«Если», 1996 № 03 - Эдмунд Купер

Изображение диктора сменилось зернистыми черно-белыми кадрами: на узких улицах теснились запряженные лошадьми фургоны и угловатые автомобили.

Уже в который раз Том порадовался тому, что живет в Южной Калифорнии, где температура редко опускается ниже пятидесятых[16]. «Неудивительно, что сюда переехало так много людей», — подумал он.

Вновь появившийся на экране диктор начал передавать местный прогноз. Ожидалась нормальная для апрельского Лос-Анджелеса погода: в основном конец шестидесятых. Он решил, что завтра в машине кондиционер можно не включать — Том неплохо выглядел с длинными бакенбардами.

По дороге на работу он оставил окно в машине открытым. «Дорз», «Стоунз» (когда они настоящие «Стоунз»), «Криденс» — музыка, которая нравилась ему гораздо больше той, что придет ей на смену. Динамик, однако, дребезжал как жестянка. «Наверное, холодает», — решил Том.

Приехав в офис, он настроился на более деловой лад. Босс гонял кондиционеры на всю катушку, утверждая, что компьютерные технологии восьмидесятых оправдывают все затраты на климат. Том не жаловался на жару, но что толку в кондиционерах здесь, а заодно и от высоких технологий, если с северными штатами можно связаться лишь по древнему телеграфу?

Вздохнув, он уселся перед своим терминалом. Пусть об этом болит голова у начальства. Кстати, все могло оказаться куда хуже. Он вспомнил ту ужасную зиму, когда Европа на несколько недель застряла в начале сороковых, и содрогнулся.

Шагая после работы к машине, он обнаружил, что оказался в расклешенных брюках. Что ж, этот стиль ему когда-то нравился.

Вспомнив, что у его двоюродной сестры скоро день рождения, он решил заехать в универмаг по дороге домой.

Казалось, у всех в городе есть сестры, которые ждут не дождутся подарка к дню рождения. Ему пришлось минут десять кружить около универмага, пока не отыскалось местечко для парковки. Том заторопился к ближайшему входу. «И до этого ближайшего еще топать и топать», — в сердцах бросил он. Холостяцкая жизнь одарила его привычкой разговаривать с самим собой.

Том заметил, что многие покупатели, оказавшись у входа, тут же разворачивались и спешили обратно к машинам. Когда, удивленный, он приблизился к двери, то обнаружил объявление: «ИЗВИНИТЕ, НАШ КОНДИЦИОНЕР СЛОМАЛСЯ. НО ВСЕ РАВНО ЗАХОДИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА». Наверное, у тех, кто уходил, все-таки не было сестер… Том вздохнул и вошел.

Кондиционер, естественно, не работал — Том не почувствовал привычной струи теплого воздуха, не услышал обычного ровного гула. Универмаг, как и весь город, застрял в конце шестидесятых.

Том уловил запахи ладана и ароматических свеч. Да, давненько он не бывал в торговом центре, застрявшем так далеко в прошлом. Интересно, попадется ли сейчас что-нибудь интересное для сестрички? Том слегка улыбнулся, проходя мимо отдела фирмы «Джинсы Вест», где висели брюки в полоску и битловки, но входить не стал. Сестра предпочитает одежду более позднего покроя и майки.

Том поднялся на второй этаж. В отделах импортных товаров больше шансов отыскать что-либо стоящее. Какая бы ни стояла погода, там всегда найдется любопытная вещица. Патлатый продавец кивнул ему из-за прилавка.

— Помочь подыскать что-нибудь, приятель?

— Спасибо, я пока просто погляжу.

— Нет проблем. Свистни, если потребуюсь.

Звуки ситар из колонок хорошо сочетались с висящими на стенах индийскими коврами и легкой плетеной мебелью, выставленной в центре отдела, но никак не подходили к глиняным пивным кружкам (сделано в Германии) или поделкам в стиле «Дикого Запада» (якобы создано руками индейцев навахо). «Не те у вас индейцы, ребята», — подумал Том.

Он задумчиво повертел в руках литровую пивную кружку и поставил обратно. Сойдет, но только если не отыщется что-нибудь получше. Свернув за угол, он миновал стопки дешевых тайваньских тарелок и вскоре очутился перед витриной с греческой керамикой: современные копии древних ваз.

Он и раньше видел подобные изделия, но большинство из них было сработано слишком грубо. В этих же ощущалась достоверность — четкие и совершенные контуры, элегантная простота росписи и рисунков. Том взял вазу, медленно повернул. Такой у сестры нет, и ваза будет хорошо смотреться в ее коллекции.

Том уже собрался направиться на поиски кассы, затерявшейся в лабиринте прилавков, когда из-за угла вышла девушка. Заметив Тома, она внезапно остановилась и повернулась к нему.

— Том! — воскликнула она, бросаясь в его объятия.

— Донна! — удивленно воскликнул он. У девушки было что обнять: ростом она не уступала Тому с его пятью футами и восемью дюймами, а фигура была просто восхитительна.

Она тряхнула головой, характерным движением отбрасывая с лица длинные прямые черные волосы, потом поцеловала его в губы. Когда Том отдышался, он взглянул в знакомые серые глаза всего в нескольких сантиметрах от его лица и спросил:

— Ты пришла что-нибудь купить?

— Да нет, просто потратить деньги, — улыбнулась она.

«Ответ как раз в ее стиле», — подумал Том.

— Тогда давай я заплачу за твои покупки, и, если хочешь, поедем ко мне.

Ее улыбка стала шире.

— А я думала, ты не догадаешься…

Взявшись за руки, они направились к выходу.

Донна насвистывала «Идем с тобою вместе». Теперь улыбался и Том.

Когда они подошли к стеклянной двери, он придержал ее, пропуская Донну вперед. Пока они шли к машине, он не сводил глаз со стройных ножек в темных узорчатых чулках, мелькающих под мини-юбкой.

Они сели в машину. Кондиционер он включать не стал — погода стояла прекрасная. Всю дорогу он напоминал себе, что за рулем следует быть внимательным. Когда Донна сидела, ее мини-юбка казалась еще короче.

Он обнимал Донну за талию, поднимаясь по лестнице, и, когда убрал руку, чтобы достать ключ, она так тесно прижалась к нему, что Том не смог засунуть руку в карман. Но все же с удовольствием попробовал. Ей это тоже пришлось по вкусу, и она прижалась еще теснее.

Наконец он распахнул дверь. Поток теплого воздуха из кондиционера взъерошил волосы. И сразу же вернулись воспоминания. Том застыл у двери.

Теперь он видел Донну другими глазами. Она не могла вынести семидесятых. В эти годы Том жил собственной, независимой жизнью; по крайней мере, пытался. И они из-за этого постоянно ссорились.

Он вспомнил стакан, разбившийся о стену — а не о его голову (ему просто повезло, потому что ей было все равно, куда швырять посуду). Ее ладонь дернулась к щеке: она вспомнила пощечину. Сдавленно всхлипнув, Донна повернулась и, спотыкаясь, стала спускаться по лестнице.