Царь Саул - Валентин Пронин

Слуга, посланный во главе каравана, что-то говорил ему, указывая на свою госпожу. Но Абиге не различала смысла произносимых слов — так стучало её бедное сердце.

Медленным движением она отдала покрывало слуге. И предстала во всей своей спелой прелести, не скрываемой зелёной туникой из лёгкой ткани. В угасающих лучах солнца блестели агатовые серьги, перстни с яркими камешками и египетские аметистовые бусы. Несмотря на преодолённый Абиге немалый путь, от неё веяло ароматом духов и свежестью молодости.

Добид вздрогнул. Ни при царском дворе в Гибе, ни в других городах он не видел такой красавицы. Его отчаянные молодцы не засопели от похоти, не хмыкнули многозначительно. Они стояли молча, разинув рты.

Абиге сложила руки на груди, опустилась на колени и поклонилась до земли. Приподняв от земли лицо, она сказала:

— Господин мой, послушай слова рабы твоей, смилостивься открыть слух свой.

Слуга наклонился к ней и шепнул:

— Добид велит тебе подняться.

Абиге встала смиренно, со сжатыми у груди руками, и продолжала говорить:

— Пусть господин мой не гневается и не обращает внимания на злого и неумного человека. Набал, Нахбаал имя его, и этим сказано, что безумие его с ним. А я, раба твоя, не видела людей господина моего, присланных к Набалу. Бог наш да не допустит тебя до пролития крови и удержит руку твою от мщения, хотя и заслужил безумец суровое наказание. Вот скромные дары, которые я собрала господину моему второпях. Когда предоставится возможность, я соберу большие дары, не спеша и не боясь твоего справедливого недовольства.

Добид слушал её мелодичный и тихий голос, смотрел на красивое, нежное лицо. Приторно и сладко, будто в изнеможении, истома страсти овладевала им. Как невидимая змея, любовь ужалила его в сердце, и дурманящий яд разлился по всему телу. Ему хотелось приказать своим косматым воинам в драных козлиных шкурах: «Схватите её и отнесите ко мне в шатёр, ибо эта женщина пробудила в душе моей глубокую страсть». Но Добид пересилил и сдержал себя. Он продолжал слушать слова Абиге:

— Прости вину рабы твоей, господин мой. Скоро бог утвердит тебя и поставит вождём над Эшраэлем. И не будет тебе огорчением, что ты пролил кровь — хоть и злого человека. Облагодетельствует бог господина моего, и вспомнишь тогда рабу твою, предсказавшую это. — На том Абиге смолкла, опустив ресницы, и словно сели на её щёки два бархатных шмеля.

— Велик бог, пославший тебя мне навстречу, — сказал Добид, не отводя глаз от лица красавицы. — Благословенна ты, что не допустила меня до пролития крови. Если бы ты не поспешила, то к рассвету я не оставил бы твоему мужу даже собаки и уничтожил бы все его стада. Я принимаю твои подношения, а ослов возвращу вскоре обратно. Иди с миром. Я послушался твоего голоса. Мне приятно почтить тебя за добродетель и ум.

Многие из отряда Добида были разочарованы, особенно Ахимелех, по прозвищу Хетт, и своенравный Абеша. Они уже предвкушали разгул свирепой бойни. Возможно было и мщение самому Набалу. Если бы такое случилось, никто не удержал бы их от грабежа и убийства. В руки пылких молодцов попали бы и служанки Набала.

Но Добид приказал поворачивать назад в лагерь, и они подчинились без ропота и обиды.

3

Подъехав к своему дому, грустная Абиге услышала пьяные песни. Её муж с тремя скупщиками шерсти веселился за пиршественным столом. Набал не вспоминал, конечно, о приходивших к нему людях Добида. Он выпил столько вина, съел столько жареного мяса и прочих яств, сдобренных кардамоном, сельдереем, кориандром и мятой, не считая перца и чеснока, что потерял остатки своего неустойчивого разума. Его гости тоже были пьяны. Они рассказывали скабрёзные истории, безудержно гоготали, опрокидывая в глотки полные чаши неразбавленного вина, хватали служанок за ноги и шлёпали их по бёдрам. Такое поведение правоверных поклонников Ягбе считалось недопустимым и беззаконным. Но эти краснорожие корыстные люди, хоть и считали себя истыми эшраэлитами, своим поведением далеко отошли от заповедей. Им больше присущи были излишества и языческие беснования хананеев, ублажающих на временных алтарях своих бесчисленных баалов.

Наконец скупщики шерсти, икая, бормоча ругательства и опираясь на слуг, стали выползать из-за стола. Они отправились ночевать в отведённые им помещения.

Набал тупо уставился на вошедшую Абиге. Он никак не мог вспомнить, где она находилась до его приезда с горы Кармил. Абиге поняла, что разговаривать с ним сейчас бесполезно. Она удалилась к себе в спальню, а мужа, храпевшего и пускавшего толстогубым ртом пузыри, приказала слугам уложить на коврах.

