Камбэк - Лили Чу

– Почему бы не сделать все по-домашнему?

Джихун замирает, и я наблюдаю за его лицом в зеркале, пока он глазами обводит комнату.

– Твоя квартира в Торонто, – наконец говорит он. – У тебя какие-то фотографии на стенах и маленькие статуэтки на столе, которые тебе нравятся.

– Это керамические птички. Две в клетке, одна в полете. Мне их Хана подарила.

Он садится на кровать рядом со мной.

– Когда мы были моложе, «Ньюлайт» часто снимала ролики в наших комнатах. Фанаты рассматривали их буквально под лупой, так что не могло быть никаких секретов. Мы научились скрывать все по-настоящему личное.

– Они снимают и в этой квартире?

Он отрицательно качает головой.

– Мы с Китом отказались. Нам нужно хоть немного пространства, чтобы быть самими собой. – Мы оба оглядываем пустую комнату, и он издает тихий смешок: – Я полагаю, старые привычки остались при мне.

– У тебя должны быть какие-то произведения искусства или что-то еще, что тебе нравится.

Джихун вскакивает с кровати и подходит к шкафу, откуда достает маленькую деревянную миску. Она вырезана из сучка и отполирована до тусклого блеска.

– Я купил это в прошлом году у уличного торговца, – говорит он, обхватывая ее ладонями. – Тот человек не знал, кто я такой, и мы торговались минут десять. Обычно люди пытаются отдать мне товар бесплатно, потому что это полезно для промоушена.

Он ставит миску на стол, хмурится и сдвигает ее влево. Потом снова роется в шкафу. На этот раз он достает статуэтку тигра, странную темную фигурку, в которой дурашливость Тигры 1 смешивается с угрозой дикого зверя.

– От ремесленницы из Таиланда, – говорит он. – Она умоляла меня не выставлять это напоказ, не хотела, чтобы старри завалили ее заказами.

– Почему нет?

Тигра – персонаж книги Алана Милна о Винни-Пухе.

– Она хотела, чтобы ее работы достались людям, которые ценят ее мастерство, а не тем, кто захотел их приобрести вслед за мной.

– Одно другому не мешает, – возражаю я.

Он кивает.

– Согласен, но она сказала, что время покажет. Не все знают наших фанатов так хорошо, как мы.

Джихун изучает украшенный сувенирами стол, удовлетворенно кивает и быстро целует меня. Я уже дремлю, когда он возвращается из душа. Как только он запрыгивает в постель, я притягиваю его к себе так, что его голова оказывается у меня под подбородком, а его тело наполовину накрывает меня.

– Скажи мне, что ты хочешь быть здесь, – говорит он низким голосом.

– Хочу.

Я чувствую, как он улыбается.

– Я как будто вернулся домой, когда увидел тебя сегодня. Давно ничего подобного не чувствовал.

– Как проходят репетиции?

Он издает жалобный стон, который вибрацией отдается в моем теле.

– Трудно, но терпимо.

Я не уверена, что хуже – спрашивать или не спрашивать, но решаю продолжить:

– Тебя еще беспокоит то, что произошло в прошлый раз, когда вы выступали на Олимпийском стадионе?

Джихун крепче стискивает меня в объятиях, зарываясь лицом в мои волосы.

– На каждой репетиции.

– Подожди секунду. – Я уворачиваюсь от него и бегу в свою комнату за бумажником.

Он в недоумении смотрит на брелок с маленькой серебряной рукой, который я вкладываю в его ладонь, когда возвращаюсь.

– Что это?

Я сажусь на кровати, поджимая под себя ноги.

– Я была вся на нервах, когда готовилась к экзамену по адвокатуре. – Это мягко сказано, никогда в жизни я не испытывала такого стресса. – У меня был ужасный день, и все шло наперекосяк, когда я нашла это на земле. Казалось, будто сама вселенная давала мне знак. – Я потираю нос. – Знаю, это звучит глупо, но я носила этот брелок с собой на все экзамены.

– Талисман на удачу.

– Скорее напоминание. Когда прикасалась к нему, то говорила себе, что усердно трудилась и у меня все получится. Ничего нельзя поделать с удачей, но можно контролировать усилия.

– Теперь ты даешь это мне. – Он тоже садится, одеяло сбивается вокруг его талии.

Я смотрю на него.

– Ты усердно работаешь, Джихун. Я знаю, у тебя все получится.

Его глаза мечутся между мной и серебряным брелоком в виде руки с растопыренными пальцами. Кажется, будто она радостно машет в знак приветствия.

– Спасибо тебе. – Он встает и кладет ее в свой бумажник, а потом легонько похлопывает по кармашку, прежде чем застегнуть молнию.

Когда он возвращается в постель, я притягиваю его к себе, и наши ноги переплетаются.

– Насколько ты устал?

Он с интересом приподнимается на локте и смотрит на меня:

– Теперь я чувствую себя немного бодрее.

– Тогда поблагодари меня горячее, – говорю я.

Он ухмыляется:

– Уж это я могу сделать.

И у него получается.

36

Мы с Ханой проводим счастливый день: бродим по Сеулу, едим все подряд – биндаэттеок, манду, бибимбап[102], – пока не чувствуем, что вот-вот лопнем. Хана помогает мне найти вегетарианские блюда, так как по большей части все корейские изыски вращаются вокруг свиной грудинки.

Только теперь, когда Хана со мной, мне открывается со всей ясностью то, что сидит в моем подсознании с тех пор, как я приехала. Как это круто – быть в городе, где большинство людей похожи на меня, потому что они азиаты. Я оглядываюсь вокруг, когда мы сидим на скамейке в районе Хон-дэ, наблюдая за уличными музыкантами.

– Это так странно. Мы все как будто на одно лицо.

– Я знаю. – Она потягивает сиреневый чай боба. – Дома привыкаешь выглядеть по-другому.

– Азиат как удостоверение личности.

Она смеется.

– Да, определяющее качество в толпе. Здесь это не имеет значения. На меня смотрят из-за формы носа или обуви, а не потому, что я кореянка. Мне это нравится. По крайней мере, приятно сюда приезжать время от времени. Успокаивает.

Мы допиваем наши напитки и выдвигаемся к следующему пункту назначения.

* * *

Наступает день VIP-концерта, и я просыпаюсь от селфи Джихуна: с талисманом в руке, он показывает «сердечко» на пальцах. Несмотря на творческий кризис, что привел его в Торонто, Джихун полностью погружен в то, что делает. Он буквально искрится энергией.

Я тоже хочу испытывать такое чувство от работы. И даже уловила его, когда готовила предложение по музыкальному туру для Алекса. В «Йестерли энд Хавингс» я получаю удовлетворение только от завершения проекта, и это все. Я хочу большего.

– Ты собираешься? – голос Ханы доносится из-за двери.

Я убираю телефон, перенаправляя свои размышления по поводу работы в русло куда более тривиальных забот, суть которых сводится к тому, что мне нечего надеть на вечерний концерт.