Жизнь щедра на сюрпризы - Александр Ройко

Семён долго о чём-то разговаривал с Сахно, очевидно, убеждая его. Наконец, Виктор начал одеваться и собираться домой. Но перед этим всё же подошёл в Морозевичу и довольно грубо начал выговаривать ему:

— Ну что, поймали? И радуетесь теперь? Вы вон какой наряженный, чистенький, а я здесь на праздник должен пахать. Ну и отправляйте в Союз, подумаешь. И там работу найду, и получше этой.

Он, наверное, ещё долго бы нёс этот пьяный бред, если бы его не оттащил Шороховский. Тем временем вернулся посылаемый Андреем кочегар и сообщил, что минут через двадцать подойдёт в котельную кочегар Власевич, которого он отыскал на КУОМС. Тот только сбегает домой переодеться и сразу сюда. Морозевич всё же дождался Власевича и только тогда, убедившись, что всё в порядке в котельной, вернулся на КУОМС к Лере.

— Ты где это был так долго? — накинулась на него Лера. — За это время можно было не только в котельную сбегать, а весь госпиталь обойти.

— Успокойся, всё нормально. Был я только в котельной, но там возникли проблемы.

— И что за проблемы?

— Сейчас уже всё в порядке. Я тебе потом расскажу, а сейчас давай продолжать веселиться. Что мы будем портить и себе и другим настроение.

Вот таким образом Морозевичи провели первый день наступившего года — были и радости, и огорчения. Андрей представил себе, что могло бы случиться в котельной, продолжай Сахно спать. Это был не маленький секционный котёл Стреля (как в Борстеле), а уже довольно приличный котёл среднего давления, а потому в случае "ухода" воды и подпитки котла холодной водой последствия могли быть самыми непредсказуемыми. Конечно, кто-нибудь из других кочегаров мог обратить внимание на котёл, у которого работал Сахно, и не допустить аварийной ситуации, но это было не так уж и очевидно. У других кочегаров в таких котельных и своей работы хватает. А далее уже пошли рабочие дни наступившего 1979-го года. Были они практически такими же, как и накануне Нового года. Правда, уже третьего числа утром Морозевича разыскал Сахно и виновато начал приносить свои извинения. Морозевич, действительно, не стал никому не говорить о новогоднем случае в котельной. Неизвестно, как бы кто-нибудь повёл себя на его месте — был соблазн показать начальству, какой он бдительный и не допустил аварии. Но не стал Андрей этого делать. Уж очень свежи были в памяти отправки в Союз трёх служащих. Конечно, скорее всего, Сахно бы в Союз не отправили, ведь аварии то не было. Хотя кто его знает, как бы решило начальство. Но за работу в пьяном состоянии по головке точно бы не погладили. И Андрей только сразу же, ещё второго числа довёл этот случай до сведения всех кочегаров и предупредил, что повторение подобного будет уже караться строго. Естественно, знал о том, что начальник теплохозяйства не стал выносить сор из избы и Сахно, потому, вероятно, и пришёл загладить свои нелесные высказывания в адрес Морозевича.

— Ладно, Виктор, твои извинения принимаются. Я прекрасно понимаю, что в таком состоянии человек может наговорить, Бог знает что. Но я человек не злопамятный, и на твоей дальнейшей работе это не скажется. Но ты теперь передо мной в долгу.

— Просите что угодно — я всё выполню.

— Мне от тебя ничего не нужно. Да и осталось работать тебе менее полугода. Зачем мне как-то портить тебе жизнь. Но теперь в случае болезни кого-нибудь из кочегаров или ещё чего, не приведи Господи, ты первый в списке на работу помимо своей смены. Это понятно?

— Понятно, я согласен. Я даже понимаю, что это очень уж лёгкое наказание. Так что, простите меня ещё раз.

— Хорошо, забыли. Иди, работай, или точнее отдыхай — ты ведь пока что не на смене.

Так без особых новостей прошли две недели, включая ещё два неофициальных праздника — Рождество 7 января и вечер перед старым Новым годом 13 января. Как нелепо всё же звучит — перед "старым новым" годом. Но уже в начале третьей недели (во вторник 16 января) наступившего года произошло важное событие. Это событие было важно для работы котельной, а значит и всего гарнизона — впервые за последние три месяца прибыл под разгрузку вагон с углём. При этом ни разу ещё в этом году не приезжали в госпиталь за углём из других частей. Вероятно, поляки начали вновь поставлять уголь. Так оно и было в дальнейшем. Поговаривали, что к возобновлению поставок угля был причастен и Советский Союз. Возможно, так оно и было. Только вот было непонятно каким образом Союз причастен — просто "надавил" на руководство Польши или же начал в свои гарнизоны в ГДР поставлять отечественный уголь? Впрочем, этот вопрос очень скоро перестал всех занимать — есть уголь и хорошо, а каким образом он к ним попадает, так ли это важно. Вот только в дальнейшем ни разу больше не приходило одновремённо по 3–4 вагона с углём. Пару раз в месяц приходило в день по два вагона, но обычная месячная зимняя норма была всё же урезана, так что уголь всё равно приходилось экономить.

