Михаэль Шумахер. Его история - Кристофер Хилтон

Но этот этап принес очередное разбирательство по техническим вопросам. Боковые дефлекторы Ferrari, аэродинамические элементы, помогающие выровнять поток воздуха, оказались в нижней части на 10 мм меньше, чем это было предписано регламентом. По этой причине результаты Ferrari были аннулированы, что означало чемпионство Хаккинена. Правда, Ferrari подала апелляцию, слушание которой было назначено на следующую после гонки неделю. До той поры ситуация в чемпионате оставалась открытой.

Ну а пока нас интересует еще одни вопрос — стала ли Малайзия, наконец, актом единения?

Пино Альеви многие годы работает гоночным обозревателем итальянской La Gazzetta dello Sport. Он один из тех, кто вхож в закулисье Ferrari, кто пользуется в команде абсолютным авторитетом. В свое время он сказал: «Шумахер напоминает киберпилота. Итальянцы его уважают, но любят они тех, кто способен разбудить их сердца. А Михаэль разговаривает языком пресс-релизов. Итальянцам он безразличен. Он важен Ferrari, потому что выступает за эту команду, но с тем же успехом это могла быть любая другая команда, к примеру из Люксембурга или еще откуда-нибудь. Итальянцы не против немцев или кого-то другого. Мы любим немецких футболистов вроде Хаслера, Мюллера или Бирхофа, они хорошо говорят по-итальянски, с ними никаких проблем. Вспомните Бергера, говорящего по-немецки. Или Ники Лауду, если уж речь зашла об англосаксах. Вспомните, сколько народа за него переживало. Или Джоди Шектер — его даже любили!»

На протяжении всего уик-энда в Сузуке Михаэль представал в разных обличиях. В четверг он казался парнем из соседнего двора, свободным, расслабленным и слегка шаловливым. Направляясь на пресс-конференцию, он заметил Мартина Брандла, догнал его и, дурачась, ухватил за ухо, после чего оба пустились в обмен подначками и тычками. Затем Шумахер надел свою обычную теплую улыбку. Именно в такие моменты он становился похож на соседского парня, одетого в джинсы и кеды. А Коринна, облаченная в брючки и джемпер свободного покроя, казалась самой обычной соседской девчонкой.

Михаэль без труда разделался с официальной пресс-конференцией и тут же дал другую, для прессы, говорящей по-немецки. Они окружили его так плотно, что Михаэля не стало видно. Микрофоны и диктофоны оказались у самого его лица, но Михаэль вел разговор просто и естественно. Фотографы подняли свои камеры над головами собравшихся, подобно молниям замелькали вспышки. Шумахер даже ни разу не моргнул.

Под конец он совсем расслабился, начал шутить, улыбаться, но одну серьезную тему обойти никак не мог. Будет ли он в воскресенье помогать Ирвайну бороться за чемпионский титул? Его ответ был неоднозначен: «Я с самого начала говорил, моя задача — не помогать Эдди, а выиграть гонку, чтобы помочь завоевать Кубок Конструкторов, этим я помогу и Эдди».

Хаккинену для победы в чемпионате нужна была победа в гонке вне зависимости от результата Ирвайна. В случае схода второго (и ниже) результата Микки, Эдди достаточно было финишировать четверым. Не самая сложная задача для гонщика Ferrari. Таким образом, возможная победа Шумахера ставила Хаккинена в сложное положение.

Когда пресс-конференция завершилась и Михаэль направился к выходу, кто-то преподнес ему цветы в качестве шутки, как мне показалось. Если целью этой шутки было вывести его из равновесия, то она не удалась — Михаэль спокойно принял букет и унес его с собой. Подходя к двери, он заметил швейцарского журналиста, сидящего на полу у самой стенки. Этот журналист был знаменит свой любовью к сигарам. Он и сейчас дымил одной, Шумахер взял эту сигару и затянулся. «Ромео и Джульетта», — сообщил он, как сообщил бы на его месте любой некурящий — и не представляющий стоимости, качества, уникальности этой сигары, прочитав ее название на ленточке. Михаэль вернул сигару, и они разговорились, спокойно, неспешно: обычные парни за обычной беседой.

На трассу опустились сумерки, но зрители по-прежнему сидели на бетонных трибунах, поглядывая в бинокли и демонстрируя свое знаменитое терпение. Они много смеялись, но почти не жестикулировали. Они ждали.

В пятницу Михаэль снова походил на гонщика. На тренировках он был третьим вслед за Хаккиненом и Култардом. В 16.20 он отправился в офис FIA: комната 208 на верхнем этаже. Ему предстояло дать интервью Дэймону Хиллу для журнала F1 Racing. Об интервью договорился Мэтт Бишоп, ведущий редактор издательской группы Haymarket. Хилл завершал свою карьеру, готовился провести последнюю гонку и в очередном выпуске F1 Racing исполнял роль со-редактора этого ежемесячника.

Во время интервью Бишоп с удивлением выяснил, что до этого самый длинный разговор между Хиллом и Шумахером произошел, когда у Михаэля родился первый ребенок. Хилл тогда пожал Михаэлю руку со словами: «Теперь ты отец, как и я».

Шумахер помнил об этом: «Да-да, это верно».

Хилл: «Как ребенок, как супруга?»

Шумахер: «Нормально, нормально».

В этом месте Бишоп добавил: «Насколько я знаю, Дэймон был одним из трех гонщиков, навестивших Шумахера в больнице после аварии в Силверстоуне. Кроме него это сделали еще брат Ральф и Жан Алези».

Многое из того, о чем рассказал Михаэль, были известно только ему, и хотя я привожу лишь несколько цитат (с любезного соизволения), они говорят сами за себя. Начало задало всей беседе наиболее подходящий, ироничный тон.

Шумахер: «Насколько задолго ты знал, что прекратишь гоняться?»

Хилл: «Э-э-э… Я думал, вопросы здесь буду задавать я, Михаэль!»

Хилл расспрашивал Шумахера о многих тонких вещах, включая его исключительную уверенность в себе, что, по словам Хилла, «было совершенно очевидно со стороны». Михаэль на это ответил: «Я не настолько уверен в себе, как это может показаться. Это совершенно не так. На самом деле я постоянно задаюсь различными вопросами. Если что-то идет не так, я всегда начинаю с себя. И я очень стараюсь, никогда не опускаю руки. В общем, не думаю, что я обладаю такой уж прочной уверенностью в себе, как это может показаться со стороны. И не могу этого же сказать о своих соперниках. Совершенно не представляю, насколько они уверены в себе. Не могу этого сказать».

Хилл заметил, что Михаэль на подиуме всегда демонстрирует свои эмоции: «Ты всегда скачешь, вскидываешь кулак, даже когда финишируешь вторым».

Шумахер: «Я считаю себя очень стабильным гонщиком. Не так часто у меня бывают взлеты или провалы. Вот почему со стороны я кажусь не слишком эмоциональным человеком, не настолько эмоциональным, как этого, быть может, хотелось бы людям. Должно произойти что-то исключительное, чтобы мои эмоции выплеснулись. Ты часто видел меня — ты сказал, что это свойственно именно мне в восторженном состоянии. И ты очень редко видел меня в состоянии депрессии или близком к этому. Я не нуждаюсь в демонстрации своих эмоций, как некоторые поп-звезды или киноактеры, вплоть до эпатажа».