Камбэк - Лили Чу

голоса отдаются эхом. В ней даже есть музыкальная студия с роялем и гитарами, не говоря уже о многочисленных спальнях. Полы из полированного камня покрыты красивыми коврами. Короче, есть на что посмотреть.

– Эта твоя, – говорит Хана, заглядывая в одну из комнат.

– Почему? – Я попадаю в ванную с отдельным душем и джакузи, но прохожу дальше. – Вау.

На письменном столе роскошный букет примул и тигровых лилий, а боковые столики украшены орхидеями. Я проверяю другую комнату.

– Здесь тоже цветы, – изумляюсь я.

– Герберы, – подсказывает Хана. – Мило.

– Почему он выделил мне гостевую комнату вместо того, чтобы попросить меня остаться с ним?

Она садится на кровать, опираясь на отведенные назад руки.

– Тут надо знать Джихуна. Я полагаю, он хотел, чтобы у тебя было собственное личное пространство.

– Разве он не хочет… – Я помахиваю рукой. – …быть вместе?

Хана корчит гримасу отвращения.

– Я через две двери отсюда.

– Ты знаешь, что я имею в виду.

Она выпрямляет спину.

– Дай-ка мне провести сеанс спиритической связи с Джихуном. – Она трет виски и закрывает глаза, как ярмарочный экстрасенс. – Я чувствую вибрации… Духи говорят, что ты должна использовать слова и спросить его сама.

– Хана, перестань.

– Коммуникация занимает центральное место в здоровых отношениях. Я никогда не устану это повторять.

Мы заносим наши чемоданы в комнаты, и я продолжаю исследовать квартиру, пока Хана принимает душ. Она присоединяется ко мне, когда я разглядываю маленький холодильник, который обнаружила на кухне. Заглядывая через плечо, она отталкивает меня в сторону, чтобы порыться внутри, потому что там полно средств по уходу за кожей вместо еды.

– У него полная линейка Beauté Diable, – говорит она, благоговейно доставая упаковку. – Эта маска стоит пятьдесят долларов.

– Давай посмотрим, имеется ли здесь что-нибудь съедобное, помимо ретиноловых сывороток. – Меня подташнивает, и непонятно, от нервного предвкушения или от голода.

Она заглядывает в большой холодильник, прежде чем признать поражение и вручить мне банан.

– Негусто, если не считать риса в микроволновке и рамена.

– Разве они не миллионеры?

Она кивает на холодильник с косметикой:

– Миллионеры с приоритетами.

Мы едим бананы, стоя перед панорамными окнами в гостиной, и обсуждаем, как стащить тканевые маски Джихуна, чтобы смягчить физические последствия джетлага Ханы и моего остаточного похмелья. Река Хан выглядит серой и печальной под облачным послеполуденным небом, и мое напряжение нарастает с каждой минутой.

Когда дверь наконец открывается, это сюрприз, хотя и ожидаемый. Джихун входит первым и бросает свою сумку на пол, прежде чем скидывает обувь и широкими шагами пересекает комнату, чтобы заключить меня в объятия, в которых я чувствую себя как дома. Все мои опасения, возникшие после нашего разговора в кафе, рассеиваются, когда он крепко прижимает меня к себе. Он все еще обнимает меня, когда Кит подходит поприветствовать Хану улыбкой и крепким объятием, с подозрением наблюдая за мной через плечо. Это придает его лицу интересное выражение, и я злорадно ухмыляюсь. Хотя стоит признать, я заслуживаю его презрения после того, что сделала с Джихуном в аэропорту Торонто. Он зажмуривается.

Оба мужчины причесаны и накрашены и больше похожи на моделей, чем на людей из плоти и крови, но они с энтузиазмом расспрашивают Хану о перелете, дороге из аэропорта и о том, голодны ли мы.

– У вас только рис да лапша, – ворчит Хана. – Это не еда.

– Легко исправить. – Кит достает свой телефон и заказывает суши, прежде чем отправиться в душ.

Джихун проводит ладонью по моему предплечью.

– Позволь мне переодеться.

Снова одни, мы с Ханой погружаемся в усталое молчание. – После того, как я поем, мне нужно поспать, – говорит она. – Джихун говорит, что им все равно нужно скоро снова уходить.

Он показал мне их расписание, и оно заполнено с утра до ночи интервью, ток-шоу, тренировками и репетициями. Новый альбом и концерт не дают им скучать.

Она не отвечает, ее голова склоняется к груди. Теперь, когда Джихун здесь, часть моего стресса трансформировалась в изнеможение, и я растягиваюсь на диване вместе с ней, едва замечая, как прогибаются подушки, когда Джихун возвращается, чтобы прижаться ко мне. Так спокойно, что он рядом, даже если ничего не делает, только дышит.

Разговор за ужином – сплошная неразбериха из-за того, что мы с Ханой пытаемся держать глаза открытыми, а телефоны обоих мужчин каждые несколько секунд мигают уведомлениями. Они стараются говорить по-английски, но иногда переходят на корейский, когда получают очередное сообщение.

– Тебе следует отдохнуть, – говорит Джихун, когда они собираются уходить. Он без макияжа, в широких темно-бордовых спортивных штанах, которые висят на нем мешком. Кит уже у двери, натягивает ботинки. – Мы вернемся поздно, но я напишу.

Он не целует меня на прощание, и я стараюсь не искать подтекста. Хана едва дожидается, пока за ними закроется дверь, и, спотыкаясь, бредет по коридору, бормоча что-то о джетлаге. Я выключаю свет и задерживаюсь в гостиной, удобно устраиваясь в огромном кресле. Город простирается прямо передо мной, и мне лень ложиться спать, поэтому я смотрю, как вспыхивают и гаснут огни, когда люди отправляются по своим делам. Наконец я проваливаюсь в сон, откидывая голову на спинку и складывая руки на коленях.

– Ари? – Нежное прикосновение к плечу будит меня. Спросонья я не могу сообразить, где нахожусь, но Джихун сидит на полу рядом со мной.

– Привет.

Он устало улыбается:

– Прости, я опоздал.

Я выпрямляюсь и потираю глаза.

– Который час?

– Начало третьего ночи. – Он прислоняется к моему колену, и я провожу рукой по его волосам. – Почему ты не в постели?

– Ты выделил мне отдельную комнату. – В полусонном состоянии легче сказать, что меня беспокоит. – Это потому, что тебе нужно личное пространство?

Джихун поднимает на меня глаза и недоуменно моргает:

– Я просто проявил уважение. Я знаю, ты не любишь, когда тебя будят, а мне нужно уходить рано утром.

Это заботливо, и он прав, я действительно терпеть не могу, когда меня будят спозаранку. Однако я могу пойти на некоторые жертвы.

– У нас не так много времени.

В проницательности ему не откажешь, и он читает между строк то, что я хочу сказать.

– Я тоже хочу видеть тебя при любой возможности.

Он помогает мне подняться и ведет в свою комнату. Она просторнее, чем моя гостевая, но выглядит безлико, как гостиничный номер. Я забираюсь на кровать и оглядываюсь вокруг.

– Ты не заморачиваешься декором.

– Я провожу здесь не так много времени, чтобы беспокоиться об этом, – он произносит это равнодушно, перебирая бутылки на столе.

На этот раз вместо того, чтобы оставить все как есть, я мысленно открываю