик обернулся и увидел сначала человеческую руку, а потом голубой берет, из-под которого клинышком торчала седоватая бородка.

— Родион Иванович! — услышал он знакомый голос, имитирующий Ленинское грассирование. — Пламенный вам революционный привет от пролетариев художественного цеха.

Родик узнал своего случайного знакомого с ленинской бородкой, компания которого сгладила, а может быть, даже предотвратила психологический срыв после Гришиного демарша. Он вышел из машины и протянул руку для приветствия.

— Рад вас видеть, Александр Николаевич. Все работаете под вождя пролетариата? Я думал, что вы это делаете только в особых, банных случаях.

— Совершенно верно, товарищ, — продолжая грассировать по-ленински, шутливо отозвался Александр Николаевич. — Сегодня особый случай. Я вас здесь давно поджидаю. В прошлый раз мы с явки уходили быстро и даже не обменялись номерами телефонов. Я перед вами в неоплатном долгу. Вот, получил пенсию и решил сделать ответный ход — позвать вас на свою явочную квартиру для обсуждения текущего момента за рюмкой чая.

— Хо-хо-хо! Очень приятно слышать! Даже на душе полегчало. Однако зачем какой-то ответный ход? За хлеб-соль не платят. Общение с вами доставило мне удовольствие.

— Вот и продолжим. Не вздумайте отказываться, обидите старика. Приглашаю вас к себе домой. Я всякие вкусности купил, водочка есть. Так что, думаю, хорошо сможем угоститься и пообщаться. Покажу вам много интересных фотографий. Песни попоем под гитару… Уважьте.

Родик был приятно поражен, и хотя на вечер у него имелись планы, он не нашел в себе сил отклонить предложение, а в душе даже обрадовался возможности сменить обстановку. Человек этот, несмотря на массу странностей, его не раздражал, а, скорее, наоборот. Дурашливое же подражание Ленину, которое он начал демонстрировать еще при прошлой встрече, в голом виде в банной парной, выглядело вполне комично. Александр Николаевич явно обладал актерскими способностями, а прищур глаз делал его сходство с вождем пролетариата чуть ли не фотографическим.

— Спасибо, тронут. Садитесь в машину. Покажете, как к вам ехать. Надеюсь, вы не обидетесь, если по дороге мы заскочим в магазин и несколько увеличим наши съестные запасы?

— Не стоит. У меня все необходимое есть.

— Я не сомневаюсь. Однако, во-первых, мама учила меня, что с пустыми руками в гости не ходят, а во-вторых, вы же видели, сколько я пью. Все равно придется бежать за водкой. Лучше запасемся заранее.

— Это естественное дело. Водки всегда не хватает. Ее также не хватит, если мы сейчас пополним, как вы выразились, съестные запасы.

— Все же вы меня не переубедили. Женщины в доме имеются?

— Вы, наверное, забыли. Я же вам говорил, что совершенно одинок.

— Ну, значит, цветы и конфеты покупать не будем.

— Коль уж вы решили ехать в магазин, то конфеты как раз купить можно. У меня их нет, а я, грешен, люблю, знаете ли, сладкое, но редко могу себя побаловать. Зато чаек у меня отменный есть. Настоящий индийский — «Три слона». Помните, мы выставку мою смотрели? Так вот, в библиотеке, как бы в благодарность, мне продовольственный набор презентовали. И в нем этот замечательный чай был.

— Вот видите, как хорошо все складывается. Как говорят в народе, «выпей чайку — забудешь тоску», а мы еще и водочки выпьем. Каков наш маршрут?

— На Башиловку. Мой дом прямо напротив стадиона. Слева, чуть в глубь дворов. Удобно повернуть налево, не доезжая стадиона.

— Так мы с вами почти соседи. Я разве вам в прошлый раз не говорил, где живу?

— Нет. Мы на крыльце бани распрощались. Вами повелевало настроение. Что-то очень вас угнетало…

— Извините, если что-то не так было. Действительно, лишнего принял, или перепарился, или то и другое вместе. Тяжелый у меня тот день был.

— Что вы! Вы мне просто праздник устроили. Да еще и деньгами ссудили. Я на эти деньги до дня получения пенсии дотянул. Вы не думайте, я отдам…

— Забудьте об этом. Это же был подарок. А живу я прямо напротив бань, так что нас всего квартал разделяет.

