Клуб самоубийц. Черная стрела (сборник) - Роберт Стивенсон

– Заклинание! – воскликнул Арбластер, просыпаясь и косясь на Дика единственным глазом. – Чур меня! Никаких заклинаний. Я – добрый христианин. Спроси моего Тома.

– Да, но это белая магия, – сказал Дик. – Это никак не связано с дьяволом. Здесь участвуют только силы чисел, растений и планет.

– Да, да, – закивал головой Пиррет. – Только белая магия, приятель. Тут нет никакого греха, уверяю тебя. Но рассказывай дальше, добрый юноша. Заклинание. Из чего оно состоит?

– Сейчас все расскажу, – ответил Дик. – Кольцо, которое вы сняли с моего пальца, у вас? Хорошо. Итак. Возьмите его кончиками пальцев. Вытяните перед собой руку и направьте вот на эти уголья. Вот так, правильно. А заклинание такое…

Украдкой скосив глаза, Дик убедился, что путь к двери открыт. Помолившись про себя, Дик выбросил руку, схватил кольцо, в тот же миг схватил заменяющую стол доску и обрушил ее на моряка Тома. Тот, несчастная душа, повалился на пол вместе с обломками, и, прежде чем Арбластер понял, что происходит что-то неправильное, а Пиррет пришел в себя от изумления, Дик выбежал через дверь и скрылся в лунной ночи.

Из-за луны, которая уже поднялась к самой середине неба, и совершенно белого снега в гавани было светло как днем. Молодой Шелтон, бежавший по берегу среди старых куч мусора, подоткнув рясу, был заметен издалека.

Том и Пиррет с криками преследовали его. Из каждого кабака привлеченные их криками выскакивали люди и присоединялись к погоне, и вскоре уже целая толпа матросов преследовала молодого человека. Но моряк на суше – неважный бегун, так было даже в пятнадцатом веке, да и у Дика с самого начала было преимущество, которое он стремительно увеличивал. Наконец, подбежав ко входу на какую-то узкую улочку, он остановился и обернулся с насмешливой ухмылкой.

Похоже, что все моряки Шорби чернильной массой надвигались на него по белоснежному полю. Каждый из преследователей что-то кричал или просто голосил. Каждый размахивал руками. Кто-то постоянно падал, и на упавшего сразу валились те, кто бежал следом за ним.

Но создаваемый их криками гул, долетавший чуть ли не до самой луны, не только рассмешил, но и испугал беглеца. Сама по себе погоня ничем страшным для него обернуться не могла, поскольку он не сомневался, что ни одному моряку в порту не сравниться с ним в скорости, но эти дикие вопли должны были переполошить весь Шорби и разбудить всю стражу, а это для него было уже действительно опасно. Поэтому, забежав за угол и увидев в каком-то из домов черный провал двери, он нырнул в него и стал ждать, пока толпа безумцев, раскрасневшихся от погони и вывалянных в снегу, продолжая кричать и улюлюкать, пронесется мимо и все успокоится.

Однако не скоро улеглось в городе волнение, вызванное этим великим вторжением с моря, и это случилось задолго до того, как Шорби снова погрузится в тишину, поскольку долго еще заблудившиеся моряки бродили по городу, оглашая его улицы криками. Случались и беспорядки. Иногда моряки дрались между собой, иногда противостояли стражникам. Не раз были пущены в ход ножи, и не одно мертвое тело осталось лежать на снегу.

Когда спустя целый час последний моряк, ворча, вернулся в гавань в свой любимый кабак, его, конечно, можно было спросить, знал ли он вообще, кого они преследовали, но можно было не сомневаться, что он ответил бы, что забыл. На следующее утро по гавани и городу разлетелось множество самых невероятных историй, и через какое-то время все в Шорби уже верили в легенду о том, что их город той ночью посетил дьявол.

Однако возвращение того моряка отнюдь не означало, что Шелтон наконец мог покинуть свое холодное убежище.

Еще какое-то время по улицам сновали патрули и отряды, специально собранные для успокоения того или иного могущественного лорда, чей сон был потревожен таким необычным образом.

Ночь уже давно вступила в свои права, когда Дик наконец покинул убежище. Покрытый синяками и озябший, но живой и здоровый, он наконец вернулся в «Козла и волынку». Как и велел закон о гашении огней, в доме не горели ни камин, ни свечи, но он ощупью нашел путь в угол промерзшей комнаты для гостей, нащупал край покрывала, обернул им свои плечи, подобрался к ближайшему спавшему, лег и быстро заснул.

