Плоский мир: краткая история ХХI века - Томас Фридман

Если данный этап американской истории имеет какой–то аналог в прошлом, то это самый разгар «холодной войны», 1957 год, когда Советский Союз вырвался вперед Америки в космической гонке и запустил свой спутник. Да, многое разделяет ту эпоху и нынешнюю. Главный вызов того времени исходил от стремившихся повсюду воздвигать стены; сегодня главным вызовом Америке является то обстоятельство, что стены рушатся одна за другой и все остальные государства получают возможность соревноваться с нами лицом к лицу. Главный вызов прошлого исходил от стран, исповедовавших крайний коммунизм: России, Китая, Северной Кореи. Главный вызов текущего момента исходит от тех, кто исповедует экстремальный капитализм: Китая, Индии, Южной Кореи. Главной целью в те годы являлось построение сильного государства; главной целью нашей эпохи является формирование сильной личности.

Но у нашей эпохи с «холодной войной» есть и общее: чтобы ответить на вызов выравнивания, от нас требуются столь же масштабные, энергичные и сконцентрированные усилия, как и для отпора коммунизму. Нам требуется создать свой вариант кеннедиевских «Новых рубежей» и джонсоновского «Великого общества», который придется впору веку плоскости. Нам требуется президент, который способен призвать нацию к интеллектуальному развитию и упорному труду на ниве естественных наук, математики, инженерного дела — ради достижения новых рубежей знания, которые в плоском море стремительно отодвигаются все дальше в будущее. И нам требуется великое общество, которое будет подстегивать правительство к ,созданию инфраструктуры, страховочной системы, институциональной сети, дающей каждому американцу шанс повысить свою трудоустраиваемость в эпоху, когда больше никто не может рассчитывать на гарантии пожизненного трудоустройства. Собственное видение этой политики я называю сострадательным выравниванием.

Побудить американцев сплотиться под лозунгом сострадательного выравнивания гораздо труднее, чем объединить их угрозой антикоммунизма. «Транслировать чувство опасности национального масштаба намного проще, чем чувство опасности уровня отдельного человека», — сказал эксперт по вопросам внешней политики из Университета Джонса Хопкинса Майкл Мандельбаум. Экономическое состязание, уже не раз говорилось, не похоже на военное — оно всегда может быть обоюдовыигрышным. Но иногда я жалею, что экономика так отличается от войны. Во время «холодной войны» мы собственными глазами видели парады ракет на Красной площади. Мы все, от одного края страны до другого, были преисполнены страха, и нашим политикам приходилось всерьез заботиться о том, чтобы нужным образом распределять ресурсы и образовательные программы: Америке ни в коем случае нельзя было отставать.

Увы, сегодня Индия не грозит нам ракетами. На смену «горячей линии», соединявшей Кремль и Белый дом, пришла «линия поддержки», соединяющая каждого американца с колл–Центром в Бангалоре. Если на другом конце горячей линии Леонид Брежнев угрожал нам ядерной войной, то на другом конце линии поддержки тихий голос предлагает нам разобраться со счетом от «Америка онлайн» или никакие запускающейся компьютерной программой. В этом голосе нет ни малейшего отзвука слов, когда–то произнесенных Никитой Хрущевым под стук ботинка о трибуну ООН, или зловещих реплик офицеров спецслужб из фильма «Из России с любовью». Борис или Наташа с их грубым русским акцентом больше не грозят нам: «Мы вас похороним». Нет, теперь мы слышим приветливый голос с едва уловимой индийской интонацией, и он просто не вяжется ни с каким предчувствием опасности. Он лишь произносит: «Добрый день, меня зовут Раджив. Чем я могу вам помочь?» К сожалению, Раджив, ничем.

Когда речь идет о том, чтобы дать достойный ответ на вызов плоского мира, ни одна линия поддержки нас не спасет — придется поглубже покопаться в себе самих. Как я утверждал в шестой главе, у нас, американцев, есть для этого все необходимые инструменты. Но, как я утверждал в седьмой, мы в должной мере не заботимся о поддержании их в работоспособном состоянии. Отсюда наш тихий кризис. Исходное допущение, что более чем столетнее мировое господство американской экономики будет, даже с необходимостью, продолжаться впредь, сегодня является иллюзией, по опасности сопоставимой с иллюзией 1950–х о гарантированном американском первенстве в научно–технической сфере. Само собой ничего не произойдет. Открыть нашему обществу глаза на плоский мир, расшевелить его будет крайне трудной задачей. Нам предстоит научиться делать многие вещи иначе, чем мы привыкли. Это потребует от общества той же волевой концентрации, к которой призывал Джон Кеннеди в своем знаменитом обращении к Конгрессу 25 мая 1961 года — в речи о «насущных потребностях нации». В тот момент Америка оправлялась от двойного шока: запуска первого спутника и запуска первого космонавта, Юрия Гагарина, случившегося за пару месяцев до президентского выступления. Кеннеди прекрасно понимал, что, несмотря на свой огромный человеческий и структурный потенциал — гораздо больший, чем тот, которым располагал Советский Союз, — Америка не задействовала его в полной мере.

