Великий Магистр - Елена Грушковская

— Ничего, — сказал он, поднимаясь с пола. — Можно терпеть без анестезии.

В числе избранных жуками оказались Франц, Зикомо и Макс, а также Ванесса Арно из отдела травматологии. Когда проверку осталось пройти мне одной, на столе лежало два жука. Странно. Если мне суждено получить жука в грудь, я могу получить только одного. А кому же второй? Может, мы не всех проверили? Или он предназначен для кого-то из Ордена? Как бы там ни было, сначала нужно было разобраться со мной, и я взяла в руки золотое насекомое.

Легчайшая боль, кровь… Ну что ж, видимо, судьба.

И меня разнесло на атомы.

Став облаком, я неслась в восторженном полёте с кем-то невидимым, и этот кто-то с теплом и нежностью благодарил меня за продолжение жизни, которое я ему подарила.

А потом я снова стала собой и очнулась на полу у стола, с четырьмя крыльями за спиной. Надо мной склонились пятеро обладателей жуков — Иоширо, Франц, Зикомо, Макс и Ванесса.

— Добро пожаловать в Братство Жука, босс, — улыбнулся Макс.

Ну, и каково это — быть достойным? В сущности, неплохо. Чувствовала я себя отлично, усталость прошла, вот только печаль и тревога никуда не делись. В принципе, всё было как всегда. Опираясь на крышку стола, я поднялась и кивнула в знак того, что всё нормально.

— А что же делать с этим? — Франц взял последнего жука. — Вроде все прошли проверку. Чей он?

— Что ж, доложим об этом президенту, — сказала я.

Юлия, узнав, что остался последний жук, как-то заволновалась и сказала, что сейчас сама приедет в центр. Всех она велела отпустить по домам, только мне следовало дождаться её приезда.

Я сидела в опустевшем холле в полном одиночестве, держа на ладони жука. Кому же он мог предназначаться? Расслабленно откинувшись в кресле, я слушала тишину.

Звонок. Цезарь! Я встрепенулась.

— Да…

— Красавица, — произнёс его расчувствованный, покаянный голос. — Малышка, детка моя. Прости меня, а? Как я сразу не понял? Ты умница… Просто молодчина. А я — дурак, что усомнился в тебе…

Я растеклась по креслу, глаза защипало от слёз, а сердце так расширилось, что могло вместить в себя весь холл.

— Ты где?

— Прости, что заставил тебя волноваться… Я у Авроры. Как ты там? Тебя с детьми не оставили без крови?

— Нет… нет. — Я шарила по карманам в поисках носового платка. — Всё хорошо.

— Я жду тебя, сеньорита. Когда всё это закончится, бери детей и дуй сюда. Поняла?

— Цезарь… Всё не так просто…

— А по-моему, проще некуда. Я сам вас заберу. Всё. Целую тебя, радость моя.

После этого разговора я сидела расчувствовавшаяся, с отсыревшими глазами, и даже не заметила, как подошла Юлия. Не сводя взгляда с жука, она сказала:

— Его я заберу с собой.

— Как вам будет угодно, госпожа президент, — ответила я.

Жук лёг ей в ладонь. С минуту она держала его, дотрагиваясь большим пальцем до его спинки, но ничего не происходило. Досадливо поджав губы, она стиснула его в кулаке и ушла.

После того как все достойные были обнаружены и собраны на подготовительной базе, началась настоящая работа. Так и не выводя их из первоначального транса, в котором они были доставлены, их погружали в более глубокий, и они получали следующие установки: Орден — враг, которого необходимо уничтожать; подобные им воины, называемые достойными — тоже враги; Великий Магистр Аврора — главный враг. Ничьим приказам, кроме Юлии и Мигеля Альвареса, они не должны были подчиняться. Кто сказал, что нельзя никого заставить убивать, если он сам того не хочет? Психотехникам из «Авроры» было по силам всё.

Встал вопрос о том, как назвать отряд. «Унисолы» уже были, «терминаторы» звучало глупо, и Юлия решила назвать их «демонами». «Демоны» обнаружили фантастическую обучаемость, и те из них, кто не имел боевой подготовки, под руководством инструкторов схватывали навыки буквально на лету. С ними не приходилось подолгу мучиться, добиваясь результата: результат они выдавали сразу. «Мечта инструктора» — так называли «демонов» обучавшие их наставники. Это устраивало президента, которой результат, как водится, нужен был позарез: ей не терпелось увидеть отряд в деле. А дело она планировала нешуточное — ни много ни мало, штурм замка Великих Магистров, надеясь на то, что с «демонами» ей будет по плечу всё.

Когда работа сотрудников центра была окончена, мы покинули базу. Вечером этого дня в центре кроме дежурных остались мы — избранные жуками. Что мы могли сделать, чтобы помочь Авроре? Ничего. Она сказала, что сама справится. Нам оставалось только держать кулаки за неё.

В последние дни я чувствовала себя как-то странно: появилась усталость, голова временами кружилась, иногда мутило. Впрочем, это могло быть из-за интенсивных тренировок, которые теперь проходили каждый день по нескольку часов. Больше всего мы отрабатывали психоэнергетический удар в область солнечного сплетения; по словам Авроры, это было основное, что нам предстояло исполнить, а потому исполнять мы этот удар должны были безупречно. Он был призван пробить самую мощную защиту. Тренироваться приходилось друг на друге: один из партнёров ставил защиту, второй пробивал её, и ощущения у первого были при этом не из приятных. После этих тренировок у меня было такое чувство, будто меня два часа крутили в центрифуге. Моим партнёром был Конрад, но, как ни старался он меня щадить, удар получался весьма чувствительным. Мой удар был, видимо, послабее, а вот защиту у меня получалось ставить хорошую — как заметил Конрад, хватило бы и на двоих. Он из сил выбивался, пытаясь её пробить.

— Ну, Вика, ты просто какая-то бронетанковая, — говорил он.

Что такое защита? Это было что-то вроде яйцеобразного поля вокруг тела достойного, с весьма сложной структурой. Оно состояло из нескольких слоёв, самым плотным из которых был наружный — наподобие скорлупы; он принимал на себя основную силу удара, до восьмидесяти её процентов. Более тонкие внутренние слои задерживали оставшиеся двадцать, и силу удара нужно было рассчитать так, чтобы пробивался самый последний слой. Защита существовала постоянно, даже в расслабленном состоянии, когда о ней не думаешь, но можно было управлять ею — плотностью слоёв, их количеством и толщиной. Наружный, самый плотный слой в спокойном состоянии, как правило, отсутствовал и образовывался только усилием воли, если была в нём необходимость, а остальные имелись в наличии так же, как имеется у нас, скажем, дыхание, но мы не думаем о нём. Удар, который мы тренировали, назывался «цветок лотоса» — потому что пробиваемые слои защиты при этом разворачивались, как лепестки этого цветка.