Книга 3. Пути. Дороги. Встречи - Георгий Сидоров

— Но вы же на самом деле добываете диких?

— Конечно, — согласился охотник. — Одними домашними нам не выжить. Оленей у нас осталось совсем мало. Раньше было несколько тысяч, — вздохнул он.

— И куда же делись ваши олени? — спросил я Николая.

— В тридцатые годы забрали в колхоз, а потом — война! Мужиков всех на фронт. А что могут бабы? Тогда и потеряли последних оленей. Да и мужики с войны не вернулись…

Я смотрел на погрустневшего эвенка и думал.

«Вот она судьба этого маленького народа. Сначала приложило руку государство, а сейчас, когда вроде бы всё наладилось, на их труде жируют такие вот Клешнёвы. И сколько подобных ему по заброшенным сибирским таёжным посёлкам? Берут дань, вымогают, пользуясь своей властью, последнее. Может, и правы американцы, что создали для своих индейцев резервации? По крайней мере, у них там самоуправление, которое не позволяет шириться таким вот Клешнёвым, — подумал я, доставая из своего рюкзака буханку чёрствого хлеба. — Хотя, возможно, это тоже не выход».

Я смотрел на молодого эвенка и понимал, что жить в вечном страхе, как он, долго невозможно.

— Ты объясни мне, зачем твой отец откочевал с вершины речки на озеро Турэ? Сюда до вас сам чёрт бы не добрался? И дичи здесь… Сам видишь сколько.

Но на мой вопрос Николай не ответил. Он сидел, съёжившись у костра, ел лосятину и молчал.

— Ты что и сам не знаешь? — опять спросил я его.

— Так надо было… — сказал охотник нехотя. — Вообще-то эти места наши. Отсюда недалеко и я родился…

— Ваши места, а вы отсюда ушли? — не понял я его. — Что-то до меня не доходит.

— Я же тебе сказал, — посмотрел на меня эвенк. — Так надо было! Больше я тебе ничего не скажу, не имею права. Если хочешь узнать, спроси моего отца, а лучше его мать, бабушку Нюру.

— Я что-то не припомню такой? — удивился я.

— Бабушка Нюра Тугундина живёт не с нами. Её чум стоит на Чурбиге, — повернулся ко мне эвенк. — После того, как погиб её муж, мой дедушка, она предпочитает жить одна.

— А что случилось с твоим дедом? Ты говоришь, что он погиб… Сколько у вас здесь работаю, о нём никогда ничего не слышал, — задал я новый вопрос Николаю.

— Такие вещи люди рассказывать не любят, глядя в темноту ночи, тихо проговорил эвенк. — Тем более, таким, как ты.

— А что у меня не так? — поинтересовался я.

— Ты добрый и честный, и кое-кто в Белом Яру тебя боится. Когда- нибудь ты догадаешься сам, кого я имею в виду, — начал свой рассказ охотник. — Тут вот какое дело, Гера, мой дедушка был сильным шаманом. Поэтому он всю жизнь сохранял законы наших предков. Он никогда не пил водку и даже не курил. Жил он, как и живут шаманы, отдельно от своего рода. Моего деда многие боялись. Боялся его и заготовитель промхоза и даже Клешнёв. При нём он к нам за ясаком не ездил.

— Ну и что же произошло? — поторопил я рассказчика.

— Моего деда убили очень злые люди. Говорят, что приехали они из Новосибирска. Останавливались у заготовителя… Думай сам, чьи они друзья…

— А что им от твоего дедушки было надо?

— Они хотели от него узнать месторождение золота…

— Золота? — переспросил я.

— Да, золота. Мой дед знал, где в этих краях можно найти этот металл смерти. Я видел у него в кожаном мешочке самородки… Они такие маленькие с глухариный зрачок, — бросил сухие ветки в догорающий костёр Коля.

— Из твоих слов получается, что твой дед не раскрыл своей тайны.

— Не раскрыл, — кивнул головой эвенок. — Эти люди его страшно пытали. Жгли огнём и ломали кости. А потом, прибив на сорокаградусном морозе гвоздями к сосне, уехали восвояси. Бабушка сняла его с дерева, но было поздно. Дедушка вскоре умер.

— А почему он молчал? Пусть бы подавились этим золотом мерзавцы! — обозлился я. — Не понимаю, ради чего он перенёс такие пытки? Неужели твой дед был фанатом проклятого металла? На эвенка это что-то непохоже.

— Перед смертью дедушка всё объяснил, — тяжело вздохнул охотник. — Он потому не показал новосибирцам, где лежат золотые самородки, чтобы сохранить этот край. Чтобы сюда не пришли машины и люди. Чтобы сохранить жизнь нашему маленькому народу.

После своего грустного рассказа эвенк замолчал. Молчал и я. Спрашивать молодого тунгуса больше ни о чём не хотелось. Чтобы он ни рассказал, всё наводило в душе тоску и боль.

«Вот она закулиса сибирского севера, — думал я. — Настоящее средневековье. И ясак с аборигенов дерут и пытают, и просто так убивают…»

— Моя бабушка тоже немного шаманит, но она ещё очень многое знает. Я поговорю с ней о тебе. Думаю, ты ей понравишься и она ответит на твои вопросы, — повернулся ко мне мой новый друг.

