Инсайдер - Юлия Латынина

Идари улыбнулась своими черными глазами.

– Я… я был поначалу счастлив. Я сделал то, что не смог сделать Шаваш. Вы же знаете, как они опасны. Но теперь я боюсь. Белый Старец делает громадную уступку. Он что-то потребует от меня взамен. Око за око. Я хочу знать – что?

– Но это совсем нетрудно, – сказала Идари. – Вас называют самым близким к государю чужеземцем. Белый Старец потребует, чтобы вы добились отставки Шаваша.

Бемиш вздрогнул. Переговоры о создании компании, получающей даром половину чахарских недр в обмен на обязательства обслуживать часть государственного долга, шли полным ходом. Даже имя компании было готово – проект БОАР. О проекте пока никто не знал, но…

– Но… но… боже, это невозможно! Шаваш разорит меня!

Женщина чуть заметно усмехнулась.

– Вам надо было отдавать себе отчет, Теренс, в том, что может случиться, еще когда вы сделали Ашиника своим подчиненным. Или вы думаете, «знающие путь» позволили бы Ашинику служить у беса, если бы им не показалось, что бес сам изготовил крючок, на который его можно поймать?

Чуть слышно потрескивали угли в жаровне, и пряный дымок благовоний плыл вверх по затянутым в шелк стенам.

– И что же мне делать? – спросил Бемиш.

– Это должен решать сам мужчина, – ответила Идари. – Женщина дает советы, она не принимает решения.

Бемиш помолчал, потом поднялся на ноги.

– Что ж, – пробормотал Бемиш, – сначала надо выслушать их… а потом… я бы просил позволения побеседовать с вами завтра.

Идари церемонно ему поклонилась.

– Конечно, – сказала супруга Киссура.

В Час Росы Бемиш был в «Архане».

Гостиница сияла малахитовыми колоннами, и зеркала на стенах холла были оторочены тончайшими цветами из серебра. Над зеркалами, там, где ранее располагались изображения богов, теперь в стену были вставлены изысканные циферблаты, показывавшие местное время, время Мельбурна, бывшего в этом десятилетии столицей Федерации Девятнадцати, время Лондона, Хойна, Нью-Йорка и еще десяти крупнейших деловых центров Галактики.

В холле гостиницы царила суета, и дворцовый охранник (а именно они стерегли гостиницу) в шелковом зеленом кафтане молча и решительно теснил человека с камерой. Бемиш подошел к стойке и выразил желание поговорить по внутреннему телефону с обитателем пятнадцатого номера. Девица за стойкой необычайно удивилась. На спину Бемиша легла чья-то рука, и обладатель руки довольно невежливо развернул к себе Бемиша.

– Почтеннейший, – начал он развязным тоном, потом поперхнулся, подумал и напряженно спросил: – Господин Бемиш?

– Он самый.

Человек с нашивками капитана дворцовой стражи явно занервничал.

– Простите, – сказал он, – насколько я понимаю, вы интересовались постояльцем пятнадцатого номера?

– Да, – с досадой сказал Бемиш, – у меня с ним встреча.

– Это невозможно.

– Почему?

– Полтора часа назад человек, проживавший в пятнадцатом номере, и двое его телохранителей были убиты взорвавшейся в номере бомбой.

Бемиш облокотился на стойку и в тоске сжал руками виски, и в этот момент угнездившийся за кадкой с цветком журналист радостно щелкнул камерой.

Через двадцать минут Бемиш взбежал по ступеням городской усадьбы Шаваша. Министр финансов пил утренний чай в голубой гостиной.

– Что случилось, Теренс? – изумленно поднялся он навстречу.

– Убийца! – заорал Бемиш.

– Да в чем дело?

– Не прикидывайся!

– Это ты о происшествии в «Архане»? Теренс, честное слово, я не имею к нему никакого отношения…

На лице Шаваша было написано искреннее участие и удивление. По этому-то участливому лицу Бемиш и врезал, если не в половинку, то в треть силы.

Шаваша сшибло на пол. В кабинет влетели двое мордоворотов. Но министр финансов уже вскочил на ноги. Лицо его пылало, через левую щеку тянулась красная отметина.

– Слушай, Теренс, – сказал, кусая губы, чиновник, – сегодняшнее утро будет стоить тебе расположения вейских сектантов. Плохо, если оно будет стоить и моего расположения…

Мордовороты стояли, ожидая хозяйского распоряжения. Один из них вопросительно уставился на Шаваша, и тут маленького чиновника внезапно прорвало:

– Вон, – заорал Шаваш, – пошли вон!

Мордовороты дематериализовались. Бемиш молча стоял возле стола. Министр финансов молчал несколько секунд, потом круто повернулся и исчез за резной дверью.

Он появился спустя минут пять, сменив платье и вытирая мокрое лицо вышитым полотенцем. Бемиш молча ждал, сидя у заставленного утренними закусками стола. Шаваш сел напротив и отхлебнул порядком уже остывший чай. Поморщился, проведя по щеке в том месте, куда пришлась плюха иномирца.

– Так что там у тебя стряслось? – спросил чиновник.

– Ты сам все знаешь. Сегодня утром я должен был встретиться в «Архане» с Белым Старцем. Белый Старец собирался изменить свое отношение к людям со звезд. Теперь он мертвее дохлой лягушки, и, так как это произошло из-за встречи с иномирцем, секта как считала нас бесами, так и будет считать. Зато они будут по-прежнему вне закона и, оставаясь более опасными для империи, будут менее опасными для тебя, Шаваш.

Маленький чиновник усмехнулся.

– А тебе не кажется, Теренс, что если ты встречаешься с человеком, который подписал твоему другу смертный приговор, ты должен поставить твоего друга об этом в известность?

– Нет.

Шаваш резко откинулся в кресле. Голос его зазвучал глуше и не так ласково.

– Предположим, – сказал Шаваш, – кто-то известил меня о пребывании Белого Старца в «Архане». И о встрече с тобой. Разве я не знаю условий этой встречи и что с тебя просили за… пересмотр их теологии?

– С меня ничего не просили.

– Так попросили бы. Мою отставку.

– И тебе, конечно, лучше убить человека, который мог помирить с Федерацией миллионы оболваненных простолюдинов, нежели уйти в отставку.

– Ах, Теренс, ты ничего не понимаешь. Ну скажи, что такого ты мог бы сказать государю, чтобы государь отправил меня в отставку?

– Что?! Да десятой доли того, что я знаю…

– Вот именно. Ты можешь отправить меня в отставку только на основании дел, в которых мы были соучастниками. И если моя роль в этих делах будет ясна, то неужели я стану молчать о твоей? А если твоя роль будет ясна, то даже не самые оппозиционные газеты согласятся с тем, что ты – бес.

Шаваш улыбнулся и налил себе новую кружку дымящегося чая, – из серебряного чайника, оплетенного золотыми волокнами, складывающимися в изображения птиц и зверей. На верхушке сидел серебряный же павлин, что почти автоматически датировало вещицу временем Третьей династии. Го д назад один такой чайник был продан на аукционе за сумму, сопоставимую с капитализацией небольшой компании и несопоставимую с официальным жалованьем вейского чиновника.