Большая и маленькая Екатерины - Алио Константинович Адамиа

не закрываются, стены в учительской все в разводах, пол скрипит. Вы что, досок для школы пожалели? Нет, так не годится! А Екатерина довольна ремонтом?

— Она ничего не говорила, — ответил Гуласпир и отвел взгляд.

— Как же так, товарищ Гуласпир, за такое дело взялись, а школьное здание не можете прилично отремонтировать? А говорили, что бригада с утра и до ночи усердно работала и рабочие очень устали! Отдыхать им дали! Да еще целую неделю! Ну ладно, пусть отдыхают! А когда ваши хваленые строители наберутся сил, приведите их опять в школу, и пусть они то, что сделали спустя рукава, переделают заново. Мое задание передайте лично бригадиру строителей… Учтите, я приеду и проверю исполнение.

Стало очень жарко, и только в тени лип еще стояла приятная прохлада.

— Посидим, — сказал Константинэ и, расстелив на траве носовой платок, сел.

Отсюда все Хемагали было видно как на ладони.

Мысли Константинэ: «Огромная деревня. Я не думаю, что в нашем районе есть другая такая… И чуть было ее не загубили! Плодородная почва, здоровый климат, родники, фруктовые сады, виноградники, леса… Старики спасли! Большая Екатерина, Чапичадзе и Кикнавелидзе… А вот Джиноридзе изменили своей деревне. Да, да, изменили…»

Воспоминание о Джиноридзе навело Константинэ на мысли об Итхвисском совхозе.

— Виноградной лозы вы сколько посадили? — словно между прочим поинтересовался он.

— Пять тысяч.

— Каких сортов?

— Алиготе и цицка. Немного таквери.

— А в будущем году?

— В будущем? — Гуласпир задумался, а потом с гордостью ответил: — В будущем году двадцать тысяч!

— Двадцать тысяч? Что-то многовато, не осилите! — Константинэ затянулся сигаретой.

Мысли Гуласпира: «Двадцать тысяч много? Почему двадцать тысяч за год много, если четыреста тысяч… да, в Хемагали будет посажено всего четыреста тысяч саженцев винограда. А в Итхвисском совхозе только сорок тысяч! Нет в Итхвиси больше земли под виноград, и все! А посмотрите на нашу деревню, товарищ Константинэ! У нас не меньше четырехсот гектаров прекрасной земли под виноградники. Вот и давайте подсчитаем!»

— Наше хозяйство будет комплексным…

— Знаю, — сказал Константинэ. — Я сам присутствовал в министерстве на заседании.

— Тута отошла на третье место.

— И это тоже я знаю. На первом месте виноград, на втором месте — фруктовые деревья, и на третьем — шелковица. В Херге будет построена шелкопрядильная фабрика, в Хемагали — винный завод.

— С тех пор как виноград и фрукты стали выращивать на равнине, вы же знаете, они потеряли свой вкус и питательность. Их нужно вернуть в горы… Сравните-ка наш виноград с тем, что растет в долине Риони, хемагальские фрукты с хевисцкальскими!..

— Значит, четыреста тысяч саженцев винограда? — вернулся к прежнему разговору Константинэ. — Это значит в десять раз больше, чем в Итхвиси?

— А хемагальское хозяйство возникло после итхвисского, — улыбнулся Гуласпир.

Константинэ взглянул на часы.

— Поехали. Уже первый час, — сказал он.

Они встали, и тут же, как приветственный салют, раздался звук заработавшей на лесопилке динамо-машины. Сначала было похоже, что несколько раз выстрелили из кремневого ружья, и затем последовало оглушительное дребезжанье.

Стол был накрыт на балконе, где еще было довольно прохладно. Уехавши из дома не позавтракав, Какубери с аппетитом принялся за еду. За столом сидели вчетвером. Хозяин дома — Александре Чапичадзе, большая Екатерина, Константинэ и Гуласпир. Гуласпир сам вызвался быть тамадой и заставил Константинэ выпить несколько рогов вина. А трехлетнее хемагальское «цицка» крепкое, в нем не меньше двенадцати градусов.

Первый тост Гуласпир произнес за здоровье большой Екатерины, предупредив, что говорить о ее заслугах можно целый день, а гость торопится, так что он будет краток.

— Было нам очень плохо, и в самую трудную минуту нам на помощь пришла большая Екатерина. В нашем доме первый тост всегда поднимается за нее. Я — человек традиции и сейчас от нее не отступлю.

Гуласпир передал рог Константинэ, и тот в свою очередь сказал в адрес Екатерины много лестных слов.

Екатерина поклонилась в знак благодарности, но ничего не ответила.

Второй тост Гуласпир провозгласил за Александре. Он опять предупредил, что о доброте и человечности Александре можно говорить весь день, но, так как гость спешит, тамада должен быть краток.

— Александре — мужик что надо. И сына он вырастил хорошего. У его сына в Тбилиси прекрасный дом, и он хотел перетащить отца к себе в город, невестка и внуки уговаривали его, чтобы он жил с ними, но наш Александре твердо стоял на своем и не бросил свой очаг. Потом? А что было потом, мы все знаем…

Гуласпир извинился за то, что его тост несколько затянулся. Но Александре так любит, сказал он, когда его хвалят, что гость должен простить тамаду.

Гуласпир передал рог Константинэ, и тот в свою очередь выпил.

Александре встал, поблагодарил гостя за теплые слова и осушил рог.

— Тебе придется пить второй раз, — сказала Александре большая Екатерина, — ведь я еще не выпила за твое здоровье, а ты поспешил со своей благодарностью. — Гуласпир наполнил ей рог. — Я пью за Александре без слов. — И она выпила.

Александре опять встал и опять поблагодарил, теперь уже Екатерину.

— А теперь выпьем за нашего гостя, — сказал Гуласпир. Он снова заявил, что мог бы говорить о деятельности Константинэ двое суток, но так как тот торопится, то он постарается сказать покороче. — Мы знаем и слышали о Константинэ очень много хорошего. Дай бог ему долгого и крепкого здоровья! И пусть он еще долго будет руководителем нашего района!

Потом за здоровье Константинэ выпил Александре:

— Я желаю вам всего того, что я могу пожелать своему единственному сыну.

Константинэ отпил вина и вдруг вспомнил, как Екатерина заставила Александре выпить штрафную…

— Я и вас заставлю пить штрафную, — улыбаясь сказала Екатерина.

И Екатерина вдруг представилась Константинэ красивой и обаятельной женщиной. Щеки у нее порозовели, глаза заискрились улыбкой, которая преобразила ее лицо…

Гуласпир налил Екатерине вина.

— Я хочу выпить за здоровье Константинэ, — спокойно начала она. — Он был совсем молодым, когда ему поручили такое большое и трудное дело, и он оправдал оказанное ему доверие. Но не ошибается только тот, кто ничего не делает, — нарочито подчеркнула она. — Вот и за нашим Константинэ водятся кое-какие грехи. Но ведь главное состоит не в том, чтобы не совершать ошибок, а в том, чтобы их не повторять. И Константинэ как раз из числа таких руководителей, которые стараются своих ошибок не повторять. Поэтому я с удовольствием выпью за его здоровье.

Екатерина выпила до дна и, наклонившись к Константинэ, поцеловала его в лоб.

Константинэ стало так тепло и радостно на душе, что на глаза