Поездка в Америку - Лиана Маргива
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вдруг Анита вспомнила — когда они с Грэгом сидели в ресторане, он посмотрел ей прямо в глаза и спросил, почему она не носит браслет, она должна его носить. Теперь она поняла, что он говорил это специально, ведь если бы она носила его, значит, он не должен отдавать ей долг.
Как же хорошо он играл, какой спокойный у него был взгляд, когда обманывал меня, словно ребенка!
«Мошенник, он просто мошенник, не буду я ему отправлять никакого письма, он этого не заслуживает, он все равно в нем ничего не поймет», — подумала Анита.
В течение последующих четырех лет, раз в год Грэг будет писать ей письма, спрашивать, как дела.
Анита никогда ему не ответит, не сможет побороть в себе отвращения, которое он вызвал у нее одним предложением, что может продать браслет дороже, чем он ей должен. Единственное слово, которым она будет вспоминать его, это «мошенник».
В последний день в доме Дороти Анита с раннего утра сидела на балконе, весь хлеб, который остался в холодильнике, бросила на землю, последний раз накормила своих друзей — белок и птиц.
Открыла коробку шоколадных конфет, которую купила в прошлом году для Дороти на день рождения, в них не хватало одной штуки, той самой, которую Дороти съела тогда. Остальные хранила до следующего дня рождения, девяностовосьмилетия, до которого не дожила два месяца, чтобы сэкономить пару долларов. Анита выбросила коробку в мусор.
- 13 -
Анита вернулась в город, к великой радости комната без окна была свободная, и она опять ее сняла.
Одна из женщин, Вера, позвала ее к себе на чай. У Веры в комнате сидели две женщины. Анита поздоровалась.
— Садись Анита, садись, они уже уходят, — сказала хозяйка.
— Вы знаете, друг друга, не так ли? — спросила Вера, закрывая за гостьями дверь.
— Да, я их видела, когда в последний раз была здесь. Они просили меня, чтобы я сочинила им какую — нибудь страшную историю ради зеленой карты, — вспомнила Анита.
— Они давно ее получили, сами сочинили, как их преследовал КГБ в России, чего им стоило бежать в Америку, еще и помощь получают по шестьсот долларов в месяц. Сейчас многие используют Беслановскую трагедию, говорят, что были среди заложников в школе, уже очень многим по этому поводу выдали зеленую карту.
Анита была настолько потрясена, что переспросила:
— Ты хочешь сказать, что они говорят, будто были в школе, которую террористы захватили и где убили больше трехсот детей и взрослых?
— Да, а что в этом такого, мертвым уже не поможешь, зато за этот обман они с легкостью получили американские документы.
У Аниты не было слов, чуть позже, гуляя по улицам, перед ее глазами еще долго вставали кадры из телепередачи, когда из разрушенной, сожженной школы выносили почерневшие тела детей. Более трехсот детей и взрослых. «И они используют эту трагедию, чужую смерть, чтобы получить американские документы?! — думала в ужасе Анита. — Ничего святого нет у этих новых граждан Америки, ничего», — добавил она.
После просторного дома Дороти, стоящего в окружении деревьев, и с балконом, где Анита сидела часами, жизнь в подвальном помещении без окна была настоящей пыткой.
Она старалась как можно меньше оставаться в комнате, целыми днями ходила по улице, возвращалась обратно, когда уже не оставалось сил. Чем дольше Анита жила в Америке, тем чаще вспоминала о том, как месяцами не получала зарплату в Москве. Она снова искала работу, позвонила всем агентам и с нетерпением ждала звонка.
Через полтора месяца, в конце марта, с первыми теплыми весенними днями работодатель Андрей повез ее на новую работу. Они оказались на тесной улице с рядами двухэтажных, но узких домов. Они стояли так близко друг к другу, что если встать между ними и раскинуть руки, то кончиками пальцев можно коснуться стен.
Анита поставила свой чемодан на узкий балкон и встала за Андреем. Как только он позвонил, за дверью раздался собачий лай. Дверь открыла очень симпатичная, голубоглазая и светловолосая женщина лет пятидесяти.
— Проходите, — пригласила она с добродушной улыбкой, и наклонилась к небольшой черной собаке: — Минди, прекрати лаять!
В большой полутемной комнате возле стены стояли два темных матерчатых кресла, между ними небольшой стол с ночником, напротив на небольшом столике — маленький телевизор, с одной стороны от него, возле двери, стоял старый темный диван, с другой — широкое кресло. Между длинными широкими полосками жалюзи едва проникал дневной свет.
— Садитесь, пожалуйста, — хозяйка указала на диван, — меня зовут Мэган, в этом доме живут мои родители, им по девяносто четыре года, им нужна помощница, особенно моей матери, у нее старческое слабоумие. Вас это не пугает?
— Нет, — ответила Анита, хотя понятия не имела, что это за болезнь.
— Моя мать завтра выходит из больницы, отец у меня дома, завтра привезу обоих. Платить вам будет мой отец, но только за маму, он уверен, что ему помощь пока не нужна, он крепкий. Если вы согласны остаться, то пойдемте, покажу вам дом.
— Да, согласна.
— Спасибо. Как вас зовут?
— Анита.
За большой полутемной гостиной была небольшая кухня с круглым столом, тремя стульями и холодильником.
Все комнаты находились на одной стороне, от кухни тянулся узкий коридор до конца дома.
— Это комната моего отца, следующая комната — моей матери, а вот эта комната будет вашей. Минди, Минди, что это ты наделала? — воскликнула Мэган, — совсем забыла про нее, она давно просилась на улицу.
Собака сидела возле двери на улицу, старое ковровое покрытие вокруг нее было мокрым.
Мэган открыла дверь, выпустила собаку на улицу.
— Иди на улицу, пока не натворила еще чего — нибудь похуже, — приказала она. — Сейчас я поеду домой, не скучайте, раскладывайте вещи, завтра привезу родителей.
— До свидания, Анита, приеду через две недели, — сказал Андрей и вышел вслед за Мэган.
«У этой приятной женщины не может быть плохой матери», — подумала Анита.
Как только она осталась одна, сразу подняла с двух небольших окон толстые клеенчатые шторы, солнечные лучи наполнили светом небольшую комнату с одной узкой кроватью и маленьким столом с ночной лампой.
Ночью она долго не могла уснуть, вдруг в совершенно темной комнате она четко увидела, как через открытую дверь вошла женщина,