А ещё через два дня в четверг Морозевичу предстояла ответственная поездка. Андрей ещё перед Новым годом сообщил майору Стабровскому, что один из передвижных наземных угольных транспортёров, как говорится, "на ладан дышит". Как они и предполагали, не прошла даром для этого транспортёра работа в экстремальных условиях, когда его приезжие за углём нещадно эксплуатировали. Нужно было получать новый транспортёр, иначе при какой-нибудь даже незначительной поломке второго транспортёра, первый нечем будет подстраховать.

— Да, этого следовало ожидать, — протянул майор. — Но это немалая проблема.

— Почему?

— Во-первых, потому что транспортёр — это не вентиль или труба. Они не всегда в КЭЧ и бывают. А, во-вторых, как мне кажется, срок его работы ещё не исчерпан. Нам новый вряд ли выпишут.

— И всё же нужно попытаться. Напишем письмо в КЭЧ, если ответят отказом — напишем в КЭУ.

— А потом прямо в штаб группы, да? — улыбнулся Стабровский.

— Ну, в штаб то вряд ли, хотя можно и в штаб.

— Ох, и прыткий же вы. Вы даже не прыткий, а…. Характер у вас, как бы это точнее выразится…

— Авантюрный, наверное, вы хотели сказать?

— Вот-вот.

— Ну что ж, может быть, и так. Ведь то, что я нахожусь здесь, в ГСВГ, в принципе можно считать некой авантюрой.

— Это почему? — удивился майор.

— Вы же знаете, что в Союзе я на руководящих должностях не был, да и непосредственно с людьми почти не работал. Я сюда ехал как тот пловец, что не умеет плавать. А здесь мне сразу пришлось нырнуть в омут. Вот это и была своего рода авантюра — пан или пропал.

— Да, похоже. Но ничего, выкарабкались вы самостоятельно из омута, да ещё как хорошо сейчас плаваете.

— Честно говоря, не совсем самостоятельно, мне помогали.

— Ладно, с этой темой заканчиваем. Так что мы будем делать с транспортёром?

— Я предлагаю писать письмо в КЭЧ, но письмо хорошо обоснованное. Алексей Иванович, не могут нам отказать после того, как мы в другие части столько угля отдали. А это ведь по их вине, представителей этих частей, транспортёр "полетел".

— Хорошо, составляйте письмо. Я его подпишу. Если нужно будет, то даже за подписью Благомирова, так будет надёжней.

И вот спустя примерно три недели после этого разговора им дали добро на получение нового внеочередного транспортёра. Поехал за транспортёром Морозевич лично. Проблем с его получением не было. Однако эти проблемы возникли при его транспортировке. Транспортёр прицепили сзади к разъёмному тягово-сцепному устройству (типа крюк-петля) грузовой машины и… вперёд. По прямой дороге всё шло нормально, тем более что ехали они на небольшой скорости. Проблемы начали возникать при резких поворотах (в частности на 900) и особенно на городских улицах. А им по пути попалось пару маленьких городков, которые они никак не могли объехать стороной. Проезжая по их узким улочкам, длинный "хобот" транспортёра на таких поворотах так и норовил зацепиться то за столб, то за дерево. Пришлось в этих городках Морозевичу при поворотах вылезать из кабины и внимательно следить за тем, чтобы транспортёр ничего не сломал, или не сломался сам. Он следил за этим, идя чуть впереди сбоку от автомобиля, и руками давал знаки водителю, как ему проезжать этот опасный перекрёсток. При поворотах влево им вообще приходилось пропускать много машин, чтобы не загораживать транспортёром дорогу. Но, в конце концов, они благополучно добрались до Белитц-Хальштеттена и свернули к котельной. Андрей вздохнул облегчённо — транспортёр на месте и добрались они без всяких происшествий.

Вторую поездку Морозевичу пришлось совершить ровно через неделю, и ни куда-нибудь, а в Берлин, точнее в его предместье, в Людвигсфельде, где располагался завод грузовых автомобилей ИФА. Только в прошлом году этот завод стал именоваться "Народным комбинатом грузовых автомобилей ИФА" (VEB IFA-Kombinat Nutzkraftwagen).

Автомобиль ИФА W50L грузоподъёмностью 5,2 т с 2-местной кабиной над двигателем стал одним из наиболее известных грузовых автомобилей ГДР и пользовался спросом в 30 странах мира. Его конструкция была весьма своеобразной для своего класса. Он имел расположенную отдельно от двигателя 5-ступенчатую коробку с синхронизаторами на четырёх высших передачах и гидропневматический привод тормозов. Мощность двигателя составляла 110 лошадиных сил, автомобиль мог буксировать прицеп полной массой 9 т и развивал скорость 85 км/ч.