Дети капитана Гранта - Жюль Верн

По окончании обследования Новой Гвинеи «Британия» пошла в Кальяо, чтобы возобновить запасы продовольстввия и топлива. 30 мая она покинула этот порт и направилась в Европу через Индийский океан, а затем — морским путем, идущим вокруг мыса Доброй Надежды. Через три недели по выходе «Британии» в море страшная буря лишила судно управления, и оно легло набок. Пришлось срубить мачты. В трюме появилась течь, и справиться с нею не удалось. Вскоре команда совершенно выбилась из сил. Выкачать всю воду насосами было невозможно. Целую неделю «Британия» была игрушкой урагана. Вода в трюме дошла до шести футов. Судно мало-помалу погружалось. Шлюпки были снесены ураганом. Экипажу предстояла неминуемая гибель, как вдруг в ночь на 27 июня (Паганель угадал правильно) показалось восточное побережье Австралии. Вскоре «Британию» выбросило со страшной силой на берег. Айртон был подхвачен волной, унесен в пену прибоя и потерял сознание. Когда он пришел в себя, то увидел, что он в плену у туземцев. Те увели его в глубь материка. С тех пор он ничего не слышал о «Британии» и предполагал не без основания, что она, разбившись о рифы бухты Туфольд, погибла со всем экипажем и грузом.

Этим закончилась та часть рассказа, которая имела отношение к капитану Гранту. Не раз, пока говорил Айртон, слова его прерывались горестными восклицаниями. Даже майор не нашел бы оснований усомниться в правдивости рассказа боцмана. Теперь следовало выслушать историю самого Айртона — она представляла, пожалуй, еще больший интерес, чем даже история «Британии». Ведь благодаря документу не было сомнения в том, что капитан Грант с двумя матросами уцелел после крушения, как и сам Айртон, и, следовательно, зная участь одного, можно было с полным основанием судить об участи других. Поэтому Айртона и попросили рассказать о его приключениях. Сделал он это очень просто и коротко.

Уцелевший после крушения моряк, очутившийся в плену у одного туземного племени, был уведен в глубь страны, в местность, орошаемую рекой Дарлингом и отстоящую от тридцать седьмой параллели милях в четырехстах к северу. Жил он там в тяжелых лишениях, потому что и само племя было нищее, но дурного обращения он не видел. Долго тянулись эти два года тягостного рабства. Но все же в сердце его жила надежда когда-нибудь вырваться на волю. Он решил бежать и выжидал только удобного случая, хотя знал, что ему будут угрожать бесчисленные опасности.

В одну октябрьскую ночь 1864 года ему удалось обмануть бдительность туземцев и скрыться в дебрях огромных лесов. В течение целого месяца, питаясь кореньями, папортниками и мимозным клеем, блуждал он по этим пустынным местам, ориентируясь днем по солнцу, ночью по звездам, часто впадая в отчаяние. Так перебрался он через болота, реки, горы — через всю необитаемую часть Австралийского материка, где до него побывали лишь немногие отважные путешественники. Наконец, истощенный, почти умирающий, дотащился он до гостеприимной кровли Падди О'Мура и здесь, поступив на работу, зажил счастливой жизнью.

— Если Айртон доволен мной, — проговорил колонист-ирландец, когда моряк кончил свой рассказ, — то должен заявить, что и я доволен им. Человек он умный, храбрый, хороший работник, и если ему нравится у меня, то дом Падди О'Мура надолго будет его домом.

Айртон поклонился ирландцу в знак благодарности и стал ждать новых вопросов, хотя ему и должно было казаться, что законное любопытство его слушателей было, вероятно, уже удовлетворено. И в самом деле, что мог он еще сказать, чего уже раз сто не повторил!

Гленарван собирался было начать обсуждение нового плана действий в связи с полученными от Айртона сведениями, но тут майор обратился к моряку с вопросом:

— Вы были боцманом на «Британии»?

— Да, — ответил, не задумываясь, Айртон и вслед за этим, понимая, что вопрос Мак-Наббса был продиктован остатком недоверия, прибавил — У меня даже уцелел при крушении мой судовой договор.

И он немедленно отправился за этим официальным документом. Отсутствовал он менее минуты, но Падди О'Мур все же успел сказать Гленарвану:

— Сэр, поверьте мне, Айртон — честный человек. За два месяца его службы у меня я решительно ни в чем не могу его упрекнуть. О том, что он пережил кораблекрушение и был в плену, я знал от него и раньше. Это честный человек, достойный вашего доверия.

Гленарван собирался ответить, что он и не думал сомневаться в порядочности Айртона, но в эту минуту боцман вернулся и подал Гленарвану заключенный по всем правилам договор. Подписан он был владельцем «Британии», капитаном Грантом. Мэри тотчас же узнала почерк отца. Документ этот устанавливал, что «Том Айртон, матрос первого класса, был принят на службу трехмачтового судна «Британия» в качестве боцмана». Итак, относительно личности Айртона не могло быть больше никаких сомнений, ибо трудно было допустить, чтобы документ, находившийся в его руках, не принадлежал ему.

— А теперь, — сказал Гленарван, — я обращаюсь ко всем вам с просьбой немедленно высказаться относительно того, что, по вашему мнению, следует в данном случае предпринять. Ваш совет, Айртон, явится для нас особенно ценным, и за него мы будем вам очень признательны.

Подумав несколько минут, Айртон ответил:

— Спасибо вам, сэр, за доверие, которое вы мне оказываете. Надеюсь, что я оправдаю его. Конечно, я имею кое-какие сведения об этом крае, о нравах туземцев, и если я смогу быть вам полезен…

— Несомненно, — ответил Гленарван.

— Я считаю, так же как и вы, — продолжал Айртон, — что капитан Грант и его два матроса спаслись после крушения, а раз они при этом не добрались до английских владений и о них нет никаких сведений, то я не сомневаюсь в том, что они, подобно мне, попали в плен к какому-нибудь туземному племени.

— Вы, Айртон, повторяете те самые доводы, которые были приведены мной, — сказал Паганель. — Очевидно, капитан Грант со своими двумя матросами, как он этого и опасался, находятся в плену у туземцев. Но можем ли мы считать, что они, подобно вам, были уведены на север от тридцать седьмой параллели?

— Да, сэр, это можно предполагать, — ответил Айртон — враждебные туземные племена не очень-то любят жить по соседству с районами, подвластными англичанам.

— Это осложнит наши поиски, — проговорил озабоченно Гленарван. — Как найти следы пленников среди такого огромного материка?

Ответом на эти слова было продолжительное молчание. Тщетно Элен обводила вопросительным взглядом своих спутников — они молчали. Даже Паганель, вопреки своему обыкновению, оставался нем. Его всегдашняя изобретательность изменила ему.