Совершив круг по родному району и добыв, воспользовавшись блатом, в магазине вареную колбасу, пачку пельменей, шоколадно-вафельный торт и две бутылки водки, Родик оказался в двухкомнатной квартире на третьем этаже стандартного пятиэтажного дома хрущевской эпохи. Хотя по всем признакам в квартире давно не делали ремонта и не меняли мебели, обстановка была вполне уютной, а главное — радовала чистотой и порядком.

— Вот мы и дома. Надевайте тапочки и проходите в столовую. Здесь у меня одновременно спальня и мой кабинет. Туда не приглашаю, там рабочий беспорядок. Никак не могу отучить себя работать. Знаю, что никому не нужны мои художества, а вот все пишу. Рука, правда, стала не та. Трясется…

— Похвастайтесь. Я живопись люблю.

— Обязательно. Мне ведь это тоже очень нужно… Буду надоедать — сразу скажите. Однако сначала накрою на стол. Присаживайтесь в это кресло. Журнальчики старые полистайте. Вот в этом, кстати, про меня статья есть, а здесь, обратите внимание, мои карикатурки. Подписи тоже мои.

Вскоре на столе появились тарелочки, мельхиоровые вилки, хрустальные рюмки, высокие цилиндрической формы стаканы с нарисованными на них ретроавтомобилями, бутылки водки и разной формы вазочки с закусками.

— Ваши пельмени отварим чуть позже, я поставил кипятить воду. Прошу к столу.

— Спасибо. Соленые огурчики и капустку сами делали?

— К сожалению, нет. На нашем рынке приобрел. Люблю по рынку походить, попробовать все. Как они сохраняют эти соленья так, что они до сих пор хрустящие и свежие?

— Погреба имеют. Мы в городах погреба холодильниками заменили и думаем, что это здорово, прогресс. На самом деле это не так. В погребе, если, конечно, правильно сделан, особая атмосфера устанавливается. Какое-то естественное равновесие температуры, микроорганизмов, кислорода и бог весть чего еще. Народная мудрость. Думаю, что еще настанет время, когда мы начнем это понимать. Ну, давайте за встречу выпьем…

— С удовольствием. Мне в прошлый раз показалось, что вы были чем-то очень удручены. Пусть ваши заботы растворятся в этой рюмке водки.

— Если бы так легко можно было решить все проблемы…

— Какие у вас, у молодежи, проблемы? Это мы, старики, все думаем о вечном. Считаем, сколько лет до смерти осталось. Анализируем, что успели, а что нет.

— Хочется все запланированное сделать, но успеть всего нельзя, хотя к этому и надо стремиться. Я так всегда стараюсь жить. Меня это вполне устраивает. А мучает не это… Я никак не могу в нашу перестройку вписаться. Раньше было все ясно: школа, институт, карьера. Я карьеру делал целеустремленно — карьеру в хорошем понимании этого слова. Без подлости, без подсиживания, как говорится, с открытым забралом. Ставил цель — достигал. Получалось хорошо. Казалось, уже достиг всего, к чему стремился, и можно поработать для души. Нравилось мне очень то, чем я занимался. Материально тоже все было нормально. Хороший средний уровень советского человека — квартира, дача, автомашина, достойная зарплата. Полно друзей, любимая жена, дочь. В общем, даже лучше, чем у многих. Кое-кто завидовал. Да и сам я собой был доволен…

Началась перестройка. Многое радовало. Появились материальные рычаги для ускорения разработок и их внедрения. Работать стало легче, приятнее. Пришла некая эйфория. Во всяком случае на моем поприще. Однако длилось это недолго. Все рухнуло в один день. Я понял, что все мы глубоко ошибались. Ушел с работы, забрал партийные документы и начал собственное дело, являющееся продолжением прежнего любимого занятия. Цель моей жизни не изменилась, но существование наполнилось совершенно новыми возможностями, о которых при социализме можно было только мечтать. Работал я много, с удовольствием, но начал замечать, что конечный результат не достигается. Что-то в цепочке разладилось: за одно возьмусь — конца не видно, на другое переключусь — обвал. Стал расширять деятельность. Дошел до того, что ложки и вилки изготавливал и одежду шил. И это после ядерной физики да с докторской степенью! Осознал, захотел большего. Начал метаться в поисках, занялся чистой коммерцией. Тут еще незнакомые законы капиталистической экономики приплелись. Денег стало не хватать. Раньше о них особенно не думалось, а тут зарплату людям платить нечем. В кредиты залез, и вообще все мысли вокруг денег закрутились…