«Я убежден, что мы обладаем всеми необходимыми ресурсами и способностями, — говорил президент Кеннеди. — Но по сути дела мы все еще не приняли тех государственных решений, не обеспечили ресурсами те сферы, которые принципиально важны для нашего будущего лидерства. Мы не определили долгосрочные цели в нашем графике неотложных дел, им не начали распределять ресурсы и время для скорейшего их выполнения». Изложив затем всю свою десятилетнюю программу высадки человека на Луну, президент Кеннеди добавил: «Должно быть абсолютно ясно, что я прошу у Конгресса и у страны твердой приверженности новому курсу, который потребует многих лет и серьезных издержек для своего осуществления. Это решение требует привлечения основного Массива научных и технических кадров нации, ее материальных и производственных ресурсов, возможности переключения их с других важных направлений деятельности, между которыми они в данный момент равномерно распределены. НО подразумевает такую преданность поставленной задаче, такую степень организации и дисциплины, которая прежде не отличала наши исследовательские проекты». В той речи Кеннеди принял на себя обязательство, которое удивительным образом резонирует с нашей собственной повесткой дня: «В связи со всем вышесказанным я передаю на рассмотрение Конгресса новую Программу подготовки и обучения людских ресурсов. Эта программа подразумевает подготовку и переквалификацию в четырехлетний период нескольких сотен тысяч работников, главным образом в областях, которые страдают от хронической безработицы, вызванной технологическими факторами. Ибо профессиональные навыки, которые уходят в прошлое в связи с автоматизацией и перестройкой промышленности, должны быть заменены новыми навыками, вызванными к жизни новыми производственными процессами».

Воистину. Ведь и нам необходимо научиться делать многие вещи по–новому. И нам предстоит разобраться в том, что следует оставить и что отбросить, что подстроить под себя и к чему подстроиться самим, где удвоить наши усилия и куда их перенаправить. Именно этим вопросам посвящена настоящая глава. Это лишь моя интуитивная убежденность, но выравнивание мира, скорее всего губительно скажется на укладе и традиционных, и развитых обществ. Слабые будут отставать быстрее и с большим отрывом. Традиционный уклад будет чувствовать влияние модернизации куда острее, чем раньше, новое начнет превращаться в отжившее с невиданной прежде скоростью. Но и развитые страны будут куда острее чувствовать вызов развивающихся. Меня это беспокоит, потому что в очень значительной степени политическая стабильность зиждется на стабильности экономической, а об экономической стабильности в плоском мире можно будет забыть. Сложите эти факторы и вы увидите, что дезинтеграционные процессы начнут разворачиваться гораздо стремительнее и проникать гораздо глубже. Только подумайте о компании «Майкрософт» и ее попытках совладать с глобальной армией добровольцев–компьютерщиков, обеспечивающих мир бесплатными программами! Мы вступаем в эпоху созидательного разрушения на стероидах. Даже если ваша страна обладает всесторонней стратегией в век выравнивания, ей все равно придется столкнуться с вызовом абсолютно нового измерения. Но если такой стратегии у вас нет вообще. Что ж, предупреждаю вас еще раз: Это не проверка.

Как американца меня больше всего волнуют проблемы моей собственной страны. Как нам выжать свой максимум из перспективы, которую открывает плоский мир, и одновременно обеспечить защиту для не сумевших вписаться в переходный период, как избежать крайностей протекционизма и бесконтрольного капитализма? Кто–то отреагирует на новый вызов в традиционно консервативном ключе, кто–то — в традиционно либеральном. Мое предложение — политика сострадательного выравнивания, пять основных направлений деятельности в Эпоху Плоскости: совершенствование руководства, наращивание мускулов, социальные гарантии, социально ответственная деятельность и воспитание подрастающего поколения.