Книга V

Горбун

Глава первая

Зов трубы

На следующее утро, чуть свет, Дик встал, переоделся, снова вооружился как подобает джентльмену и отправился в лес к пещере Лоулэсса. Там, стоит напомнить, он оставил бумаги лорда Фоксхэма, и, чтобы забрать их оттуда и не опоздать на встречу с герцогом Глостерским, нужно было выйти как можно раньше и идти очень быстро.

Мороз усилился, от безветренного и сухого воздуха слипались ноздри. Луна уже опустилась, но звезд на небе было много, и яркий свет их заливал и снег под ногами. Для прогулки не требовался светильник, а звонкий мороз заставлял идти быстрее.

Дик пересек большую часть открытого пространства между Шорби и лесом и уже подошел к основанию небольшого холма в нескольких сотнях ярдов от креста Святой Девы, когда утреннюю тишину прорезал голос трубы, такой пронзительный, высокий и чистый, ничего подобного которому Джон еще никогда в жизни не слышал. Он прозвучал один раз, потом, более резко, будто торопливо, второй, и после этого раздался лязг железа.

Молодой Шелтон прислушался, а потом, обнажив меч, побежал к холму.

Наконец он вышел к кресту, и его взору предстала яростная схватка, разворачивавшаяся на дороге. Семи-восьми нападавшим противостоял один-единственный человек, но он был таким подвижным и ловким, так отчаянно бросался на врагов, так крепко держался на льду, что еще до того, как Дик успел вмешаться, пронзил мечом одного нападавшего, ранил другого и даже начал теснить остальных.

И все же было истинным чудом, что он продолжал отбиваться, ибо в любой миг малейшее неверное движение руки или ноги, если бы он просто поскользнулся, его участь была бы решена.

– Держитесь, сэр! Помощь идет! – крикнул Дик, а потом, позабыв, что он один, закричал: – Ребята, за «Стрелу»! За «Стрелу»! – и обрушился на тыл нападавших.

Но это были крепкие и решительные воины, неожиданный удар не заставил их дрогнуть. Они развернулись и яростно накинулись на Дика. Четверо против одного. Сталь сверкала над ним в свете звезд, разлетались яркие искры. Один из четырех упал (в пылу боя Дик даже не стал задумываться почему). Потом он сам получил сильный удар по голове, и, несмотря на стальной шлем под капюшоном, спасший его, настолько мощный, что Дик упал на колени и в голове у него все закружилось, как крылья ветряной мельницы.

Тем временем человек, которому он пришел на помощь, вместо того чтобы присоединиться к битве, при первой передышке отскочил в сторону и снова затрубил, на этот раз еще громче и тревожнее. В следующий миг его противники опять набросились на него, и он снова начал разить и отбивать, прыгать и увертываться, припадать на колено, пускать в ход то меч, то кинжал, то руку, то ногу, и все это с бешеным напором и скоростью.

Но пронзительные призывы наконец были услышаны. Раздался приглушенный снегом топот копыт, и в счастливую для Дика минуту, ибо он уже видел, как сверкнули занесенные над ним мечи, из леса с обеих сторон беспорядочным потоком хлынули всадники, закованные в броню, с опущенными забралами, с устремленными вперед копьями или воздетыми мечами. И каждый из них вез с собой, так сказать, пассажира в облике лучника или пажа, которые начали спрыгивать один за другим с лошадей, удвоив армию.

Первые нападавшие, увидев такое превосходство противника и поняв, что окружены, молча побросали оружие.

– Свяжите их, – велел воин-трубач и, когда его приказание было исполнено, подошел к Дику, всматриваясь в его лицо.

Дик, ответив тем же, изумился, увидев в том, кто проявил такую силу, такую ловкость и такой напор, молодого мужчину, ненамного старше себя, неправильного телосложения (одно плечо его было немного выше другого), с лицом бледным, болезненным и безобразным[20]. Только глаза его были очень ясными и мужественными.

– Сэр, – сказал юноша, – вы подоспели как раз вовремя.

– Милорд, – ответил Дик, смутно догадываясь, что находится рядом с какой-то очень влиятельной особой, – вы настолько искусно владеете мечом, что я не сомневаюсь: вы и без моей помощи справились бы с ними одной рукой. Но вот для меня было поистине спасением, что ваши люди не задержались ни на секунду.

– Как вы узнали, что я это я?

– Даже сейчас, милорд – ответил Дик, – я не знаю, с кем имею честь разговаривать.

– В самом деле? – спросил другой. – И все же ввязались, не задумываясь, в эту неравную схватку?

– Я увидел, что один человек отбивается от нескольких, – ответил Дик, – и для меня было делом чести помочь ему.

Презрительная усмешка появилась на губах молодого аристократа.

– Ответ храбреца! Но сейчас важнее: вы за Ланкастеров или за Йорков?