Хранители - Джон Толкин

Гэндальф остановился. Толстый слой снега покрывал его плечи и капюшон плаща. На тропе снега уже было по щиколотку.

– Именно этого я и опасался, – повернувшись к Арагорну, проговорил Гэндальф. – А что ты теперь скажешь, следопыт?

– Что и я опасался, – ответил тот. – Правда, меньше, чем всего другого. Северяне привыкли к горным метелям. Но в южных горах метели – редкость, а если и случаются, то на большой высоте. Да ведь мы-то не успели забраться высоко.

– Так, может быть, это лиходейство Врага? – спросил подошедший к ним Боромир. – У нас поговаривают, что в Черных горах он повелевает даже погодой. Правда, они принадлежат ему, а Мглистый хребет далеко от Мордора. Но могущество Врага постоянно растет.

– Длинные же он отрастил себе руки, если способен перебросить метель из северных земель в южные, – сказал Гимли.

– Длиннее некуда, – проворчал Гэндальф.

Пока они стояли, ветер утих, а через несколько минут прекратился и снегопад. Тогда они снова двинулись вперед. Однако затишье оказалось обманчивым. Не успели они одолеть и пол-лиги, как в лицо им дунул колючий ветер, окреп, налился ураганной силой, потом опять началась метель, снег повалил огромными хлопьями, и вскоре разбушевался неистовый буран. Теперь даже могучий Боромир шел с трудом. Хоббиты тащились в хвосте колонны, и всем их спутникам было понятно, что если буран будет продолжаться, то идти дальше они не смогут. Фродо едва передвигал ноги. Сэм, охая, плелся за ним. Пин и Мерри ковыляли молча. Гимли и тот выбился из сил, а ведь гномы славятся своей выносливостью.

Внезапно Отряд замер на месте, как будто путники сговорились остановиться, хотя никто не сказал ни слова. Вокруг раздавались очень странные звуки. Возможно, это завывал ветер, но в его гулком многоголосом вое ясно слышались злобные угрозы, визгливый хохот и хриплые вопли... Нет, ветер не мог так выть! Неожиданно сверху скатился камень, потом еще один, потом еще... Путники прижались к отвесной стене; камни с треском падали на карниз, подскакивали и валились в черную пропасть; временами раздавался тяжелый грохот и сверху низвергались огромные валуны.

– Надо возвращаться, – сказал Боромир. – Я не раз попадал в горные метели и знаю, как воет по ущельям ветер... но сейчас мы слышим вовсе не ветер! Это же голоса вражеских сил! Да и камнепад здесь начался не случайно.

– Думаю, что воет-то именно ветер, – заметил Арагорн, – но Боромир прав; дальше идти в самом деле нельзя. У Совета Мудрых много врагов, хотя и не все они – союзники Саурона.

– Эльфы назвали Карадрас Кровожадным задолго до появления Врага, – буркнул Гимли.

– Неважно, кто нам препятствует, – сказал Гэндальф. – Важно, что препятствие сейчас неодолимо.

– Так как же нам быть? – горестно спросил Пин. Он стоял, привалившись к холодной стене, и его сотрясала мелкая дрожь.

– Ждать перелома погоды на месте или возвращаться, – ответил Гэндальф. – Пробиваться вперед бессмысленно и опасно. Чуть выше, если я правильно помню, тропа выходит на открытый склон. Там не укроешься от ветра и камней... или какой-нибудь новой напасти.

– И возвращаться бессмысленно, – добавил Арагорн. – От подножия горы до этой стены нет ни одного сносного укрытия.

– Тоже мне, укрытие, – проворчал Сэм. Но никто, кроме Фродо, его не слышал.

Хранители стояли, прижавшись к стене. Карниз, врезанный в южный склон, тянулся, полого подымаясь вверх, с юго-востока на северо-запад и впереди круто поворачивал к югу, так что стена загораживала путников от резкого северо-восточного ветра; но бешено крутящиеся белесые вихри – снег валил все гуще и гуще – захлестывались к ним и сверху и снизу.

Они касались друг друга плечами, а пони Билл стоял перед хоббитами, заслоняя их от снежных смерчей, но вокруг него уже намело сугроб, и если б не рослые спутники хоббитов, их очень скоро завалило бы с головой.

Фродо одолевала стылая дрема; потом он пригрелся в снежной норе, и завывание ветра постепенно заглохло, сменившись гулом каминного пламени, а потом у камина появился Бильбо, но в его голосе прозвучало осуждение: «Не могу понять, зачем ты вернулся? Зачем прервал этот важный поход из-за самой обычной зимней метели?»

«Мне хотелось отдохнуть», – прошептал Фродо, но Бильбо, проворно затушив камин, выволок племянника из теплого кресла, и в комнату вползла ледяная мгла...

– ...слышишь, Гэндальф? Их занесет с головой, – проговорил Бильбо голосом Боромира, и Фродо почувствовал, что висит в воздухе, вытащенный из уютной снежной норы. Тут уж он окончательно проснулся. – Они же заснут и замерзнут насмерть, – опуская Фродо, сказал Боромир. – Надо немедленно что-то предпринять!

– Ты прав, – озабоченно отозвался Гэндальф и достал из кармана кожаную баклагу. – Пусть каждый отхлебнет по одному глотку, – сказал он, передав баклагу Боромиру. – Это необычайно живительный напиток – здравур – драгоценный дар Имладриса.

Глоток пряной, чуть терпкой жидкости не только согрел окоченевшего Фродо, но и прогнал его недавние страхи. Остальные Хранители тоже оживились. Однако ветер свирепствовал по-прежнему, а метель даже стала как будто сильней.

– Не разжечь ли костер? – спросил Боромир. – Похоже, мы уже поставлены перед выбором – погибнуть или отогреться у огня.

– Что ж, можно, – ответил Гэндальф. – Если здесь есть соглядатаи Саурона, они все равно уже нас заметили.

У Хранителей были и дрова и растопка (они последовали совету Боромира), но ни эльф, ни гном – уж на что мастера! – не сумели высечь такую искру, которая зажгла бы отсыревший хворост. Пришлось взяться за дело Гэндальфу. Он прикоснулся жезлом к вязанке хвороста и скомандовал: нор эн адриат аммин! Сноп зеленовато-голубого пламени ярко осветил метельную темень, хворост вспыхнул и быстро разгорелся. Теперь яростные порывы ветра только сильнее разжигали костер.

– Если перевал стерегут соглядатаи, то меня-то они наверняка засекли, – с мрачной гордостью заметил маг. – Я просигналил им «ГЭНДАЛЬФ ЗДЕСЬ» так понятно, что никто не ошибается.

Но Хранители едва ли слышали Гэндальфа. Они, как дети, радовались огню. Разгоревшийся хворост весело потрескивал, и Хранители, не обращая внимания на буран, на лужи талой воды под ногами, со всех сторон обступили костер, чтоб согреться в его животворном тепле. На их изнуренных, но раскрасневшихся лицах играли огненно-золотистые блики, а вокруг, словно бы заключив их в темницу, кипела сизая метельная тьма.

Однако хворост сгорал очень быстро.

Пламя приугасло, и в тускнеющий костер бросили последнюю вязанку Дров.