— Спасибо, Николай, если меня с ней познакомишь, — сказал я ему. Завтра у нас трудный день. Давай ложиться.

— Давай, — согласился эвенк.

Назавтра, с раннего утра до позднего вечера, мы колесили по заснеженным борам в поисках пропавшего, как и говорил эвенк, следы человека испарились. Их просто не было. Зная психологию заблудившихся, которые всегда стремятся выйти к реке, мы направили свой поиск вдоль поймы Орловки. За день обошли гигантское расстояние. Но все наши усилия оказались тщетными. Мы пересекали следы диких оленей, лосей, несколько раз натыкались на жирующих в бору медведей. Но ни человеческих следов, ни брошенного бивака так и не встретили. На собак мы уже махнули рукой. Те с остервенением гонялись за зверями, облаивали глухарей, тетеревов. Но нам было не до них. В голове стоял вопрос:

«Куда мог деться Юрий Петрович? Не мог же он провалиться сквозь землю или испариться?»

Переночевав у речки на невысоком, со всех сторон закрытом от ветра яру мы чуть свет двинулись на север к озеру Якынр. По словам эвенка, если дух леса или Хозяин начнёт водить человека, то он обязательно уведёт его подальше от ручья или речки. Либо затащит в болото, либо на берег озера. Я не стал спорить с охотником. Якынр, так Якынр! Тем более мне и самому хотелось увидеть это гигантское озеро.

«А может, Николай, прав: чем чёрт не шутит, вдруг и вправду найдём на водоразделе пропавшего?»

Решено было тем же маршрутом идти вдоль Орловки до самого её истока. Мы двигались по припорошенному осенним снегом бору, изредка посматривая на превратившуюся в ручей речку. Незадолго до заката, пройдя неширокое моховое болото, наконец, увидели Якынр. Огромное озеро, искрясь в лучах заходящего солнца, показалось нам целым морем. Далёкий противоположный берег из-за лёгкого тумана был почти невидим. Над гладью воды кружили стайки серых северных уток, а в метрах двухстах от берега белыми снежными комьями отдыхал на воде табун лебедей. До воды от нас было метров сто, не более, но мы к озеру не пошли. Не хотелось своим присутствием нарушать покой кормящихся на его глади пернатых.

— Красота-то, какая! — не выдержал я. — Аж, глазам не верится! Тишь да благодать!

— Давай лучше уйдём отсюда. Где-нибудь на гриве переночуем, — посмотрел на меня эвенк.

И в его глазах я увидел тревогу.

— Интересно, кого ты боишься? — поинтересовался я, собираясь последовать его совету. — Водяного или русалок?

— У озера ни водяных, ни русалок я не встречал. Может, они в нём и живут… Скорее всего, так оно и есть. Дедушка что-то на эту тему рассказывал, — серьёзно сказал Коля. — Я не их имею в виду.

— А кого же ещё? — спросил я.

— Если я тебе расскажу, ты чего доброго начнёшь смеяться…

— Честное слово, не буду! — заверил я его.

— Тогда послушай, — подошёл ко мне поближе охотник. — Старики рассказывают, что Якынр всего лишь видимое небольшое окно другого озера, которое всё под землёй!

— Ничего себе небольшое! — покачал я головой. — Страшно смотреть!

— Старики правду говорят, Гера. Не сомневайся! Из-под земли к поверхности озера подымается тёплая вода, поэтому на поверхности Якынр даже в самые сильные морозы много проталин. Из-за этого поздно осенью по Орловке в озеро и идёт на зимовку рыба…

— Да ведь здесь же настоящий рай! Не пойму, зачем вы ушли с этих мест? — сбросил я с плеч свой рюкзак, намереваясь начать разбивку лагеря.

— Просто ты многого не знаешь, Гера, — положил на землю свою потку эвенк. — Рыбы в озере видимо-невидимо и своей. Щуки до двух с лишним метров! В некоторых местах неопытная утка не успеет сесть — её уж и нет! Только круги по воде!

— Так вы что, щук боитесь? — засмеялся я.

— Иногда и щуки бывают опасны. У нас были такие случаи. Нападали в воде на людей рыбины. Но я не про щук. Есть кое-что и похуже…

— Что же? — насторожился я.

— Как тебе сказать? Только не смейся…

— Я же сказал, что не буду.

— В Якынр и в других, что вокруг него озёрах, живут водяные звери. Они похожи на ящериц. Но очень большие. По рассказам стариков, в длину достигают четырёх метров! Ящеры живут в воде, но иногда в жаркие дни выходят на берег. Тогда их можно увидеть. И ещё если они захотят, то по земле очень быстро бегают. Догоняют даже оленей! Потому олени к Якынру и к другим близ него озёрам не подходят. Наши шаманы этого зверя изобразили даже на шаманских костюмах. Если бабашка согласится, то она тебе на своём нагруднике его покажет, — закончил свой рассказ о загадке озера охотник.