Когда настало утро и Набал проснулся опухший, багровый, с мутными глазами и потребовал прохладительного напитка из чернослива, к нему вошла Абиге.

— Горе мне и тебе, безумный человек! — закричала красавица, глядя на него с отвращением. — Что ты натворил, несчастный!

— А что такое случилось? — прохрипел Набал, он морщился и потирал гудящую после пьянства голову.

— Ты вчера оскорбил Добида и прогнал его людей, просивших еды. Они вернулись к своему начальнику. Они всё ему рассказали. Добид опоясался мечом и поклялся перерезать твоих овец, убить ослов, разорить сады и угодья. А также схватить тебя и потребовать возмещения за охрану стад и за нанесение бесчестья… — Абиге заплакала от досады, бросила на пол кувшин с напитком и ломала руки, воздев их в безысходной тоске. — Он сказал, что убьёт тебя и каждого смеющего ему противостоять…

Набал дико вылупил кровавые глаза. Он решил, будто Добид с отрядом воинов идёт его убивать.

— А-а! — сипло завопил Набал. — Помогите, спасите! Скорей сюда, ко мне!

Он попытался вскочить со своей постели, но зашатался и упал, ударившись головой о стену. Пена выступила на его губах и стекала по всклокоченной бороде. Набал пополз в угол комнаты, схватил край ковра и потянул на себя, чтобы спрятаться от неминуемой смерти. Внезапно он взвыл утробно, считая, наверное, что Добид уже подходит к нему с обнажённым мечом.

В испуге Абиге позвала слуг. Пятеро слуг вбежали и подскочили к хозяину, лежавшему на полу. Когда его подняли, положили поверх постели и брызнули в лицо холодной водой, Набал с ужасом посмотрел на них и заплакал. Он всхлипывал, хрипел, а лицо его посинело.

— Гх… Добб… хш… — сказал Набал, снова заплакав. Язык ему не повиновался. Набала хватил удар, который обездвижил безрассудного богача.

Абиге послала за местными лекарями. Они тотчас явились, но помочь больному не смогли. Набал пролежал неподвижно десять дней, мочась под себя, и умер. Его похоронили в наследственной погребальной пещере.

Внезапно овдовевшая Абиге пригласила судью Мешуллама из Адорагима.

Судья приехал на осле, сопровождаемый помощником. В его кожаной сумке находились обожжённые глиняные плитки с отпечатанными на их поверхности клиновидными знаками. Там же лежали вощёные таблички с письменами, нацарапанными костяной палочкой. Мешшулам вёл учёт имущества владельцев стад и землепользователей. После согласований с родственниками Набала, судья провозгласил следующее.

Дом умершего господина из рода Халеба со всем содержимым остаётся за его вдовой Абиге. Ей же принадлежат по закону пятеро служанок и двое рабов-мужчин. А также тысяча овец из принадлежавших Набалу стад. Остальные рабы, две тысячи овец с приплодом и тысяча чёрных коз распределяются между родственниками умершего по мужской линии, так как у Набала не оказалось детей ни от Абиге, ни от какой-либо другой женщины.

Спустя семидневье, о смерти вздорного богача стало известно Добиду.

Перед Абиге торжественно предстал левит Абитар. С ним были Хетт, Абеша, зифейский охотник Хиям и ещё несколько бойцов с копьями и мечами. Они вежливо поклонились хозяйке дома.

— Наш господин Добид бен Ешше из Бет-Лехема желает взять тебя в жёны, — сказал левит твёрдо. — Он обещает тебе покровительство и защиту.

— Я с радостью исполню желание господина моего, — ответила Абиге.

Она приказала погрузить на ослов имеющееся у неё продовольствие и сложила в сумку ценные вещи. Двух рабов оставила охранять дом и сад. Сама села на осла, покрытого цветистым чепраком, накинула на голову самое дорогое малиновое покрывало и вместе с пятью служанками отправилась в лагерь Добида.

Так Абиге стала второй женой бетлехемца, без сожаления поменяв привычные для неё праздность и изнеженность на суровую жизнь в пустынных горах.

Прошло не больше месяца после свадебного веселья, когда разведчики привели к Добиду усталого смуглого до черноты человека. Бывший тысяченачальник узнал его. Это был оруженосец и доверенный царевича Янахана, смелый и преданный Абиро.

— Приветствую тебя от имени господина моего Янахана, — сказал Абиро. — Я с трудом нашёл. Хорошо, что натолкнулся на твоих людей. Царевич послал меня сообщить о грозящей тебе опасности. Абенир и другие начальники вновь побуждают царя Саула схватить тебя. Он хочет собрать большое войско, оцепить эти горы, перекрыв все дороги и тропы. Тогда ты не сможешь от него ускользнуть. Уходи, пока ещё есть время. Позволь мне немного отдохнуть, а потом я возвращусь в Гибу.