Страна динозавров - Константин Якименко

 Что это с ними: они не боятся, привыкли к подобному или же этот рев им не опасен?

 - Спокойно, друзья мои, - произнёс лорд, медленно опуская ружьё. - Кажется, этот рев исходит достаточно далеко от нас.

 - Мы будем более спокойными, лорд, если вы скажете, что он не представляет для нас опасно-сти, - ответил за всех Саммерли.

 - Думаю, что нет. Какой смысл хищнику выдавать своё присутствие и тем самым усложнять себе охоту? Никакого! Значит, он не имеет враждебных намерений, по крайней мере, сейчас.

 - Интересно, зачем он тогда так сильно орёт? - спросил я.

 - Не знаю. Я не знаток животных.

 - А вы что скажете, Челенджер?

 - Точно не знаю, но у некоторых современных животных существует подобный этому клич, когда они ищут партнёра для спаривания в брачный период, - ответил тот. - Очень может быть, что это и есть этот клич. По крайней мере, никакой хищник не станет издавать громогласные звуки просто так.

 - Что ж, это выглядит правдоподобно, - одобрил мнение коллеги биолог. - Но, чтобы поступать так, этих животных должно быть очень мало вокруг, а сами они, похоже, имеют очень большие размеры, если не боятся, что другие хищники смогут напасть на них, направляясь на голос.

 - Неужели тираннозавры?! - произнёс я.

 - Очень может быть, - подтвердил зоолог.

 - Тогда нам следует быть вдвое осторожнее, чем когда-либо, - сделал вывод Рокстон.

 Между тем вой возобновился и всецело поглотил внимание стиракозавров внизу. Этим момен-том мы не преминули воспользоваться. Неожиданный выстрел из ружья и падение одного из динозавров наземь, буквально ошеломило их, и некоторое время они даже не знали, что им делать дальше. Второй выстрел, но уже в воздух, быстро привёл их в чувства. Они быстро покинули поляну, оставив на земле корчащегося от боли собрата. Затем понадобилось ещё пару выстрелов в сердце из револьвера, чтобы тот, наконец, застыл после смертельной агонии.

 Я посмотрел на искажённую в предсмертной агонии морду животного и почувствовал ужас. Мне подумалось, что ведь животное это не просто пушнина или живое мясо, а такое же существо, как и мы, наслаждающееся жизнью и желающего жить настолько долго, насколько это возможно.

 Я отвернулся и постарался откинуть эти мысли в сторону. Я знал, что если задумываться об этом каждый раз, когда держишь на прицеле того, в которого собираешься стрелять, то никогда не сможешь нажать на спусковой крючок хладнокровно, чтобы не оставить жертве никаких шансов на выживание.

 Произведя обычную процедуру по изучению и фотосъёмке подстреленного динозавра, мы среза-ли долгожданные куски мяса, печени и лёгких, а, взвалив всё это на себя, двинулись в обратный путь.

 Обвешанные грудами мяса, мы, не спеша и с продолжительными передышками на перевалах, примерно через три - три с половиной часа, добрались, наконец, до лагеря. Усталые от тяжёлой поклажи и измождённые царившей в этих местах влажностью, дополняемой высокой температурой под сорок градусов, мы с трудом приготовили себе обед, после чего накинулись на него со всеми оставшимися у нас силами.

 Последующее время до вечера решили посвятить небольшому отдыху, ставшему чем-то вроде выходного после достаточно активных 'тропических будней'.

 Лорд занялся приготовлением к ужину какого-то экзотического блюда из свежих продуктов, Челенджер с Саммерли увлеклись изучением своих находок, а я, оставаясь между них кем-то вроде охранника, с ружьём на изготовку, одновременно заносил в свой блокнот события последних дней.

 На ужин лорд угостил нас мясным рагу, отбивными и соусом по-гречески (насколько эти назва-ния отвечали действительности, сказать трудно, так как всё делалось из мяса, с которым пока что ни один настоящий кулинар дела не имел).

 Спать легли рано, так как сон, как известно, лучший помощник в борьбе с усталостью.

 Глава сорок первая

 Смерть короля воздуха

 Как следует, выспавшись и сытно позавтракав, мы продолжили прерванное небольшой паузой, движение вдоль брега моря.

 Некоторое время следовали в предыдущем направлении, но очень быстро берег справа от нас отклонился на запад, а ещё дальше и вовсе устремился примерно в юго-западном направлении.

 - А знаете, друзья мои, - произнёс Челенджер, делая кое-какие вычисления на карте Урании. - Если верить нашей карте, то, двигаясь и дальше в этом направлении, уже через 31 - 34 мили, мы можем оказаться прямо у входа в пролив Яркий.

 - Не так уж и мало, - оценил Саммерли.

 - Но и не много! - заметил тот.

 - Тогда, выходит, что уже через несколько дней быстрого продвижения по морю, мы можем достигнуть выхода из этой страны, не так ли? - спросил я.

 - Абсолютно верно.

 - Значит, нам осталось недалеко?

 - Возможно, но мы ещё не знаем, как себя поведёт побережье в дальнейшем. По крайней мере, скал, ограждающих Уранию, отсюда не видно, что может означать, что справа от нас простирается огромная территория, которую нам ещё предстоит изучить. Может быть, я ошибаюсь в своих предположениях, но надеяться на скорое возвращение пока что не стоит.

 Берег и дальше продолжал радовать глаз зеленью за широкой полосой песчаного пляжа. А вскоре мы заприметили дальше вдоль него какую-то непонятную активность, похожую на ту, что мы видели на берегу предыдущей реки, которую уже успели окрестить Велоцерапторовой. Мы немного напряглись: время уже было обеденное, а соседство во время него с какими-либо хищниками было очень опасным.

 Но, приблизившись к этому шевелящемуся тёмному комку, мы увидели лишь скопище ихтиор-нисов, тесно переплетавшихся друг с другом над чем-то большим по размерам.

 Когда же мы подошли к этому месту поближе, то между мельтешащими тельцами птиц сумели разглядеть, как на краю берега, частично погружённый в воду, лежал труп огромного птеранодона. Птицы в спешке откусывали от тела мелкие кусочки, покрывая жёлтоватый труп многочисленными ранками и порезами, из которых стекала в воду и на песок густая кровь.

 Несколькими выстрелами мелкой дробью в воздух и в птиц, мы разогнали ихтиорнисов и, прича-лив к берегу, подошли к трупу.

 Представившаяся картина потрясала количеством мелких деталей, рассказывавших как о самом динозавре, так и о его смерти.

 Глаза его и пасть всё ещё были открыты, значит, умирал он в тяжёлых муках, судя по всему, от довольно редкой, как для этих мест, смерти - от старости. Голова его, искусанная и окровавленная, была обращена вверх в небо, туда, где он провёл большую часть своей жизни и где, возможно, хотел прожить ещё немного, уже умирая и корчась в предсмертных судорогах на этой враждебной для него суше. Левое крыло было неестественно загнуто под тело, а правое, растерзанное на мелкие и крупные кусочки, находилось в воде, сгибаясь и разгибаясь в ней, под накатывающимися на берег небольшими волнами.